Эпоха бронзы лесной полосы СССР - Михаил Фёдорович Косарев

К сожалению, антропологические определения глазковских захоронений немногочисленны. Краниметрическое изучение глазковцев в сопоставлении с краниологическими материалами серовской и китайской культур, проведенное Н.Н. Мамоновой (1973), подтвердило общую характеристику антропологического типа этих трех культур, данную Г.Ф. Дебецом, по которой древнее население, оставившее эти культуры, представляло собой протомонголоидный тип (рис. 124). Вместе с тем Н.Н. Мамонова наметила черты различия между серией черепов серовской и глазковской культур, с одной стороны, и китайской, с другой. Так, например, серовские и глазковские черепа гораздо крупнее и с резко выраженной долихокранией, тогда как китайские отличаются меньшими размерами и мезо- или брахикранией. Степень уплощенности носо-лобной части лицевого скелета у серовцев и глазковцев меньшая, чем у китайцев. Отмечены и другие отличия, позволяющие констатировать инородность происхождения китойцев по сравнению с серовской и глазковской группами населения и единое происхождение последних (Алексеев, Мамонова, 1979). Особая близость наблюдается между черепами серовского населения Ангары и глазковского Верхней Лены, что может объясняться переселением части серовцев с Ангары на Лену, где они послужили основой для формирования глазковцев.

В мужских погребениях инвентарь в целом более многочислен и носит выраженный охотничье-рыболовческий характер, а в женских захоронениях он связан с домашним производством. Так, при мужских костяках находятся ножи, наконечники стрел, гарпуны, рыболовные крючки, долота и тесла, встречаются отжимники, необходимые для изготовления каменных орудий. Вместе с женщинами клали в могилы скребки, игольники и иглы, иногда топоры. Украшения у женщин разнообразнее и многочисленнее, чем у мужчин. При захоронениях детей и подростков находятся украшения и изредка орудия труда, на основе которых можно предположительно устанавливать пол ребенка. Интересно, что в Верхоленском могильнике у старика (погребение 29) были только украшения и лишь один наконечник стрелы. Как полагает А.П. Окладников, этот старик, очевидно, не был полноценным охотником и рыболовом. Таким образом, распределение инвентаря в глазковских погребениях свидетельствует о четком разделении труда по полу и возрасту.

В погребении 5 могильника Улярба II под каменной кладкой рядом с кострищем найдены череп и кости собаки (?). Захоронение собаки или волка обнаружено в кольце из врытых плит близ богатого инвентарем погребения 1 в Ленковке. Перед мордой положенного в скорченном положении животного лежала лопатка лося. Вокруг костяка и под ним встречены угольки. Большое значение имеет находка костей домашней овцы (определение В.И. Цалкина) над ногами умершего под непотревоженной каменной выкладкой погребения 20 Фофановского могильника. Это первое свидетельство скотоводства у глазковского населения Забайкалья. В трехъярусном погребении 20 этого же могильника собраны кости крыльев крупной птицы, что интересно в связи с наличием в этом погребении захоронения ребенка и существующим у некоторых народов Сибири представлением о превращении умерших детей в птиц.

В глазковских погребениях встречаются глиняные сосуды, однако находки их очень редки. На Ангаре и Лене они оказались лишь в погребении 1 Шиверского могильника, в погребении 1 Белоусовского могильника у Нового Качуга и в надмогильной кладке Хабсагаевского погребения. Крупные фрагменты большого горшка, орнаментированного линиями отступающей лопаточки, встречены в погребении 1 Макаровского могильника на р. Лене. Как особый случай отметим находку в одномогильном совместном погребении молодого мужчины и подростка у с. Усть-Илга на Верхней Лене глиняного дымокурного горшка, очень напоминающего серовские, но сделанного способом выколачивания, от которого на поверхности остались следы рубчатой колотушки.

Фофановский могильник в дельте Селенги выделяется среди глазковских некрополей не только обилием погребений (что является доказательством продолжительного использования могильника большим и, вероятно, сравнительно оседлым коллективом), но и многочисленностью найденной в нем посуды. Так, из 27 раскопанных в 1959 г. глазковских могил 16 содержали 24 сосуда, большей частью находившихся во фрагментах, что связано с разграблением могил. Это говорит, видимо, о большей оседлости глазковского населения низовьев р. Селенги по сравнению с другими группами глазковцев.

Поселения, на которых обнаружены глазковские изделия, многочисленны и открыты на всей территории, где имеются погребения глазковской культуры, выходя даже за пределы их ареала — в низовья р. Ангары, в Эвенкию и Забайкалье. Обычно глазковские находки на поселениях встречаются в культурных напластованиях, содержащих предметы иных культур, и выделяются типологически. Поселенческие памятники с чистыми комплексами глазковской культуры редки и, как правило, являются кратковременными стоянками. Для установления стратиграфической позиции глазковских комплексов большое значение имеют многослойные поселения. К их числу в Прибайкалье относится уникальное по полноте охвата (от финального мезолита до периода раннего железа) и количеству находок поселение Улан-Хада на западном берегу Байкала (Петри, 1916; Хлобыстин, 1964а, б; Сизиков и др., 1975). Полная характеристика памятника дается в томе, посвященном неолиту. Здесь мы остановимся лишь на слоях с материалами глазковской культуры.

Самым нижним из них является IX культурный слой (по нумерации первого исследователя этого памятника Б.Э. Петри). Он слагается темно-коричневой, иногда черной, сильно гумусированной супесью. Местами наблюдается осветление средней части слоя, и он делится на два уровня. Споро-пыльцевой анализ образцов показал, что рассматриваемый слой сформировался в период мягкого и влажного климата, когда происходило наступание хвойных лесов на степные пространства. Пыльца древесных растений (главным образом сосны и ели) составляет 26 %, по среди пыльцы трав доминирует полынь.

По составу находок IX слой — смешанный: в нем найдены образцы сетчатой и гребенчатой керамики, относящейся к серовской культуре, фрагменты горшков посольского типа, черепки, напоминающие устьбельские Чукотской лесотундры, и, наконец, глазковская керамика. Поскольку два последних типа посуды встречены в самой верхней части IX слоя, можно считать, что они относятся к завершающей фазе его формирования и к началу нового климатического цикла, в период которого образовалась пачка слоистого желтого, местами серого эолового песка, являющаяся линзой погребенной дюны. Песок пронизан тонкими гумусно-углистыми прослойками, число которых в разных частях дюны колеблется от 2–3 до 15–20; с ними связаны кострища, очаги, сложенные из галек, и находки изделий. Наибольшая мощность этой пачки 1,2–1,5 м. Она была разделена Б.Э. Петри на семь условных слоев (VIII–II) примерно равной толщины, отложившихся в период засушливого, более холодного, чем в настоящее время, климата. Споро-пыльцевой спектр указывает на преобладание лугово-степной растительности: пыльцы трав 79–92 %, а древесных — всего 3–8 %.

Для некоторых слоев этой толщи получены радиоуглеродные даты: для VIII слоя 4150±80 лет назад (ЛЕ-1280), для VII — 3660±60 л. н. (ЛЕ-883), для VI — 3710±10 л. н. (ЛЕ-1279), для V — 4220±120 л. н. (ЛЕ-1278). Имеется радиоуглеродная