Пересадочная станция - Клиффорд Саймак
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Пятеро погибли, и этим сказано все. Но, увы, ни следов, ни отпечатков пальцев, ничего, что могло бы хоть как-нибудь помочь расследованию.
В нескольких метрах от распростертых на земле тел валялась беспомощная машина, практически распоротая надвое стволом дерева. Машина, у которой, как и у погибших, уже ничего не спросишь. Уникальная машина, не имеющая аналогов в Галактике, но теперь абсолютно бесполезная.
Торн докопался бы. Он мог исследовать на солидографах все, что там осталось, — все до последнего искореженного кусочка металла, стекла, пластика; провести анализы, построить графики, ввести данные в компьютеры, а уж они тщательно, молекулу за молекулой, исследовали бы все до конца. Что— нибудь да обнаружили бы. Почему…
Адаме отложил отчет в сторону и откинулся в кресле. Рассеянно прочитал свое имя и фамилию на двери кабинета. Туда, потом обратно. Медленно, старательно. Как будто впервые видел или как будто разгадывал ребус. Потом так же рассеянно прочитал то, что было написано ниже:
Инспектор бюро инопланетных связей Департамент Галактических Исследований Сектор № 16 (Юстиция)
Послеполуденное солнце ласково согревало голову, шаловливо щекотало серебристые усы…
— Пятеро погибли…
Господи, как же ему хотелось перестать думать об этом! Есть дела поважнее. Хотя бы эта заварушка с Саттоном. Адаме как раз ожидал новостей по этому поводу.
Но мысли возвращались к фотографии, последней фотографии из отчета Торна, и он никак не мог выбросить ее из головы. Разбитая вдребезги машина, изуродованные трупы и гигантские клубы дыма над местом катастрофы… Серебристая река молчаливо несла вдаль свои воды, и безмолвие чувствовалось даже на снимке. А вдали, на фоне розоватого неба, виднелась паутина строений Андрелона…
Адаме улыбнулся.
Альдебаран-12, думал он. Там, наверное, красиво…
Он никогда там не был и вряд ли уже побывает. Слишком много планет, нечего и надеяться побывать везде и увидеть все собственными глазами.
Когда-нибудь, наверное, настанет время, и система телепортации сможет действовать на расстояниях, измеряемых световыми годами, а не паршивыми милями, как сейчас. Может быть, тогда человек сумеет ступить на любую, какую пожелает, планету — на день, да хоть на час, чтобы потом с гордостью сказать: «Я там был!»
Конечно, Адамсу вовсе не обязательно везде присутствовать лично. У него повсюду глаза и уши, на всех населенных планетах инспектируемого им сектора.
На Альдебаране — Торн. Торн — надежный парень. Он бы не успокоился, пока не добыл бы всю, до последнего грамма, информацию из груды разбитого металла и почерневших трупов.
Боже, как я хочу забыть об этом! — продолжил Адаме безмолвную беседу с самим собой. Это важно, конечно, но не важнее же всего остального!
Размышления Адамса прервал звонок. Он встрепенулся и нажал рычажок на пульте связи.
Адаме слушает.
Голос андроида произнес:
На связи мистер Торн, сэр. По ментафону из Андрелона.
Благодарю, Элис, — ответил Адаме, выдвинув ящик стола и вытаскивая шлем для ментафонной связи. Он надел его и приладил поудобнее.
В мозгу тут же забегали мысли — чужие, беспорядочные, далекие. Неведомо чьи мысли, носившиеся во всей Вселенной, — обрывки мыслей неведомых существ из неведомого времени и пространства.
Адаме поежился.
Никогда не привыкну, подумал он. Вечно буду дергаться, как мальчик, заслуживший порку.
Мысли-невидимки попискивали, пощелкивали в глубинах мозга, совсем как на волнах радиоприемника. Адаме закрыл глаза и откинулся в кресле.
«Привет, Торн», — подумал он. Ответная мысль Торна добралась до него — тихая, потрепанная, прошедшая расстояние более пятидесяти световых лет.
«Это вы, Адаме? У нас тут довольно паршиво».
«Да, это я. Что там у вас?»
Вместо ответа, откуда ни возьмись, влезла громкая, пронзительная, как модный шлягер, идиотская мысль:
«Потише, потише, рыба на крыше, кислород нынче дорого стоит».
Адаме выгнал из сознания эту абракадабру и попытался сконцентрироваться.
«Простите, Торн, повторите еще раз. Влез какой-то призрак и перебил нас».
Мысль Торна прозвучала более громко и отчетливо:
«Я хотел поинтересоваться насчет одной фамилии. Такое впечатление, что я слышал ее когда-то, но не уверен…»
«Что за фамилия? Кто вас интересует?»
«Эшер Саттон. Меня интересует Эшер Саттон».
Адаме выпрямился в кресле, раскрыв рот от изумления.
«Как вы сказали?» — мысленно вскрикнул он.
Тут опять в сознание проник чей-то посторонний голос:
«Следуйте на Запад. На Запад, потом прямо…»
«Еще раз! — мысленно взмолился Адаме, — Еще раз, будьте добры, и помедленнее. Я плохо вас расслышал!»
«Дело было так. Помните, я вам сообщал о катастрофе? Погибли пятеро…»
«Да-да, конечно помню!»
«Ну так вот. Мы нашли там книгу, вернее, нечто, что раньше было книгой. Она оказалась рядом с одним из погибших. Почти целиком сгорела, вся обуглилась, сильно облучена.
Роботы исследовали ее, как смогли, но почти ничего не выудили. Сохранились единичные слова. Каково ее содержание, понять невозможно…»
В течение мысли вмешивались гул и мурлыканье. Какие— то неоконченные предложения или, наоборот, окончания фраз. Помехи, мысленные помехи, в которых было нечто непонятное для человека, даже если бы удалось расслышать эти фразы целиком.
«Еще раз, — безнадежно отправлял свою мысль в пространство Адаме, — Еще раз, прошу вас!»
«Помните аварию, где пятеро погибли?»
«Помню прекрасно. Вернитесь к книге. Откуда там взялся Саттон?»
«Роботы нашли всего два слова. "Эшер Саттон". Такое впечатление, что он автор этой книги. Имя стояло на одной из первых страниц. Может быть, это был титульный лист…»
Адаме расслабился и почувствовал, как струйки холодного пота потекли по спине…
«Может быть, я напрасно трачу время, но меня не покидает ощущение, что я уже слышал это имя раньше».
«Конечно слышали, — мысленно ответил Адаме. — Саттон был на 61-й Лебедя».
«О, так это он?!»
«Да, и сегодня утром он вернулся».
«Ну, тогда это не он. Наверное, однофамилец какой-ни— будь».
«Наверное».
«У меня все, — сказал Торн, — Имя не давало мне покоя».
«Продолжайте расследование, — ответил Адаме, — И сообщайте немедленно, как только что-нибудь выясните».
«Обязательно, — пообещал Торн. — До свидания».
«Спасибо, что держите меня в курсе. Всего доброго».
Адаме стащил с головы шлем, открыл глаза, и вид собственного кабинета, такого привычного, земного, освещенного ласковым солнцем, почти шокировал его.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
