ДНЕВНИКИ 1973-1983 - Александр Шмеман

"Вот тот мир…"2.

К 31 марта мне нужно написать статью (или главу) в двенадцать тысяч слов (!) о современной православной "духовности" (коллективный труд англо-американский). Проснулся сегодня и думал (с ужасом) о том, что сказать, о чем писать.

1 не осложнять ситуацию (фр.).

2 Из стихотворения Ф.Тютчева "Накануне годовщины 4 августа 1864 г .".

Предварительные думы:

1. Может быть, отличие "современной" духовности в том, что она как раз выделена , стала какой-то Ding an Sich1 . Причины этому: огрыв Церкви от современного мира. Духовность – одна из "алиенации"2 . Не только путь к Богу, но и бегство от "современности" (не от мира, следовательно, а в другой – прошлый – мир…).

2. Раздробленность, плюрализм этой "духовности".

3. Один тип – "ученая" духовность (молодая монахиня: "Я не могу быть монахиней, не изучив досконально Оригена…").

4. "Старец".

5. Яеевхаристичность.

6. Форма и содержание.

7. Западные влияния. "Зои"3 в Греции, харизматизм.

8. "Возрождение": Афон.

9. "Снобизм".

10. Положительное и отрицательное.

11. Двусмысленность.

12. "Пути…" (куда? что надо? и т.д.).

Суббота, 23 января 1982

Hotel Rodenway. Боулдер, Колорадо.

Семь часов утра, и за окном буквально вспыхивают розовой зарей Скалистые горы. Пишу это перед отъездом на аэродром. А сюда – в университет Колорадо- приехал вчера читать лекцию о Солженицыне… До этого -два с половиной дня в Лос-Анджелесе, pastoral institute4 , до этого – целая неделя, ухлопанная на конференцию – в семинарии – "Синдесмоса", посвященную богословским школам. Так что январь вышел невероятно занятым, беспорядочным, разорванным. К тому же еще – ледяным, снежным и потому трудным. В понедельник – новый семестр, и это значит – напряжение до конца мая!

Понедельник, 1 февраля 1982

Только вчера уехал от нас Д. Оболенский, только вчера, таким образом, пришла к концу полоса суеты, невозможности работать. А потом был Синдесмос, поездка в Лос-Анджелес и Колорадо и – наконец – Оболенский, милый, жалкий, как бы затравленный обстоятельствами своей жизни… На все это ушла куча душевной энергии. А сегодня, сейчас – иду читать первую лекцию второго семестра. Итак, нужно восстанавливать "ритм" жизни, что в моей жизни и, Бог знает, не по моей воле – самое трудное, самое безнадежное.

1 вещью в себе (нем.).

2 Alienation (англ.) – отчуждение, отрыв, уход.

3 Молодежная православная организация.

4 краткосрочные пастырские курсы (англ.).

Если что-нибудь "прояснилась" во мне за этот месяц суеты, то это, мне кажется, сознание, что время того вечного "компромисса", в котором я жил в Церкви, кончилось. Кончилось, так сказать, не по моей вине. Ибо кончилась, прежде всего, длинная-предлинная эпоха моей "деятельности" в Церкви как советника, влияния на архиереев, на "церковные дела", всего того, что само собою сложилось в правление митрополита Иринея. Попервоначалу мне это было – чего греха таить – обидным, "несправедливым", непризнанием моих "заслуг" и пр. Теперь, в итоге этого месяца не то что борьбы с собою, то есть с поставлением в центре всего – самого себя (на глубине я знаю , что "власти" я не люблю), а с грустью, путаницей в душе и т.д., я почувствовал своего рода освобождение . Раньше, то есть с 1956 года, – я всегда чувствовал свою ответственность за все в нашей Церкви. И вот словно кто-то ответственность эту с меня взял и снял . Попервоначалу трудно было не давать советов, не вмешиваться. А теперь легко … Еще остается, увы, ответственность за семинарию, но это особая статья…

Другой "компромисс", пришедший к концу, – это компромисс богословский и, можно даже сказать, компромисс евхаристический . Мне вдруг стало ясно, что на последней глубине дьявольская борьба внутри Церкви идет с Евхаристией и что это, конечно, не случайно. Без поставления ее во главу угла Церковь – "религиозный феномен", но не Церковь Христова, "столп и утверждение Истины…"1 . Вся история Церкви отмечена поэтому "благочестивыми" попытками "редуцировать" Евхаристию, сделать ее "безопасной" и для этого растворить ее в благочестии, свести ее к "говению", оторвать ее от Церкви (экклезиология), от мира (космология, история), от Царства (эсхатология). И ясным стало, что если есть у меня "призвание", то оно тут, в борьбе за Евхаристию, против этой редукции, против расцерковления Церкви – путем ее "клерикализации", с одной стороны, ее "обмирщения" – с другой.

Вторник, 2 февраля 1982. Сретение

Клерикализм вбирает, всасывает в себя всю священность Церкви: власть как "священную власть" – управлять, вести, администрировать и т.д., власть совершать таинства, вообще всякую власть как "власть, мне данную…". Клерикализм, далее, всю священность отделяет от мирян: иконостас, причастие (только по разрешению…), богословие… Короче говоря, клерикализм де-факто отрицает Церковь как Тело Христово, ибо в теле – все органы однородны и разнятся друг от друга по функции, а не по "естеству"… И чем больше клерикализм – "клерикализируется" (традиционный образ епископа, священника – подчеркиваемый одеждой, волосами и пр.; ср. епископа во всей его внешней славе…), тем больше сама Церковь "деклерикализируется", обмирщается, духовно подчиняет себя "миру сему". В этой связи характерна параллельная с духовенством клерикализация монашества: изначально мирянского движения par excellence. В Новом Завете "духовенство" представлено как, так сказать.

1 Тим.3:15.

идеальное мирянство. А затем почти сразу начинается его все более и более радикальное отделение от мирян, и не отделение только, а противопоставление мирянам.

И опять-таки очевиднее всего это – в отделении мирян от причастия как исполнения ими своего членства в Теле Христовом. Вместо "образ буди верным" возникает образ отделенного от верных священного властителя, раздаятеля "благодати" по своему усмотрению.

Вот откуда – борьба духовенства против причастия, ограждение его исповедью, "разрешением" – "мне данной властью" и т.д. Борьба, так очевидно усиливающаяся сейчас под влиянием одержимых своей властью, своей священностью молодых епископов. Ничто не угрожает так этой их власти, как возвращение Евхаристии – Церкви, возрождение ее как Таинства Церкви, а не "одного из средств освящения…"

Трагедия "богословского образования" в том, что молодые, "ищущие священства", сознательно или подсознательно именно этого отделения, власти, возвышения над мирянами и жаждут, и ищут, и эгу жажду в них усиливает, ее буквально порождает вся система богословского образования, a priori присущий ей клерикализм. Как в этой системе могут они понять, не умом только, а всем существом, что от власти, всякой власти нужно бежать, что она всегда соблазн, всегда – от диавола. Что от нее освободил нас Христос словами: "дадеся Ми всякая власть"1 и явлением власти – светом власти как власти любви, власти жертвенного самоприношения… Что дал Он Церкви не "власть", а Духа Святого: "Приимите Дух Свят…"2 . Во Христе власть вернулась к Богу, была исцелена от "властвования" ("а среди вас да не будет так"3 ).

На шестьдесят первом году жизни вдруг спрашиваешь себя: как могло все это оказаться столь извращенным? И становится просто страшно.

Среда, 3 февраля 1982

Возня бедного Т. с монашками. Одна из них (учащаяся в семинарии, женщина средних лет) утверждает, что у нее дар слез, мешающий ей слушать лекции… Т. предлагает ей поговорить с монашкой Е. Гневный ответ: "Never!"4 . Полное отрицание, ненависть… Откуда эта страсть, это странное извращение, присущее всем этим "духовным"? Их постоянные кризисы, поиски новых помещений, конфликты? Казалось бы, человек получил от Бога "дар слез". Радуйся! Нет, и этот дар оказывается "проблемой". Какой-то темный, злой мир этой "духовности", отрицания друг друга, бесконечные споры о "monasticism"5 … Вспоминаю свой собственный страшный (иначе не скажешь) опыт с матушкой С. в пятидесятые годы: ее вечные звонки, искушения, падения, отрицания, подозрения – и все, все время, с магическим словом "духовная жизнь"…

1 Мф.28:18.

2 Ин.20:22.

3 Мф.20:26.

4 "Никогда!" (англ.).

5 "монашестве" (англ.).

А вчера вечером ужин у о.В. Сарказмы о приходе, очевидная, хотя и затаенная, нелюбовь к прихожанам, не желающим просто подчиниться …

Кто-то, тоже вчера, рассказывает мне о Н.Н., чистом американце, ставшем сначала "мелхитом", потом перешедшем в Православие, учившемся несколько месяцев у нас, получившем приход, затем – с треском и проклятиями к нам – ушедшем к карловчанам, а теперь – в сане "архимандрита" – возглавляющем во Флориде какую-то старостильную греческую секту! Вопрос: почему это неудержимое стремление – у молодого, нормального американца – к этим крайностям, к этим постоянным обличениям и проклятиям, к столь очевидно сектантскому духу? Да, конечно, Америка – страна сект, но то же самое происходит и в Европе. Почему? Не знаю. Знаю только, что не без дьявола, знаю, что религия – столько же от Бога, сколько и от дьявола. И что нету ничего страшнее жажды власти над душами . Это жажда Антихриста…