Трое из Леса. Вторая трилогия - Юрий Никитин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– И что же, – сказал он внезапно, – тцар здесь?
Хозяйка посмотрела удивленно и настороженно:
– Почему так решил?
– Чутье, – ответил он.
– Только чутье?
– Увы. Я ведь простой, даже очень простой. Был у меня друг, только уму доверял. Уму и знаниям. Чутье презирал, ибо проверить его не мог. А я неграмотный, мне и чутья хватает.
Она все еще пристально смотрела ему в глаза. Поколебавшись, сказала:
– Ты странный человек… Но твое чутье не подвело. Тцар здесь.
– Что ты с ним делаешь?
Ее брови взлетели:
– Ничего. А что я должна? Ремни с его спины резать, ногти выдергивать?
– Да нет, – замялся Мрак, – но как-то должна же его пользовать. Он мужик еще в силе, а ты здесь одна да еще бабочки вон крыльями машут… Это даже у бабочек бывает, не только у людей! А тут у тебя вроде лето, жарко.
Хозяйка сорвала с дерева странный плод, похожий на диковинную грушу, протянула Мраку. Тот опасливо покачал головой:
– Да съесть-то я все смолочу, да потом что? Не превратится в каменюку, когда наверх вылезу?
Сказал, зыркнул в ее лицо. Проверял, как отнесется к тому, что собирается покинуть ее тцарство. Вдруг и его оставит здесь, как тцаря и этих бабочек?
– В каменюку? – повторила она. – Нет, это не в каменюку превратится. Ты что-то недопонял, Мрак. Похоже, решил, что поймала тцаря и держу его для собственного употребления?
– Ну… я сказал… не совсем так…
– Эх ты, дикарь лохматый. Я бы лучше тебя оставила. Если бы удалось заманить. Ничего ты не понимаешь… Я – Хозяйка Медной Горы. У меня есть старшая сестра по имени Дана. Знаешь ее? Так вот, этот тцар, чтоб ты знал, мой родной племянник. Еще маленьким здесь бывал, по моему саду бегал. Здесь был счастлив! Может быть, только здесь и был счастлив.
Впервые в ее нечеловечески прекрасном лице проступила грусть, даже печаль. Мрак осторожно кивнул, не сводя с нее глаз:
– Прости, что так о тебе подумал.
– Да ладно уж…
– Все равно прости. Я не должен был сразу худшее. Но тогда, если ты сказала верно, дело еще хуже! Я думал, тцаря держат взаперти. Мне только и оставалось, что найти эту Медную Гору, разнести вдрызг, перебить медных драконов, освободить тцаря и отвезти домой, где все от радости будут меня в задницу целовать. Ну, не все, конечно, это я загнул, Рогдай не поцелует, но все же мне все казалось проще. А если он здесь спасается от страстей житейских, то мне надо его брать уговорами, а с этим у меня слабо. У меня только этот довод, но он может не помочь.
Он сжал пальцы в кулак, подул на побелевшие костяшки. Хозяйка смотрела с грустной насмешкой. Тарха бы сюда, подумал Мрак тоскливо. Тот бы дудой откуда хошь выманил. Или Олега. У того язык подвешен как надо, у мертвого выпросит, кого хошь уболтает.
– Ничем не могу помочь, – сказала Хозяйка. Ее голос похолодел. – Я дам тебе поговорить с тцарем. Сумеешь уговорить – выведу вас обоих наверх. Не сумеешь – сам останешься. Согласен?
Мрака осыпало морозом. Уговоры – это не топором махать. На этом поле его побьет любая базарная баба.
Он обвел тоскливым взором блистающий мир. Затылком чувствовал внимательный взгляд Хозяйки, в котором была смертельная угроза.
– Согласен, – ответил он. – Хотя чую, не только белого снега больше не узрю, но и белого света.
Между камнями блеснуло, искорка разгорелась в огонек. Тот превратился в пылающий факел, разросся, и Мрак изумленно рассмотрел в пламени девичью фигурку! Затем огонь вокруг нее исчез, а она, вся сотканная из движущегося пламени, озорно смотрела в его изумленное лицо:
– Исполать тебе, дядя!
– И ты будь здорова, – проговорил он с трудом, – малышка… Ишь, какая горячая. Огняшка-козяшка?
– Огневушка-поскакушка, – поправила она с неудовольствием. Не выдержала, засмеялась: – Он еще и надсмехается!
Взор Хозяйки был задумчив:
– Он из крепкой породы. Мрак, она проведет тебя к Додону. Теперь все в твоих руках.
Глава 25
Перед ним открылся берег сказочного озера. Мрак ощутил, как заныла душа, а пальцы задрожали от жадности ко всему прикоснуться, пощупать. Лазурные воды немыслимой чистоты набегают на белый, радостно сверкающий песок. На той стороне высится лес невиданных деревьев. Над водой порхают бабочки размером с голубей, только словно бы сотканные из тончайшей паутины, проносятся, трепеща радужными крыльями, стремительные стрекозы – крупные, полупрозрачные, разбрасывающие солнечные зайчики… Он видел сквозь воду дно, на глубине носились раскрашенные во все цвета рыбки.
Додон возлежал у самой воды. Взор его был рассеян, на мягкой траве перед ним блестело золотое блюдо. Диковинные ягоды, каждая с кулак, лежали на траве в беспорядке. Из воды высовывались потешные морды рыб, шлепали толстыми губами. Додон щелчком отправлял им ягодку, разбрызгивая прозрачный сок, рыбы мощно взметывались в воздух, хватали на лету, сталкивались мокрыми пузами, а когда шлепались в воду, взлетали сверкающие, как мелкие алмазы, брызги.
Мрак приблизился с опаской. Постоял, зашел сбоку, но тцар заметить не изволил. Мрак зябко повел плечами. Тцар, у горла которого он держал нож совсем недавно, лишь повел по нему мутным взором и снова рассеянно наблюдает за рыбками и стрекозами.
– Желаю здравствовать, – сказал он опасливо. Потоптался на месте, шагнул ближе. Не получив ответа, сел на траву в трех шагах так, чтобы можно было сразу вскочить. – Как рыбка?
Додон досадливо повел бровью. Похоже, даже это движение утомило. Поморщился, на бледном лике отразилось неудовольствие.
– Тебе нравятся? – буркнул он.
– Да, – поспешно согласился Мрак, – я ем все.
Опять тцар почему-то покривил лик, отвернулся к озеру со сказочными рыбками. Мрак придвигаться не стал, только сказал громче:
– Я оттуда… сверху. Ты хоть помнишь меня?
– Нет, – буркнул Додон, – да и зачем? Здесь другой мир. Только как ты сюда попал? Впрочем, все равно… Здесь забываешь ту грязь, ту мерзость, которой живешь всю жизнь. Здесь вечный покой, вечная безмятежность, вечное лето…
– И ни комаров, ни пыли, – согласился Мрак. – Эт не то, когда мы тебя волочили из города.
Додон взглянул на него искоса, в глазах промелькнула слабая искорка узнавания, но на лице ничего не отразилось. Лишь сказал вяло:
– А, ты тот вор, поединщик… Вы двое меня вырвали из города… Нет худа без добра. Так бы я сюда не попал.
Сильно ободренный – тцар не
