Могучая крепость - Дэвид Вебер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Карие глаза императора потемнели, когда он представил тот ужас, в который превратится Церковь Господа Ожидающего, если победит «Группа Четырёх».
— В долгосрочной перспективе это уничтожит их и, возможно, и саму Церковь, — продолжил он, и голос его по-прежнему был горьким и холодным. — То зверство, о котором они говорят, постигло так много мужчин и женщин — и детей, чёрт бы забрал их чёрные сердца в ад — которые известны всей остальной части викариата? Которые являются двоюродными братьями, тётями и дядями остальных членов викариата? — Он покачал головой с мрачной уверенностью пророка. — В конце концов, даже те, кто больше всего боится их в настоящий момент, будут помнить. Возможно, ни у кого из них не хватит мужества и моральной стойкости противостоять им сейчас, но, в конце концов, они вспомнят, что даже ящерицы-падальщики могут одолеть великого дракона… если их будет достаточно и что-то его отвлечёт.
— Так что вы правы, Нарман. В конечном счёте, это было бы глупо с их стороны. В долгосрочной перспективе. В полноте времени. Но они не думают о долгосрочной перспективе. Они думают о настоящем, о сиюминутном, и, возможно, о следующем месяце или о следующем годе. Это всё, на что простирается их виденье, и поэтому я говорю вам, так же уверенно, как я стою здесь, в этом зале, в этот момент, они собираются это сделать. Боже, помоги нам всем, — его голос упал до шёпота, — они собираются это сделать!
VI. Личная молельня Робейра Дачарна, Храм, Город Зион, Храмовые Земли
.VI.
Личная молельня Робейра Дачарна, Храм, Город Зион, Храмовые Земли
Робейр Дачарн опустился на колени перед крошечным алтарём, обхватив руками простой деревянный скипетр, и, устремив свои глаза на икону Лангхорна, с её золотым воздетым отражением скипетра, который он держал в своих простых смертных руках, он почувствовал, как слёзы потекли по его лицу.
«Помоги мне, — взмолился он. — Святой Лангхорн — Господи — помоги мне! Я не могу позволить этому случиться. Я не могу, не вдобавок ко всему остальному! Это не может быть тем, что Ты хочешь, чтобы было сделано от Твоего имени. Скажи мне, как это остановить! Покажи мне путь!»
Но икона молчала. Она не дала никакого ответа, и, как бы он ни напрягал слух своей души, он не услышал шёпота Божьего голоса в своём сердце.
С исказившимся от боли лицом, он закрыл глаза, сжимая скипетр, который он сжимал так сильно, что даже удивился, как резное дерево не разлетелось вдребезги в его руке. Он думал, что знал, что собирается сделать Клинтан, и боялся этого, отчаянно пытаясь придумать какой-нибудь способ остановить всё это — и даже как-то предупредить предполагаемых жертв. И всё же его худшие кошмары не соответствовали тому, что происходило на самом деле.
Дачарн был единственным членом «Группы Четырёх», к которому Сэмил Уилсинн когда-либо осмеливался обратиться напрямую. Так что, когда прошлой осенью Клинтан начал бросать свои таинственные, ухмыляющиеся маленькие намёки, Дачарн был уверен, что знает, кто его цели. Но ни Трайнейр, ни Мейгвайр не поняли этих намёков. Они знали, что что-то витает в воздухе, как и все остальные, и всё же они были так же удивлены, как и любые другие члены викариата, когда Клинтан и его инквизиторы действительно нанесли удар. Сначала они не поверили, думая, что Клинтан, должно быть, слишком остро отреагировал. В конце концов, он не был известен своей умеренностью. Но Клинтан был готов к этому, и руки Дачарна на скипетре сжались ещё сильнее, когда он вспомнил ту сцену…
* * *
— Что всё это значит, Жаспер? — требовательно спросил Замсин Трайнейр. Обычно вежливый и сдержанный голос Канцлера был резким, а выражение его лица было напряжённым от смешанного гнева и несомненного страха, когда он столкнулся взглядами с Великим Инквизитором через переговорный стол.
— Я думаю, всё достаточно ясно, — ответил Клинтан холодным, опасно ровным тоном. — Я уже некоторое время говорю всем вам, что у нас были предатели прямо здесь, в викариате. Я понимаю, что вы трое игнорировали мои предупреждения. Что вы спокойно занимались своими делами, предполагая, что это просто случай, когда я снова вижу врагов в каждой тени. Ну, я не буду говорить, что этого не случалось в прошлом. Я так же не буду извиняться за это; в служении Богу и Шуляру лучше быть чрезмерно подозрительным, чем слепо не обращающим ни на что внимания.
— Но не в этот раз. О, нет, только не в этот раз! Эти ублюдки сговорились против Матери-Церкви, против власти Великого Викария, против нашей борьбы с еретиками в Черис и против Самого Бога. Они могут обставлять это так, как им заблагорассудится, пытаться оправдать это любым способом, который они выберут, но правда выйдет наружу. Поверьте мне. Правда… выйдет… наружу.
Робейр Дачарн не мог припомнить, чтобы когда-либо видел на лице Жаспера Клинтана выражение такой уверенности в себе и такую железную решимость. Он излучал ужасающую силу, когда сердито смотрел на своих трёх коллег, пригнувшись вперёд, словно огромный разъярённый дракон с горящими глазами, готовый открыть свою огромную пасть и атаковать с рёвом убийственной ярости.
Казначей начал открывать рот, хотя совершенно не представлял, что собирается сказать. Но пока он колебался, подыскивая слова, Трайнейр откинулся на спинку стула, с напряжённым взглядом, и заговорил первым.
— Какая правда, Жаспер? — спросил он. — Я знаю, что Уилсинн и его брат всегда были критиками, всегда были занозой в заднице. И я знаю, что они были опасны — по крайней мере, для нас. Но есть огромная разница между этим и тем, в чём ты обвиняешь их сейчас. И все эти аресты, полуночные захваты детей и женщин… Лангхорна ради, человек! Разве ты не видишь, к чему это приведёт? Ты думаешь, все эти люди не связаны родством с другими семьями по всей территории Храма? Некоторые из них связаны со мной, ради Бога!
