Маркс и Энгельс - Галина Серебрякова

После чая мужчины поднялись в кабинет хозяина дома. Маркс с наслаждением затянулся сигарой. Врублевский набил табаком трубку, а Лонге, отказавшись курить, подошел к окну. В саду он увидел Женнихен; с лейкой в руке она шла к своей тепличке. Бывший полководец Коммуны достал из кармана изрядно потрепанного пиджака мятый исписанный лист бумаги и протянул его Марксу. Тот внимательно прочел раз, другой и сказал, заметно пораженный:

— Но ведь это превосходно. Я слыхал про Эжена Потье, но не предполагал, что он может написать столь мощные строки. Нам очень не хватало такого из сердца вылившегося гимна. Прошу вас, прочтите мне вслух.

И в рабочей комнате Маркса зазвучал «Интернационал»:

Вставай, проклятьем заклейменный..

Врублевскин обычно мастерски декламировал стихи, но в этот раз голос чтеца дрогнул и зазвенел. Преодолев волнение, он закончил «Интернационал» стоя. Наступила тишина. Маркс курил, нахмурив брови, и о чем-то сосредоточенно размышлял.

— На развалинах великой Парижской коммуны раздался этот полный уверенности в конечной победе призыв, — сказал вдруг Маркс, потушив сигару, и медленно повторил рефрен:

Это будет последнийИ решительный бой,С ИнтернационаломВоспрянет род людской!

В сентябре 1871 года в Лондоне состоялась закрытая, полулегальная конференция Международного Товарищества Рабочих. Судьба Коммуны была весьма поучительна. Отныне главным для пролетариата становилась сплоченная революционная марксистская партия. Обобщению опыта возникновения, бытия и гибели Коммуны и была посвящена конференция. В ходе ее работы наиболее полно выявились взгляды Маркса и Энгельса на партию пролетариата. Тем большее негодование вызывали анархисты и их лидер Бакунин, которые отрицали необходимость политической борьбы и партийного объединения. Резолюция, принятая на конференции «о политическом действии рабочего класса», гласила, что «пролетариат может действовать как класс, только организовавшись сам в политическую партию, что пролетарская партия необходима для того, чтобы обеспечить победу социальной революции и осуществить ее конечную цель — уничтожение классов».

Лондонская конференция поставила перед пролетариями задачу создания в каждой стране строго дисциплинированной политической рабочей партии.

Максим Ковалевский.

Ф. Энгельс (фото 60-х годов XIX века).

Маркс не переставал хворать. Он страдал от неудержимых приступов кашля. Впрочем, врачи считали это не легочным, а горловым заболеванием. Пришлось отказаться от сигар и трубки, что было нелегко завзятому курильщику, привыкшему к табаку с юности. Каждый день, большей частью вместе с Энгельсом, Маркс отправлялся на двухчасовую прогулку через Хай Гейт на Хемстедские холмы. Дорога была неровной, приходилось подниматься и спускаться по крутым склонам. Оба друга были отлично тренированными ходоками. Наконец-то они могли общаться, не прибегая к переписке, и делиться каждой мыслью, обсуждать теоретические и злободневные вопросы. Они понимали один другого с полуслова. Случалось, они спорили и в поисках единого решения, вернувшись домой, рылись в справочках, чтобы прийти к согласному выводу. Это был плодотворный обмен мыслями и сомнениями. Если прогулка почему-либо не могла состояться, друзья оставались в кабинете и часто, внезапно поднявшись с кресел, принимались ходить, каждый по своей диагонали, поворачиваясь у стены на каблуках и снова двигаясь в противоположном направлении. И нередко обсуждение какого-либо занимательного вопроса из области истории, естествознания, политики, экономики продолжалось в течение нескольких вечеров, до тех пор, покуда предмет размышлений не исчерпывался или не становился совершенно ясным для обоих. Иногда они весело шутили, и тогда громкий, от сердца идущий смех разносился по всему дому. Случалось, они вспоминали молодость и принимались петь.

В мае 1872 года в семье Маркса произошло счастливое событие: Женнихен была помолвлена с Шарлем Лонге, членом Парижской коммуны и одним из редакторов ее официального печатного органа, членом Интернационала.

Так как здоровье Маркса не улучшалось, то по настоянию врачей он несколько раз ездил на взморье. Большей частью с ним вместе отправлялись также жена и Энгельс с Лицци. Любимым морским курортом обеих семей был Рамсгейт, расположенный на восточном берегу острова, несколько севернее большого порта Дувра. Цены на комнаты в отелях, расположенных вдоль просторной набережной, были значительно дешевле, чем в других, более модных местах, а красивый пляж, упирающийся в светлую меловую гору, ничем не уступал таким же в Борнмаусе и Корнволе, куда устремлялись английская знать и богачи. Рамсгейт был одним из самых непритязательных и веселых курортов Англия. На улицах городка разгуливали фокусники, жонглеры, артисты, готовые в любой момент начать концерт, показать пантомиму и кукольное представление с неизменным петрушкой.

Энгельс купался в любую погоду. Од плавал и нырял, как амфибия. Он страстно любил море, оно поднимало его физические сады. Маркс тоже заметно поправлялся в Рамсгейте.

А в Лондоне опять ждал его напряженный, чрезмерный умственный труд. Маркс говорил тогда, что если бы день имел 48 часов, то он все-таки не справился бы со своей ежедневной работой. Он ваял на себя всю политическую и организационную подготовку V очередного конгресса Интернационала.

Со 2 по 7 сентября в Гааге проходил конгресс Интернационала. Маркс отправился туда в сопровождении жены и дочерей.

Заседания конгресса происходили в большем зале Конкордия на Ломбард-стрит. Помещение, светлое, украшенное лепным орнаментом, сдавалось обычно под балы, концерты и вечера танцев.

На конгресс съехались делегаты многих стран мира. В президиуме сидел также и Энгельс. Он был на редкость моложав. С годами лицо его потеряло округлость и черты несколько заострились, но кожа осталась по-молодому свежей и гладкой. В пятьдесят с лишним лет он все еще сохранил русые волосы, и в рыжеватой бороде и усах не видно было седины. Серо-синие глаза блестели задорно. Маркс выглядел значительно старше своего друга. Густые волосы и борода его были пушисты и белы, как горные эдельвейсы, и резко оттеняли желтовато-смуглый цвет лица. Под чуть припухшими и прищуренными веками от многих бессонных ночей в труде залегли глубокие морщины, и только лоб, величавый, выпуклый и ясный, оставался молодым, как и неотразимый, яркий взгляд. Желая что-либо рассмотреть, Маркс вставлял в правый глаз монокль.