Мир приключений 1974 - Николай Коротеев

Все последующие события произошли в мгновение ока. Бузивс разинул пасть и рявкнул. Зарика не успела отдернуть руку. На кисть ее легла алая подкова — след укуса. В тот же момент Борца ударил шимпанзе кулаком, в котором был зажат табак. Шимпанзе заскулил, закашлялся, оглушительно чихнул. Борца замахнулся еще раз, Бузивс вскочил и забился в угол, угрожающе подняв передние лапы.

— Не трогай его, — попросила Зарика.

Борца промыл след укуса и наложил на рану пластырь.

— Болит? — спросил он.

Зарика покачала головой.

— Проводи меня до автолета, — попросила она.

— Куда ты на ночь глядя? Переночуй здесь, а утром полетим вместе. У меня завтра свободный день, я тебя провожу, — сказал Борца, собирая со шкуры, лежащей на полу, крошки просыпавшегося табака.

Он уложил гостью в спальной, а сам устроился в маленькой лаборатории.

Проснулся Борца среди ночи от головной боли. Дверь, ведущая в гостиную, была приоткрыта. На пороге неясно чернела какая-то масса. Борца встал, подошел, потрогал и едва не вскрикнул: перед ним лежал труп Бузивса. Качалка в гостиной была перевернута, ваза с цветами опрокинута, под ковер натекла лужа. В комнате стоял незнакомый прогорклый запах — табака, что ли? Голова болела так, что хотелось отрубить ее. Надо бы связаться с медицинским центром. Нужно включить для этого биопередатчик. Это так просто — одно нажатие пальца… Борца только подумал об этом, но не пошевелился. Он стоял, прислонившись пылающим лбом к оконному стеклу. Странное безразличие овладело им.

А ведь он собирался утром сбегать в городскую оранжерею за цветами для Зарики. Зарика… Заря… Потом он проводит ее до Чертова пальца. Можно будет выкупаться… Интересно, умеет ли Зарика плавать? Море сейчас теплое.

Что это брызнуло там, за окном? Огненная река. Неужели наступило утро? Нет, это стартует «Орион». Лунный космодром… Корабль перед прыжком. Напряженное лицо Петра Браги на переговорном экране. Он что-то крикнул Борце тогда, но включившиеся двигатели заглушили его слова.

Теперь уж он никогда не узнает, что хотел на прощанье сказать ему Петр. И вообще никогда он не увидит никого из орионцев — ни тех, кто улетел, ни тех, кто родится в недолгом сравнительно полете: собственное время полета «Ориона» составит что-то около тридцати лет. А сколько на Земле пройдет веков? Этот сложнейший подсчет можно будет провести только на обратном пути, когда «Орион» приблизится к Солнечной системе и выйдет из последней пульсации.

Борца сполз на пол. Хотел подняться, но тело не слушалось его.

Последним усилием он все же поднял руку и ударил в окно. Звон падающих осколков — последнее, что зафиксировало его сознание.

Ночного холода Борца уже не почувствовал.

Глава 3

ВЕК XXXII

Экипаж «Ориона» обживался на новом месте. Ушли первые дни на Земле, полные неожиданностей. Однако люди все еще робко ходили по залам, лишь изредка заглядывали в оранжерею, с опаской ступали по прозрачному полу, под которым проплывали тени.

Вдоль стен тянулись приборы и установки. Каково их назначение? Собирать информацию о пришельцах из прошлого? Для кого?

В огромном корпусе было немало диковинок. Орионцы постепенно к ним привыкали.

С утра они собирались в центральном зале. В урочные часы клапан, расположенный в потолке, выбрасывал двенадцать брикетов — по числу членов экипажа «Ориона». Брикеты сыпались вниз, затем метрах в полутора от пола останавливались и замирали в пространстве, покачиваясь вокруг точки равновесия. Штурман утверждал, что брикеты из хлореллы. Некоторые с ним не соглашались. Так или иначе, белая упругая масса была ароматна и питательна.

— Сомнений нет: мы в плену у машин, — сказал однажды Брок во время завтрака.

— Старая песня, — сказала Любава. — Придумай что-нибудь новенькое.

— Ты что-нибудь обнаружил, Брок? — спросил Джой Арго.

— Да, обнаружил! — крикнул Брок.

— Что именно? — повернул к нему Григо худое, измученное лицо.

— Да все то же. Вот этот самый проклятый брикет, хоть это уже и не ново! — С этими словами Брок переломил свой брикет и швырнул его в угол.

Щупальца одной из установок тут же втянули его внутрь.

— Брикеты — дело машин, — сказал Брок. — Машин, а не людей. Если бы нашими хозяевами были люди, они не стали бы нам давать все время эту дрянь.

— А мне брикеты нравятся, — произнесла Любава. — И вкус у них каждый день разный.

— Уж кормить-то, по крайней мере, могли бы нас нормально, — пробормотал Брок, ни к кому не обращаясь.

— Что ты, собственно, называешь нормальной едой, Брок? — спросил спокойно капитан.

— Ну, как что… Это каждому и так понятно, — произнес Брок.

— К-каждому из нас — согласен. Но не каждому из них, — вступил в разговор Петр Брага.

— Не забывай, что мы отстали от них на десять веков, — сказал капитан.

— Может быть, для них эти брикеты — обычная еда? — добавила Любава.

— Да для кого — для них? Для кого — для них? — выкрикнул Брок и выбежал из зала.

Постепенно люди с «Ориона» пришли к выводу, что всем корпусом, в котором они обитают, управляет если не человек, то некая единая высокоорганизованная система. Желание любого члена экипажа, высказанное в достаточно ясной форме, исполнялось, если оно не выходило за рамки разумного. Жажду можно было утолять струями фонтана, день и ночь игравшего в углу центрального зала. Вода в нем всегда была вкусна и холодна, хотя и чуть горьковата на вкус. Но поскольку другого источника не было, приходилось пить из фонтана.

Лишь одно желание, хотя оно и высказывалось членами экипажа часто и довольно недвусмысленно, не выполнялось: речь шла о выходе из корпуса наружу.

Дверь, через которую вошли орионцы сюда в памятный день прибытия на Землю, не удавалось открыть никому, несмотря на все усилия. Даже приблизиться к ней не удавалось. Чем ближе была дверь, тем труднее давался очередной шаг. Наконец наступал момент, когда силовое поле попросту отбрасывало настойчивого. Люди пробовали пускаться на всяческие хитрости. Например, прорваться к двери, разбежавшись. Или пытались приблизиться к двери, взявшись за руки и двигаясь цепочкой. Но попытки ни к чему не приводили. Вырваться на волю не удавалось никому.

С легкой руки Григо орионцы окрестили своего невидимого хозяина Семиглазом.

Время шло, и люди все более настоятельно начинали ощущать нужду в занятиях, которые могли бы заполнить вынужденный досуг.

После своей нелепой выходки Брок стал дичиться, сторониться орионцев. В центральный зал он старался приходить, когда все, поев, разойдутся по своим делам. Особых дел, впрочем, у орионцев не было. Ими овладела апатия. Чем заняться сегодня? Как убить время? Да и стоит ли его убивать? Не проще ли дождаться, когда оно убьет тебя? Капитан все время старался придумать для экипажа занятие. В здании, которое они занимали, все еще до конца его не освоив, было к чему приложить руку. Имелось, например, неплохое собрание документальных микрофильмов, библиотека и многое другое. Но что толку читать книги, авторы и прототипы которых, возможно, навсегда покинули Землю? К чему смотреть фильмы, герои которых никогда тебе не встретятся? А что, если Брок прав и обезлюдевшая планета находится во власти умных машин? Капитан Арго говорит: нужно изучать историю, поскольку у нас есть такая возможность. История Земли за время отсутствия орионцев? Это в принципе интересно, но не утратила ли она в данном случае смысл для плененного экипажа? II потом, где гарантия, что авторы микрофильмов и книг — люди? Другими словами, кто может поручиться, что машины не фальсифицировали историю, не стараются подсунуть людям лживую информацию?