Наши в Блонвуре (СИ) - "Wolf Lita"

— И как давно королём у вас стал Элестайл? — спросила Сэйлиар.

— Тринадцать лет назад.

— Значит, и мятеж был тринадцать лет назад. А кто его поднял?

— Кронсталл, то есть наш клан. Во главе с моим дедом.

— Вот как? — распахнула глаза эльфийка.

— Да. Основное противостояние и развернулось между Кронсталлом и Адельвуртом. Нас поддерживал кое-кто из других кланов. Но в конце концов на стороне Адельвурта выступил Фолмирарт, и мы потерпели фиаско. Деда и других из мятежной верхушки казнили. Правда, отца дед сумел вывести из-под удара.

Ресницы девушки снова удивлённо взметнулись вверх:

— И при этом вы сейчас входите в число приближённых короля?

— Как видишь, — Лиссант улыбнулся одними губами. — Во-первых, мятежников карал Совет, не Элестайл. Кронсталл, правда, надеялся, что Совет вернёт трон нам. Но они предпочли оставить власть в руках представителя Адельвурта и короновали юнца. Однако инициативы самого Элестайла в этом не было. А если ты о том, что он приблизил к себе бывших мятежников. Уверен, Элестайл тоже понимает, что для мятежа имелись объективные причины.

— А для недавнего заговора?! — вдруг вопросила Сэйлиар. — Того самого, что едва не стравил Бордгир с Лорвейном и Виргином. До сих пор мне не было известно имя вампира, стоявшего за убийствами ни в чём не повинных эльфов и виргов. Я знала только, что они пали жертвой борьбы за власть в Бордгире – некий претендент на трон пытался дискредитировать Дагратдера. И тот обещал покарать преступника. Но я ведь правильно понимаю, что претендовал тогда на трон именно Кридирнор? — эльфийка впилась в него испытующим взглядом.

101-2

Ещё при первом её упоминании о заговоре Лиссант вздрогнул всем телом. А теперь изо всех сил боролся с накатывавшей дурнотой отчаяния. Меньше всего он хотел, чтобы Сэйлиар узнала о роли его отца в событиях тех дней. Но сам же навел её на догадку, упомянув о претензиях их семьи на трон. Идиот! Однако сказанного не воротишь.

И как быть теперь? Сказав правду, он может вовсе потерять Сэйлиар! Эльфы всегда были очень сплочены, и гибель каждого из них – трагедия для всех. Всё отрицать? Тоже не вариант. Да, вызнать истину возможно только в Бордгире – из эльфов она известна лишь Анвельдеру и Дальгондеру, но к королю Сэйлиар обратиться вряд ли решится, а молчанием Дальга Лиссант заручился – не далее как сегодня, выясняя, не доводился ли убитый в Гиблом лесу его дальний родственник родичем и Сэйлиар. По счастью, не доводился. Только ведь именно в Бордгире им с Сэйлиар жить, если они поженятся. А значит, недалёк тот час, когда, с его помощью или без, она раскопает правду. И беспардонной лжи ему уж точно не простит.

— Лиссант, почему ты молчишь?! — Сэйлиар продолжала сверлить его требовательным взглядом.

Сейчас вампир здорово пожалел, что его брат ушёл, оставив их наедине – в искусстве обходить острые углы Айнвор был более искушён. Он бы, наверное, нашёл способ как-то выкрутиться. Лиссанту же ничего путного в голову не приходило.

— Сэйл, поверь, отец безумно сожалеет о том, что натворил, — вздохнул вампир. — Да, жажда власти тогда застила его разум. Но если бы можно было повернуть время вспять, он бы своих ошибок точно не повторил.

— Ты называешь простой ошибкой больше десятка убийств?! — взвилась эльфийка. — Потрясающий цинизм! — в её пылающих гневом глазах блеснули слёзы.

— Политика вообще штука циничная, — опять вздохнул Лиссант. — Иные ради удовлетворения своих амбиций или выгоды отправляют на смерть десятки тысяч. Но я не оправдываю отца – лишь говорю, как было. Тогда он числил Элестайла выскочкой, недостойным трона, к тому же продолжением Дагратдера. Талантливого и дальновидного политика отец оценил в нём уже после тех трагичных событий – осознав, к своему стыду, собственную слепоту.

— Ещё бы Кридирнору не оценить Элестайла, когда тот с лёгкостью простил ему все преступления, да ещё и облагодетельствовал! — зло бросила Сэйлиар.

— Ты неправа, — помотал головой Лиссант. — Будь уверена, Элестайлу то решение далось отнюдь не легко. Да, за нарушение договора Норбернта кара предполагается одна – смерть. Но просто так Кронсталл бы Кридирнора не сдал. По сути, Элестайлу пришлось выбирать между следованием букве закона и гражданской войной. Отец же предложил ему за помилование безоговорочную верность – свою собственную и всего Кронсталла. И даже если судить беспристрастно – я считаю, Элестайл сделал верный выбор. Кстати, в итоге с оным согласился и ваш Анвельдер. Ослабление Бордгира братоубийственной войной ему тоже не было нужно.

— Интересно, почему? — удивилась эльфийка.

— Правда не понимаешь? — Лиссант заглянул ей в глаза. — А между тем, именно мы – та сила, что держит в узде людей. Не станет нас, и люди вновь дадут волю своим захватническим инстинктам. К сожалению, мы попустительствовали, когда они истребляли орков – результат тебе известен. Не сомневайся, мысль избавить мир от эльфов придёт к ним в головы, едва забрезжит надежда на исполнение замысла.

— Да, наверное, ты прав, — печально согласилась она. — Мы нужны друг другу. Я имею в виду Лорвейн с Бордгиром. И Виргин.

— А мы с тобой? — Лиссант посмотрел ей в глаза, пытаясь прочесть нынешний настрой возлюбленной. — Клянусь, в той затее мы с Айнвором не поддерживали отца. Напротив, всячески старались образумить его. Но он упёрся. Твердил лишь, что это наш шанс восстановить справедливость, и ничего не хотел слушать.

— Восстановить справедливость? В чём? — удивилась девушка.

— Норбернт, дед Элестайла, отобрал трон у моего прадеда. Тот проводил необходимые, но не слишком популярные реформы. А тут Норбернт с его гениальными договорами! На волне своей популярности он подсуетился организовать референдум. И, конечно же, собрал большинство голосов, тем самым вынудив Совет передать корону ему.

— А спустя триста лет твой отец решил взять реванш? — заключила Сэйлиар.

— Да. Но Элестайл оказался ему не по зубам. Тот не стал сидеть в Адельвурте, дожидаясь, пока трон закачается под ним, а вышел на международную арену, начав лично общаться с правителями других государств. И не только с правителями. В общем, с каждым своим шагом он лишь укреплял свой авторитет. А отец, напротив, наделал фатальных ошибок. Кронсталл по-прежнему был верен ему, но о поддержке других кланов уже не шло и речи. Оставался один вариант – заключить мировую с Элестайлом. Впоследствии, кстати, отец принёс свои глубочайшие извинения Анвельдеру.

— И что Анвельдер – принял их?

— Скрепя сердце.

— Боюсь, мои не переварят истины даже скрепя сердце, — тихо произнесла Сэйлиар.

— А зачем им вообще знать, что за убийствами эльфов стоял мой отец? Кому будет лучше оттого, что они станут его ненавидеть?

В глазах Сэйлиар явственно читалось неприятие идеи держать что-либо втайне от родни. Лиссант обнял её, с тревогой всматриваясь в глаза.

— Сэйл, иначе нам просто не быть вместе, — продолжил он увещевать. — Ведь для твоих я буду только сыном убийцы эльфов. Или ты уже не хочешь быть со мной?

Она ответила не сразу, какое-то время молчала, размышляя. Для Лиссанта эти тягучие как смола мгновения оказались практически невыносимы, с каждой их последующей каплей едва не останавливалось сердце…

Наконец Сэйлиар заговорила:

— Нет, хочу, конечно. Ты за грехи отца не в ответе. Только… своих отношений с ним, тем более, родственных, я, честно говоря, не представляю.

— Сэйл, поверь, отец глубоко раскаивается в том, что натворил! — воскликнул Лиссант, стараясь спасти положение.

В общем-то, он не солгал. Кридирнор действительно раскаивался, что, ослеплённый жаждой власти, чуть не поставил Бордгир на грань катастрофы. Правда, насчёт принесённых им жертв совесть мучила главу Кронсталла куда меньше. Тогда умерщвлённые эльфы и вирги являлись для него лишь кормом, пущенным на достижение цели. Другое дело что сейчас, после того как они приняли участие в судьбе ваританов, бок о бок с другими сражались против тварей и освобождали от варитов Кордак, восприятие Кридирнором иных рас изменилось. Теперь он смотрел на них иначе и уж точно не стал бы использовать как расходный материал. Но о своём раскаянии по поводу тех убийств не говорил никогда.