Воин-паразит: Стать человеком - Богдан Костяной
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Вот я и остался один… в который раз… — махнул рукой Эспен и решил ещё немного поваляться в кровати, но замер на пороге, увидев записку, торчащую из-за косяка.
Мельком заглянув в содержимое, Эспен выкатил глаза, а волосы мечника встали дыбом.
«Ты хороший человек, Эспен. Я понимаю, что ничего кроме проблем доставить тебе не могу, поэтому должна уйти, чтобы ты мог двигаться дальше по жизни. Спасибо за всё, что ты для меня сделал», — говорилось в ней.
Но не исповедь бывшего Магистра так ошарашила Лиса Пустыни, а то, как Рене себя подписала.
«С любовью, мать твоего ребёнка».
— Но ведь я бесплоден! — воскликнул Эспен и тут же задумался.
Да, у паразита и человека не может быть детей, но вот у двух человек…
Сжав лист в руках, воитель рухнул на колени и принялся бить кулаками по земле. Не так он себе представлял дальнейший расклад судьбы.
— Ты знала, что я не хочу идти вперёд… И тем не менее, дала мне стимул двигаться дальше… — произнёс Эспен, глядя на своё отражение со светящимися аметистовыми глазами в луже. — Спасибо, Рене.
* * *
Бросив прощальный взгляд на догорающую избу, я забрался на Глорию и, погладив её рожки, дёрнул за поводья. Одобрительно квакнув, Дьяволица взмыла над опушкой, служившей нам с Рене домом последние полтора года.
Ха! Домом!
Нет, мне не нужен дом! Я начинаю жизнь с чистого листа и моему вниманию представлен весь Карцер с его многообразием регионов и культур!
Я обязательно разыщу тебя, Рене. И я стану примерным отцом для нашего ребёнка, но перед этим, самое главное мне стать достойным человеком!
Моя Родина — это дорога и только в дороге я могу найти своё место в жизни. Поэтому мне не нужно имя на могиле. Коли суждено мне умереть, пусть это произойдёт в бою, в пустыне.
Ах, Великая Стень! Родные земли Азима, моего брата. Нужно вернуть должок призраку Дастун-Хана и набраться сил перед очередным приключением. Кто знает, с кем мне предстоит потягаться ещё на ломаной линии жизни?
* * *
С треском догорали шалаши киренийских кочевников. Племя бурых орков, верхом на саблезубых гиенах добивали мужское ополчение. Те из детей, что не были убиты или пленены, рыдали над телами отцов и матерей.
Разорвав входное полотно шатра мамлюка, оскалившиеся исполины принялись выворачивать сундуки и ковры в поисках золота и украшений. Но больше всего орков интересовали еда и алкоголь, которые тут же отправлялись в бездонные жедудки.
Старик-кирениец со стрелой в плече, убегая от улюлюкающих налётчиков, держал на руках зажмурившуюся до посинения внучку. Сил и без того не было в дряхлом теле, а со стрелой-то… Но он не останавливался, покуда мог перебирать ногами.
Ещё одна стрела угодила в лодышку. Старик охнул и упал на колени, сильнее прижимая ребёнка. Вдруг, он заметил перед собой на земле мыски закованных в чёрную сталь сапог.
— Господин, умоляю, спасите хотя бы это дитя! — глотая слёзы, обратился он к рыцарю с аметистовыми зрачками.
Тот шагнул мимо старца, загородив его от трёхметрового верзилы с топором. На теле головореза из брони была только портупея, повязка на паху и ботинки из шкуры брамина. Шею украшало ожерелье из свежих отрезанных человеческих ушей.
— Ты кто такой?! Проваливай, это наша деревня! И жабу свою забери!
— Сегодня такой хороший день… — произнёс рыцарь, не обращая внимания на размахивающего топором орка.
— Тебе чё, урод, уши прочистить?! Это я в два счёта сделаю!
— Чтобы избавиться от мусора, — улыбнувшись, мечник с длинными чёрными волосами обнажил клинок.
Верзила замер, так и не нанеся удар. А через секунду его тело развалилось на сотню кусков, не дав орку даже осознать, что его убило.
