Несравненное право - Вера Камша

Луи вздрогнул. Он слышал такое год назад и не сразу сообразил, что тогда гоблины таким образом означали смерть, а теперь — победу. Варшани мог ожидать чего угодно, но не того, что к фронтерцам подоспеет помощь, тем более такая…

Гоблины были идеальными солдатами. В том смысле, что, поняв, как и что делать, они делали это, не отвлекаясь на такие мелочи, как страх или чья-то смерть. Южане никогда в жизни не ходили в бой, но им объяснили, что главное не сбиться с шага, держаться соседей и делать все вовремя: поворачивать, останавливаться, выставлять пики, стрелять, смыкать и размыкать ряды. У них не было мушкетов, как у их северных собратьев, обучаемых на арсенальных дворах Высокого Замка, а только охотничьи луки, арбалеты да основательно сработанные пики, но хватило и этого. Оказавшись между холмом, оврагом и гоблинскими тысячами, Варшани потерял голову и заметался. Каждый действовал во что горазд, стараясь спасти свою шкуру, и при этом мешал другому, озабоченному тем же.

Воспользовавшись удобным моментом, с холма вновь спустилась конница. Всадников было немного, не больше шести сотен, но они ударили вовремя и в нужном месте, а гоблины мерно шли вперед, останавливались, стреляли и снова шли, страшно и красиво, выставив вперед пики и сверкая сигнами со стаей Омма. Разумеется, убивали и их, но место упавшего немедленно занимал другой. В обычно спокойных глазах горцев сиял огонь — они бились во славу детей Инты, они карали обманщиков и предателей.

Старый Рэннок, шагавший во втором ряду срединной колонны, невозмутимо отдавал приказы, которые тотчас же выполнялись. Его чупага, как только он подал сигнал «вперед», заполыхала призрачным синим пламенем, вселив в сердца гоблинов уверенность в своей правоте. Вогораж распоряжался на поле боя так же спокойно и неторопливо, как в своей хижине. Впрочем, бой был не из тех, когда нужно с ходу что-то решать, менять, придумывать. Варшани был невеликим стратегом и не смог ничего противопоставить Проклятый знает откуда взявшейся пехоте. Кое-как развернув уцелевших, он бросился наутек.

Было странно тихо, молчал даже неуемный Жан-Флорентин. Алый свет Волчьей Звезды, поднимавшейся над горизонтом, казался огнем далекого маяка. Рене не отводил взгляда от мерцающей точки, подставляя лицо пахнущему солью и йодом ветру. Что же все-таки делать? Они не могут бросить Кантиску на произвол судьбы, но драться на два фронта — безумие, особенно если в ход пойдет магия. Засевшие в Вархе ройгианцы наверняка скоро что-то предпримут, и Рене отнюдь не уверен, что их удастся остановить.

А арцийская армия во главе с закусившим удила Марциалом снова будет раз за разом бросаться на Аденский вал. Годой может себе позволить такую роскошь — к его услугам дружины арцийских баронов и наемники из южных королевств, и это не считая тарскийцев и безотказных гоблинов! В распоряжении Марциала никак не меньше ста двадцати тысяч, то есть чуть ли не в три раза больше, чем у Рене. Правда, позиция осажденных куда как выгодна, а Мальвани один стоит десятка марциалов. Командор готов держаться до бесконечности, но от этого не легче. Годой умело блокировал на аденском рубеже все сухопутные силы своих противников, а сам в это время стал полноправным хозяином Арции. Покойный синяк прав, если узурпатор возьмет Кантиску и вынудит Церковь признать себя ее главой, продемонстрировав несколько магических фокусов, разгром Эланда даже без применения всяческой магической чертовщины станет лишь вопросом времени. Рене не сомневался, что единственный шанс разбить Годоя — это нанести удар первыми. Но как?

Если Гонтран Куи не ошибался, армия Годоя вот-вот двинется, если уже не двинулась к Кантиске. Вот бы их там и встретить! А ведь с учетом ветров, дующих весной вдоль побережья, вполне можно успеть, если выйти из Идаконы на этой кварте, но это невозможно, пока здесь торчит Марциал.

Конечно, его можно попробовать разбить. Феликс и Сезар — отменные полководцы, да и сам он чего-то да стоит. Если б исход войны решался этим сражением, его нужно было принять, но, перейдя в наступление, они при самом лучшем раскладе потеряют добрую половину людей и вряд ли смогут с ходу ввязаться в новую битву. Да и Годой, без сомнения, узнает обо всем. А не будет внезапности — не будет и победы.

Можно попробовать обмануть Марциала, заставив его осаждать пустые укрепления! Но это слишком рискованно, узнай арцийцы, что Аденский вал оставлен, они не мешкая ворвутся в Эланд и пойдут вперед под барабанный бой.

Рискнуть Внутренним Эландом и затвориться на Старой границе? Братний перешеек — сотворенный самой природой прекрасный оборонительный рубеж, который можно штурмовать до бесконечности. Чтобы его оборонять, достаточно нескольких тысяч и снятых с кораблей пушек. Голод защитникам не грозит, так как за спиной море. Это самое разумное с военной точки зрения… Будь это обычная война, Рене бы так и поступил. Риск оправдывал себя. Марциал мог долго оставаться в счастливом неведении, но даже узнай он об уходе защитников вала, он оказался бы обладателем болот и редких деревушек, а Идакона и другие города Старого Эланда оставались бы недоступными…

Увы, нынешняя война не была обычной. Пустить Марциала за Адену означало впустить «рогоносцев» за Явеллу. Рене видел, что творят ройгианцы, и не сомневался, что население будет истреблено под корень, дабы напитать силой чудовищную тварь, которой сломить оборону на перешейке будет не труднее, чем ему разрушить замок из мокрого песка, построенный малышом. Да и обрекать на жуткую смерть тысячи беззащитных людей, которых при всем желании не вывести за оставшееся время из их лесных деревень… Нет, увести армию к Кантиске, оставив Внутренний Эланд без защиты, нельзя. Но и дожидаться, пока Михай Годой захватит Святой престол, тоже нельзя…

Говорят, Антипод сбивает с пути истинного, предлагая помощь в обмен на душу. Окажись Враг рода человеческого сейчас возле герцога Арроя, он бы, без сомнения, заключил сделку на самых выгодных для себя условиях, так как Рене с готовностью пожертвовал бы и душой, и жизнью, лишь бы найти выход из безвыходного положения… Великие Братья! Если б можно было сделать так, чтобы армия Марциала исчезла…

Рене бездумно следил, как извивалась и дрожала в воде залива огромная рыжая луна. Гверганда спала настороженным, чутким сном, но герцог отвернулся от темнеющих на фоне облитого луной моря силуэтов зданий. Первый Паладин Зеленого Храма смотрел в сторону Идаконы, такой близкой и такой далекой, представляя, как на рейде выстроились корабли, которым, если война будет безнадежно проиграна, принимать на борт женщин и детей.