Сокровище тамплиеров - Джек Уайт

герцога Бургундского, и никто не может пожаловаться на такую замену... А всякий, кто наслышан о подвигах французского короля, но не имел сомнительного удовольствия знать Филиппа лично, будет считать его героем.

Синклер задумчиво кивнул.

— Но в чём истинная подоплёка его отъезда? Почему он покинул Святую землю? Как ты считаешь, Андре?

— Жадность и политика. Полагаю, он начал планировать своё отплытие в тот день, когда фландрец пал под стенами Акры, в начале июня.

— Какой фландрец? Ты имеешь в виду Жака д’Авеснеса из Эльзаса? Кажется, его звали именно так.

— Нет, д’Авеснес, рыцарь из Эльзаса, один из вассалов графа Фландрии, живёхонек. А я имел в виду самого графа Фландрии. Вряд ли я когда-нибудь слышал его полное имя, а если и слышал, то забыл. Все говорят, что он был удивительным человеком. Очень сильным, мужественным, привлекательным — из тех, кого, встретив раз, уже не забудешь.

— Но какое отношение он имел к Филиппу, не считая того, что был его соседом и союзником?

— На первый взгляд вроде бы никакого. Но его неожиданная смерть имела для Филиппа огромное значение, потому что граф Фландрии не имел наследника. Граф правил Артуа и Вермандуа. Там, откуда я прибыл, все знают, что тех пор, как Филипп добрых двадцать лет тому назад взошёл на французский трон, он жаждал завладеть этими землями — а в придачу самой Фландрией вместе с Эльзасом и прилегающими бельгийскими территориями, тоже принадлежавшими графу. Если бы французский король застрял здесь в то время, как эти лишившиеся правителя земли остались открытыми для поползновений соперников, его шансы исполнить свою мечту были бы невелики. Поэтому я уверен: Филипп начал готовиться к отплытию домой с того момента, как узнал о смерти графа Фландрии... И в эти приготовления входил геройский, наделавший столько шума, штурм Проклятой башни. Не сомневаюсь, Филипп всё спланировал с тем расчётом, чтобы прибыть домой вскоре после злосчастной гибели графа и обеспечить безопасность Фландрии и последующее поддержание порядка на своих северных рубежах. Может, Филипп и не принадлежит к числу лучших военачальников мира, но он хороший правитель, с этим не поспоришь... Но за разговором я даже не спросил вас о вашем плавании на Кипр. Эта поездка ведь тоже касалась земельных владений?

— Да, в некотором роде. Мне было поручено осмотреть остров и приглядеть подходящее место для будущей резиденции ордена — место, которое станет нашим форпостом при освоении Кипра.

— Говоря «нашим», вы имеете в виду Храм? Или в это дело вовлечено и тайное братство тоже?

— Вовсе нет! — энергично возразил Синклер. — В настоящий момент из членов братства в дело замешаны лишь мы с де Сабле, и вряд ли совет захочет это изменить.

— Итак, вы нашли подходящее место?

— Да, один из замков Комнина, неподалёку от Накосии. Первый отряд — двадцать рыцарей и столько же братьев-сержантов — уже отбыл туда вчера, чтобы всё подготовить. Мы с ними разминулись, и, наверное, это к лучшему.

— Почему?

— Потому что уже начинаются раздоры, а я вовсе не хочу, чтобы меня в них втянули. Де Сабле тоже этого не желает, но у него мало шансов остаться в стороне. Он великий магистр и благодаря своей дружбе с Ричардом сделал возможным наше плавание на Кипр. Однако в делах ордена на Кипре ему надлежит руководствоваться решениями Капитула. Не то чтобы ему давали прямые указания, но и косвенных достаточно, чтобы породить различные коллизии.

— Не понимаю. Я думал, великий магистр обладает всей полнотой власти внутри ордена, а судя по вашим словам, получается, что это не так. Откуда такие сведения?

— Оттуда, что сам де Сабле рассказал мне об этом нынче утром. Старшие братья выразили глубокую озабоченность в связи с последними событиями, и он согласился в данном случае следовать их советам. Орден доселе никогда ещё не обладал собственными, суверенными, подвластными только ему одному владениями, и братья озабочены тем, чтобы на этой новой стезе не наделать ошибок, ибо цена принятых решений может быть огромна. Превыше всего, что можно себе вообразить.

— Не понимаю.

— А ты подумай, Андре. Подумай, о чём идёт речь.

Андре вяло пожал плечами, давая понять, что всё это не слишком его интересует.

— Вообще-то я не очень задумывался об этом. Вы сказали, что орден получает в своё распоряжение остров, откуда сможет готовить военные операции в Святой земле и прилегающих к ней территориях; остров, удалённый от христианского мира настолько, что тамплиеры могут не опасаться постоянной опеки назойливых королей и прелатов. Мне понятно, почему это привлекает орден. А кому это не по душе?

— Так-то оно так, но это далеко не всё. Ты вообще понял, что я имею в виду? Мне кажется, ты упустил самое главное.

Андре слегка нахмурился, но потом склонил голову, соглашаясь.

— Возможно. Тогда просветите меня. Что именно я упустил?

— Масштабы, кузен. Границы возможностей. Видишь ли, мы с тобой, простые люди, подходим ко всему с обычными человеческими мерками. Но перед орденом открылись грандиозные перспективы: шанс не просто создать плацдарм для дальнейших операций, но и основать полностью независимое государство! Свою собственную островную державу. Её будет защищать Храм, ею будет управлять Храм, и нести ответственность она будет только перед Храмом. Такова их мечта, и они полны решимости претворить её в жизнь.

— Во имя Бога живого! Это действительно грандиозный замысел, сто́ящий сотни тысяч золотых византинов.

— Пока выделены только сорок тысяч. Остальные будут уплачены со временем.

— Но погодите, это... просто непостижимо! И Робер де Сабле будет править новой державой?

— Как великий магистр — да, пока остаётся магистром. Но я думаю, Робер совершил ошибку, согласившись поделиться толикой своих полномочий, пусть даже временно, ради осуществления столь великого замысла. Боюсь, тем самым он обрёк всё предприятие на провал. Уже сейчас слишком много заурядных людей, которым не следовало бы иметь голоса