Воин Лемурии (Сборник) - Лин Картер

Не слезая с оседланного кротера, Карим Птоул покачал головой.

— Скажем честно, эта трирема нам обоим кажется чертовски похожей на «Корону Царгола», — выдохнул он. — Но ведь сам принц Карм Карвус вышел на ней в море три дня назад, чтобы нанести дружественный визит в Возашпу. Невозможно, чтобы…

Он запнулся и одними губами прошептал молитву. Даотар тоже вздрогнул и побледнел, когда в свете факелов на подтянутой к причалу корме мелькнула резная позолоченная надпись «Корона Царгола»!

Молодой отар Джорн Джавас первым поднялся на борт таинственного корабля. Подтянувшись на прикрепленной к абордажному крюку веревке, он перевалился через борт и оказался на верхней гребной палубе. То, что он там увидел, заставило его остановиться, сжать зубы и задрожать от ужаса.

Тут и там на скамьях лежали трупы, многие из которых все еще сжимали в руках обломки весел. Судя по всему, смерть этих людей не была легкой и спокойной.

преодолев ужас, офицер внимательно огляделся и, нагнувшись, перевернул одно из лежащих на палубе тел.

Осунувшийся бородатый матрос уставился на офицера остекленевшими глазами. Синие губя мертвеца застыли не то в ухмылке, не то в гримасе боли. Горло покойника перерезал от уха до уха глубокий разрез, оставленный одним сильным ударом кинжала. И, что самое страшное — мертвый матрос сжимал в руке клинок, которым, скорее всего, он и нанес себе эту смертельную рану.

С трудом заставляя себя двигаться дальше, Джорн Джавс продолжил осмотр палубы. Казалось, большая часть гребцов и матросов покончила жизнь самоубийством. Другие погибли в схватке со своими же товарищами. Офицер вздрогнул, увидев дух сцепившихся мертвых матросов, накрепко впившихся зубами в глотки друг другу.

Оказалось, что не все моряки погибли. Но живые выглядели еще хуже, чем мертвые.

Гребцы сидели, сжав в руках весла, и ничего не выражающими глазами смотрели на Джорна Джаваса, пытавшегося заговорить с ними. Некоторые что-то бормотали, другие смеялись. Отар переходил от одного к другому, заглядывал в вытаращенные и прищуренные глаза, всматривался в измазанные кровью лица… Тщетно ждал он ответа на свои вопросы. Все моряки на этом корабле были безумны. Это они издавали странный то затухающий, то нарастающий вой.

Не смотря на юный возраст, Джорн Джавас был не зеленым новобранцем, а опытным воином. Ему доводилось видеть мертвых, убивать самому во время осады города, он знал, каким неприглядным и отвратительным может быть лик смерти. Немало мертвецов прошло перед его глазами — разорванных военными машинами и растерзанных в пыточных палачами. Но ничто в жизни так не напугало его, как кошмарное зрелище, открывшееся ему на этом корабле, вынырнувшем из ада.

Офицер побледнел, его ноги задрожали; в какой-то миг храбрый даотар чуть не упал в обморок. Только собрав в кулак всю свою волю, Джорн Джавас заставил себя продолжать осмотр триремы.

Палубы были завалены окровавленными трупами. Тут и там попадались еще живые безумцы. В какой-то миг моряки, видимо, набросились друг на друга, поубивав и ранив многих и сильно повредив роскошный корабль. Джорн Джавас обнаружил сорванные с петель резные двери, разбитые инкрустированные панели, изодранные и изгаженные шелковые занавеси и прекрасные ковры. В углах кают и на трапах вповалку лежали трупы и оставшиеся в живых.

Но один из моряков, похоже, до конца сопротивлялся безумию.

Судя по его алому одеянию и тяжелому золотому медальону, это был капитан судна. Взгляд старого морского волка был устремлен куда-то вдаль… Джорн Джавас нашел капитана на мостике у штурвала. Видимо, капитан сам накрепко привязал себя к деревянному колесу. Побелевшие пальцы все еще цепко держали штурвал, а сам капитан навалился на него грудью и застыл.

Новый приступ ужаса сжал сердце молодого отара. Он знал этого моряка!

Это был сам Норгован Тул, Адмирал Царгола!

Но ведь Норгован Тул несколько дней назад вместе с Кармом Карвусом, Повелителем города, уплыл на «Короне Царгола», флагмане городского флота, личной триреме князя… которая была очень похожа на это леденящее кровь судно. Нет, не может быть, чтобы этот адский корабль, полный покойников и живых мертвецов, залитый кровью и изуродованный неведомым сражением… Он просто не может быть прекрасной триремой, «Короной Царгола», три дня назад отплывшей к берегам Возашпы… Или все-таки это то же самое судно?

Со сжавшимся сердцем бледный как полотно офицер еще раз обвел взглядом палубу. Сомнений не было — такие резные позолоченные дельфины, повторяющие с внутренней стороны борта наружное украшение, могли быть только на одном корабле. В следующий миг взгляд отара наткнулся на приоткрытую дверь большой каюты. На высокой створке были изображены скрещенные меч и якорь — эмблема королевской династии Царгола, ее штандарт и герб.

Страшная правда громом прогремела в голове Джорна Джаваса.

На негнущихся, дрожащих ногах он пересек заваленную трупами палубу и подошел к главной каюте. Неуверенными, слабыми пальцами отар взялся за ручку. Тяжелая дверь оказалась не заперта и легко распахнулась от слабого толчка. Джорн Джавас, бормоча про себя молитвы и заклинания, заглянул внутрь, ожидая увидеть в каюте то же, что и на палубах, ибо, если весь экипаж сошел с ума, то как бы смог князь избежать безумия или удара клинка какого-либо из своих матросов?

Но каюта была пуста.

Отар обыскал ее, но не нашел тела Карма Карвуса.

Медленно и неуверенно офицер вышел на палубу и вновь направился к штурвалу и привязанному к деревянному колесу капитану.

Адмирал был жив, хотя сначала показался отару мертвым. Норгован Тул поднял голову и повернул перепачканное потом и кровью лицо к Джорну Джавасу. Словно сквозь пелену тумана, он смотрел на молодого офицера, чуть заметно шевеля губами.

— Адмирал… вы живы? — наклонившись к Норговану Тулу, спросил Джорн Джавас. — Что здесь произошло?

— Серая Смерть… Серая Смерть… — хрипло пробормотал старый моряк.

Джорн Джавас перерубил мечом веревки, удерживавшие адмирала у штурвала, и аккуратно опустил тело измученного моряка на палубу. Затем он напоил Норгована Тула водой из своей фляги.

— Где принц? Где наш правитель Карм Карвус? Что с ним? Говорите же! Говорите!

Норгован Тул из последних сил боролся с безумием. Лишь подчиняясь его железной воле, оставшиеся в живых безумцы взялись за весла и привели судно в порт. Верный своему долгу, адмирал Царгола не покинул свой пост, пока трирема не вернулась в родной порт. Но силы морского волка были на исходе. Он больше не мог сопротивляться пелене безумия, черной тенью коснувшейся его разума. Адмирал дико улыбнулся, оскалился. Его глаза закатились. Джорн Джавас продолжал трясти моряка и спрашивать, кричать. Ему нужно было знать, что случилось с Кармом Карвусом и где он сейчас. Но из уст адмирала доносилось лишь одно слово, чередующееся с безумными воплями, стонами и хохотом: