Сталин - Дмитрий Волкогонов

"Председателю Совета Народных Комиссаров

Соображения по плану стратегического развертывания

Вооруженных Сил Советского Союза.

Учитывая, что Германия в настоящее время держит свою армию отмобилизованной, с развернутыми тылами, она имеет возможность предупредить нас в развертывании и нанести внезапный удар. Чтобы предотвратить это, считаю необходимым ни в коем случае не давать инициативы действий германскому командованию, упредить противника в развертывании и атаковать германскую армию в тот момент, когда она будет находиться в стадии развертывания и не успеет еще организовать фронт и взаимодействие родов войск..." Далее Жуков определил первую и последующую стратегические цели, заключающиеся в разгроме основных сил центрального и северного крыла германского фронта685.

Самый прославленный в будущем полководец Великой Отечественной войны предлагал Сталину за пять недель до ее начала радикальное решение: нанести превентивный удар по изготовившимся к броску германским войскам. Смелое, чрезвычайно острое предложение. Письменных следов на документе Сталин не оставил; в тот период "вождь" был сверхосторожен и осмотрителен. Скорее всего, предложение Жукова не было одобрено. Диктатор по-прежнему полагал, что у страны есть еще время для подготовки к схватке с фашизмом. Осторожный Сталин, возможно, согласился бы с предложением Жукова, если бы война была отодвинута хотя бы на один год...

А тем временем, в начале июня 1941 года, было принято решение, одобренное Сталиным: усилить Юго-Западное направление еще 25 дивизиями. Тем более что накануне, в конце апреля 1941 года, в Генеральный штаб поступила следующая информация НКВД, полученная по разведывательным каналам: "Выступление Германии против Советского Союза решено окончательно и последует в скором времени. Оперативный план наступления предусматривает молниеносный удар на Украину и дальнейшее продвижение на Восток..."686

Фашисты пытались дезориентировать советское руководство в отношении направлений главного удара, сроков начала войны, ее стратегического замысла. Г.К. Жуков писал после воины, что "сейчас у нас в поле зрения, особенно в широких, общедоступных публикациях в основном факты предупреждений о готовившемся нападении на СССР, о сосредоточении войск на наших границах и т.д. Но в ту пору, как это показывают обнаруженные после разгрома фашистской Германии документы, на стол к И. В. Сталину попадало много донесений и совсем другого рода"687.

К сожалению, Сталин, располагая немалой информацией, стекавшейся к нему по разным каналам, далеко не всегда доводил ее даже до сведения Генерального штаба. Например, телеграмму Черчилля о подготовке германского нападения на Советский Союз Сталин, повторяю, просто счел попыткой быстрее столкнуть его с Гитлером, и предупреждение из Лондона попало на стол начальника Генштаба спустя много времени после его получения.

Однажды, беседуя с академиком Б.Н. Пономаревым, бывшим секретарем ЦК партии, давним коминтерновским работником, я услышал от него, например, о таком случае.

- Где-то весной 1941 года, - рассказывал Б.Н. Пономарев, - похоже, в конце мая, со мной встретились два австрийских коммуниста, приехавших "оттуда". Они возбужденно рассказали об огромных военных приготовлениях в Германии на западных границах СССР, о бесконечных военных эшелонах с танками, артиллерией, машинами, следующих день и ночь в восточном направлении. Такое может быть, считали они, при подготовке военного нападения.

Я передал содержание информации Георгию Димитрову, тот имел специальный разговор со Сталиным. Через день Димитров мне сказал:

- Сталин спокойно отнесся к сообщению австрийских коммунистов и сказал, что это далеко не первый сигнал такого рода. Но что он не видит оснований для чрезмерного беспокойства. Вчера, например, они на Политбюро рассмотрели график отпусков, и большей части его членов и кандидатов предоставлена возможность пойти отдыхать летом. Первым, в частности, поедет на юг А.А. Жданов, а ведь он член Военного совета приграничного округа... На этом Сталин, по словам Г. Димитрова, счел разговор законченным.

- Как можно объяснить такое, - рассуждал Б.Н. Пономарев. - Недооценка опасности? Самоуверенность? Господство навязчивой идеи о том, что события будут развиваться именно так, как спланировал он, Сталин?

Подобные недоуменные вопросы содержатся и в воспоминаниях Г.К. Жукова, А.М. Василевского, М.В. Захарова, многих других военачальников. Думаю, прав был Г.К. Жуков, когда утверждал, что накануне войны все помыслы и действия Сталина были пронизаны одним стремлением: избежать, не допустить войны, и это породило уверенность в том, что так оно и будет. Но разве начальник Главного разведывательного управления Красной Армии Ф.И. Голиков не докладывал Сталину, что к началу марта 1941 года мощь вермахта достигнет 8 миллионов человек, 12 тысяч танков, 52 тысяч орудий, около 20 тысяч самолетов? Разве не ясно, что долго держать без дела такую колоссальную военную машину Германия не в состоянии? И разве не было известно "вождю", что основные силы этой армады были уже сконцентрированы на востоке?

Объективности ради следует сказать, что шли к Сталину донесения и другого рода - о "нежелании немецкого народа воевать", о "дезертирстве из германской армии", о "пораженческих настроениях в вермахте" и т.д. Из Берлина по специальным каналам поступали сообщения о том, что в германских войсках, сосредоточенных на востоке, ведутся едва ли не пацифистские разговоры: "Если Германия ввяжется в войну с СССР, то она будет побеждена"; "Эта война доведет народ до гибели"; "Мы не хотим воевать и хотим домой"688. Возможно, такие настроения и встречались, но главное заключалось в другом: донесения подобного рода соответствовали желаниям Сталина. Не исключено, что все эти данные о "настроениях" тоже были тонкой дезинформацией.

Как рассказывал Г. К. Жуков К.М. Симонову, в начале 1941 года, когда поток сообщений о концентрации немецких войск в Польше особенно возрос, Сталин обратился к Гитлеру с личным письмом, в котором писал, что это обстоятельство нас удивляет и создает у нас впечатление, что Гитлер собирается воевать против нас. В ответ Гитлер прислал Сталину письмо, тоже личное, и, как он подчеркнул в тексте, "доверительное". В этом письме он писал, что эти сведения верны, что в Польше действительно сосредоточены крупные войсковые соединения, но что он, будучи уверен, что это не пойдет дальше Сталина, должен разъяснить, что сосредоточение его войск в Польше не направлено против Советского Союза, что он намерен строго соблюдать заключенный пакт, в чем ручается своей честью главы государства. В своем письме Сталину фюрер нашел аргумент, которому, как говорил Жуков, Сталин, по-видимому, поверил. Мол, территория Западной и Центральной Германии подвергается сильным английским бомбардировкам и хорошо наблюдается англичанами с воздуха. Поэтому он был вынужден отвести крупные контингенты войск на восток.

А германский военный атташе Кестринг, усиливая дезинформацию при контактах с советскими официальными лицами, часто говорил: "Сейчас у нас войска освобождаются - пусть отдохнут"689.

В то же время в директиве наркома обороны "О результатах проверки боевой подготовки за зимний период 1941 года и указаниях на летний период", подписанной Тимошенко, членом Главного Военного Совета Ждановым и начальником Генштаба Жуковым 17 мая 1941 года, совершенно ничего не говорилось ни о задачах западных военных округов, ни о повышении бдительности, боеготовности, устойчивости в обороне, ни о подготовке к отражению массированных налетов авиации и вторжения крупных масс танков. Рутинные замечания о "недостатках в одиночной подготовке бойца" и полное отсутствие указаний оперативного характера690. Война была на пороге, гигантская военная машина Германии была готова вот-вот сорваться с места и ринуться на восток, а Наркомат обороны, Генеральный штаб действовали так, будто Гитлер и не думал, пока того не пожелает Сталин, сделать свой роковой и страшный шаг.

А разведка между тем сообщала все новые и новые тревожные данные. Начальник разведотдела КОВО полковник Бондарев информировал в конце мая 1941 года о непрерывном прибытии новых танковых, артиллерийских и пехотных частей в районы Люблина, Красностава, Замостья, Грубешова, Томашува, Белжеца. В своих выводах, оценивающих обстановку, начальник "разведотдела подчеркивал: "Сосредоточение войск к границе с СССР продолжается... Подготовка театра военных действий проводится форсированными темпами"691. Аналогичная картина была и в ЗапОВО. Полковник Блохин, начальник разведотдела штаба округа, также доносил своему командованию: "На основанию ряда проверенных агентурных данных, военная подготовка Германии против СССР за последнее время, особенно с 2-5 мая, проводится более интенсивно..." В донесении, в частности, говорилось, что один из засланных на территорию СССР германских агентов заявил при допросе, что со своими данными он должен вернуться в г. Цеханув не позже 5 июня, т.к. им сказали - скоро возможно начало военных действий против СССР...692 Такие донесения шли не только в штабы приграничных округов, но и в Москву.