Благими намерениями вымощена дорога в ад. - Елена Вихрева

— Как голова, тенши? — он присел на край постели и завладел ее рукой: сильные, но такие нежные пальцы принялись рисовать узоры на ее ладони.

— Не болит, — прислушавшись к собственным ощущениям, чуть удивленно ответила она.

— Я рад, — он поднес ее руку к губам и принялся покрывать ее поцелуями.

— Спасибо, что помог…

— Для тебя все что угодно, тенши, — прошептал он, приникая поцелуем к середине ее ладони и не сводя с нее манящего взгляда чернильных глаз.

Девушка тонула в его глазах, чувствовала его нежность, его любовь и не понимала, как он мог в то же самое время так легко лгать ей в глаза. Ее тело ответило непроизвольной дрожью на его ласку, и она резко отобрала руку, вцепилась пальцами в одеяло и нахмурилась: ее ощущения шли вразрез с ее разумом — ее слишком сильно тянуло к нему. Ей хотелось обнять его, запустить пальцы в черный шелк его волос, подставить губы под такие головокружительные поцелуи, от которых она забывала обо всем, коснуться его кожи, почувствовать его нежные, но такие уверенные прикосновения… Однако разум протестовал, останавливал ее, шептал, что он слишком много от нее скрывает, что не доверяет, а какая уж может быть любовь, если нет доверия. И от этой мысли ей было больно, невероятно больно. Она отчетливо понимала, что умудрилась полюбить его, а вот в том, что он любит ее, теперь невероятно сильно сомневалась. Разум твердил, что он возится с ней потому, что она важна для Акелдамы и Темного Императора, важна как нубит, а сердце… сердце болело и не хотело в это верить. А разум все твердил, что он просто играет с ней, заставляет полюбить себя, привязывает к себе.

— Что с тобой, эмуншер? — Рэм встревожено наблюдал, как свет в глазах девушки медленно гаснет.

— Прозреваю, — странно ответила она и задала еще более странный вопрос: — Зачем тебе я?

— Ты о чем, тенши? Я люблю тебя…

— Не надо, — она прикрыла глаза, избегая его встревоженного взгляда, в глубине которого мелькала боль, и отрицательно покачала головой. — Ты не доверяешь мне, спокойно лжешь в глаза… какая уж тут любовь, — слеза медленно покатилась по ее щеке.

— Анита, — полный муки стон: ему больно от ее слез, но в чем-то она права — он пока не может полностью ей доверять, не может, пока она окончательно и бесповоротно не выберет его.

— Так зачем я тебе нужна, Рэм? — она смахивает слезы и поднимает на него непроницаемый взгляд. — Я твое задание? Ты должен привязать меня к себе, привезти на Акелдаму и сделать так, чтобы я там осталась?

— Ты никогда не была для меня заданием, тенши, — хрипло, от сдерживаемых эмоций, прошептал мужчина, хотя ему нестерпимо хотелось кричать, хотелось встряхнуть ее, чтобы она перестала говорить глупости, хотелось поцелуями заставить ее забыть обо всем, показать насколько сильно он ее любит, но он понимал, что сделай он это сейчас — и потеряет ее навсегда.

— А кто я для тебя? — напряженный вопрос.

— Моя невеста, которую я безумно люблю, — тихий ответ. — Анита, я люблю тебя так сильно, что это не описать словами. Для меня нет ничего и никого дороже тебя, тенши.

— Если ты меня любишь, то почему не доверяешь, почему лжешь?

— Я доверяю тебе собственную жизнь и свободу, что для меня важнее жизни. И тебе известно, почему это так, — он смотрел в ее глаза и его взгляд был полностью открыт. — Лгу? Я ни разу не лгал тебе, Анита.

— Ты обещал мне не трогать Исао, а сам чудовищно избил его — он едва мог двигаться, — обвинение и недоверие полыхнули в ее глазах, разбивая их зеркальную непроницаемость.

— Я обещал не поступать с ним, как с Нифонтом. И это слово сдержал — не пролил ни капли крови, ничего не сломал, не причинил никаких серьезных повреждений. Он заслужил больше, чем несколько чувствительных ударов, за то, что посмел настаивать на близости с тобой. И даже то, что его отравили, не оправдание для такого поведения…

— Политик! — буквально выплюнула девушка, и он вздрогнул. — Ненавижу политику. Ты обманул меня, Рэм, хоть формально и не солгал. Просто решил поиграть словами и заодно моим доверием. Или ты думал, что я не узнаю? — она прищурилась и рассмеялась горько и совсем невесело. — Думал таки. Конечно, Исао слишком гордый, чтобы признаться в этом.

— Но ведь признался же, — мужчине показалось, что он обманул доверие любимой, причинил ей боль.

— Не признался, я сама заметила, когда сняла с него рубашку.

Это ее признание выбило весь воздух из его легких, ударило в самое сердце — он закрыл мигом почерневшие глаза и едва смог подавить стон отчаяния, рвущейся из груди.

— Ты выбрала его? — едва слышный вопрос слетел с его губ. — Если это так, прошу, не приезжай завтра на Акелдаму… дай мне хоть немного времени, чтобы смириться… А еще лучше посети его владения… и погостите там подольше, Нубит Анита, — мужчина встал и потянулся к медальону, намереваясь телепортироваться. — А еще запретите мне появляться в вашей спальне. Ну же, запретите, пока я еще здесь, — безжизненно произнес он.

— Рэм, ты это сейчас о чем? Ты не хочешь меня больше видеть? — она была ошарашена его словами, а еще они причиняли ей нестерпимую боль.

— Так будет лучше, — хриплое.

— Скажи мне это в лицо, — тонкие пальцы ложатся на его сильное запястье, едва ощутимо удерживая, но ему ничего не стоит стряхнуть ее руку, однако это легчайшее прикосновение удерживает его сильнее цепей.

— Отпусти, — едва слышное. — Не провоцируй меня.

— Скажи это…

— Анита, — стон капитуляции, и она оказывается в крепких мужских объятьях, под прицелом горящих отчаянием глаз. — Я люблю тебя, люблю до безумия, — горячий шепот касается ее губ. — Люблю и хочу видеть каждую секунду, хочу обнимать и целовать, хочу касаться и ласкать, хочу чтобы ты стала моей и только моей, тенши. Но ты выбрала другого, и он мой близкий друг. Поэтому я уйду в сторону, но перед этим… — он большим пальцем обвел ее губы, сглотнул и выдохнул: — Прости, я должен знать почему… — его губы мягко коснулись ее, и он легко проник в ее сознание: пусть она и была сильна в ментальном плане, но против него она была бессильна…

Рэм узнал, что произошло с ней этим неспокойным утром, все увидел и прочувствовал. Он испытал настоящий ужас, когда понял, что она едва не погибла, прочувствовал что такое вина и отчаянные сожаления — ведь не избей он друга, Исао мог бы легко защитить ее, и не было бы у нее этого нового витка мутации, на пике которого она убила человека. Единственное, что принесло ему облегчение, это тот момент, что рубашку с Исао она сняла, чтобы перевязать его раны, а не потому, что решила быть с ним. Мужчина испытал невероятное облегчение — его любимая не сказала «да» другому. Он вынырнул из ее воспоминаний и углубил поцелуй, вкладывая в него все свои чувства, но она не ответила, и тогда он чуть отстранился и встретился с ее полным бешенства взглядом. Пощечина обожгла его лицо, затем еще одна — он позволил ударить второй раз, но потом перехватил ее руку.