Рождение «Сталкера». Попытка реконструкции - Евгений Васильевич Цымбал
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Крупный план. Писатель полон ярости и презрения. Он обвиняет Сталкера в меркантильности и тщеславии. Эта часть эпизода снята одним кадром.
Крупный план. Сталкер, рассказывает Писателю и Профессору, что он ничтожество за Зоной, а здесь он человек, и единственный смысл его жизни — водить людей в Зону. Здесь Тарковский хотел от Кайдановского усиления истерических нот до самого конца эпизода. Он снят одним кадром.
Весь этот эпизод был, наверное, самым тяжелым для Кайдановского в роли Сталкера, и без того безмерно сложной. Он волновался, напрягался, внутренне сосредотачивался, готовясь к съемке. Для него невероятно трудным было такое жалкое нападение на Профессора и плаксивое, истеричное самооправдание. Оно абсолютно противоположно характеру актера. Чтобы сыграть в надрывной интонации, которой требовал Тарковский, Саша совершал невероятное насилие над собой. После съемки у него дрожали руки, и его всего пробивала дрожь. Для Кайдановского, бесстрашного, свирепого и виртуозного, умевшего драться, как мало кто, эта нелепая, неумелая драка была насилием и над его физической пластикой — точной, решительной, агрессивной. Ему нужно было преодолевать навыки, приобретенные занятиями боксом. Тарковский требовал от него женственного, «неудалого» наскакивания на Профессора, непротивления Писателю и захлебывающегося, почти детского плача. После съемки этого эпизода Саша Кайдановский был совершенно обессилен, ибо ему приходилось играть против своей психики, против физиологии, пластики, против характера и привычек.
Декорация «Комнаты исполнения желаний» в павильоне очень походила на электростанцию в Эстонии, но было и нечто отличное. Стену Фабриков и Рашит обили мятым кровельным железом, обожженным паяльной лампой. Она обрела черно-траурный вид и такой же зловещий запах.
Перебивка. Крупный план. Панорама до общего. Профессор проходит вдоль стены, останавливается у окна, поправляет одежду.
Крупный план. Писатель обзывает Сталкера юродивым, извиняется перед ним и объясняет, почему был наказан Дикобраз. Сзади не в фокусе стоит Профессор. Писатель подходит к Профессору, камера отъезжает на общий план. Сталкер подходит к ним, садится на землю, всхлипывает, плачет, смывает грязной водой слезы и кровь.
В кадре вся троица. Стоят Профессор и Писатель, Сталкер сидит на земле между ними. Писатель продолжает свою речь. Профессор опускается на землю, зачерпывает воду из лужи, мочит шею, снова достает бомбу начинает возиться с ней. Писатель заглядывает в «Комнату исполнения желаний» и объясняет, что Зона исполняет не просто желания, а сокровенные желания. Поэтому он отказывается туда идти и чего-то просить.
Сталкер и Профессор сидят на земле у вожделенной Комнаты. Писатель стоит у входа в нее и продолжает говорить. Он вообще сомневается в существовании феномена Зоны и спрашивает, кто рассказал о Зоне и «Комнате исполнении желаний». Профессор кивает на Сталкера: «Он». Писатель заглядывает через порог «комнаты» и, потеряв равновесие, едва не падает туда. Сталкер успевает схватить его сзади за пальто. Писатель падает назад. Этот эпизод снят одним кадром.
Общий план. Теперь вся троица сидит у порога «Комнаты». В светлой комнате снова звонит телефон. Никто на него не реагирует. Профессор встает, проходит вперед, становится рядом с попутчиками, начинает разбирать бомбу. Эта часть эпизода снята одним кадром.
Средний план. Профессор разбирает бомбу. Развинтив, бросает ее части в воду. Панорама. Профессор проходит к порогу «Комнаты исполнении желаний». Писатель сидит рядом со Сталкером, полуобняв его. Профессор возится с бомбой.
Этот эпизод является наиболее театральным в фильме. Камера смотрит на наших персонажей изнутри комнаты исполнения желаний, как публика из зрительного зала. Как будто «Зона» всматривается в представление, которое разыгрывают перед ней герои фильма, определяя, стоит или не стоит выполнять их желания. Троица попутчиков почти неподвижна. Никто не торопится достигнуть цели опасного и странного путешествия. Камера очень медленно отъезжает до статики, открывая общий план. Сталкер говорит, что хорошо бы ему с семьей перебраться сюда, потому что жену и дочку тут никто не обидит. Несмотря на дикость этой мысли, Писатель и Профессор не удивляются. Изображение постепенно темнеет, потом снова медленно светлеет. Начинается дождь. Сквозь дырявую крышу вода льется в лужу, обозначая на воде рисунок щелей в крыше. Кроме дождя, в кадре долго ничего не происходит. Сталкер, Писатель и Профессор сидят на грязном островке у порога «Комнаты исполнения желаний», смотрят на дождь. Постепенно дождь ослабевает и перестает.
Вода, льющаяся сверху в помещении, — один из устойчивых образов Тарковского. Он присутствует в «Солярисе», «Зеркале» и «Сталкере». Я не смог точно установить, чем он был так дорог режиссеру — разве что воспоминаниями о жизни в Орлово-Давыдовском переулке, где в его квартире на последнем этаже во время сильных дождей с потолка текли струи воды.
Профессор выбрасывает детали бомбы, а затем взрыватель в лужу. Слышен отдаленный стук колес приближающегося поезда. Это один из самых протяженных по времени кадров в фильме. Мучительно долго тянется время.
Количество деталей в бомбе было незначительным, поэтому Тарковский попросил меня дать Профессору несколько лишних железок, чтобы он мог бросать их в воду на протяжении всего этого длиннющего «спектакулярного» кадра.
Тарковский хотел, чтобы в кадре плавали живые рыбы. Эта мысль посетила Андрея Арсеньевича еще в первый год съемок. Тогда рыб я привез, но до их съемок дело так и не дошло. Но режиссер от своей идеи не отказался. В декабре 1978 года в адские более чем 30-градусные морозы, когда все водоемы были скованы толстым льдом, мне пришлось искать живых рыб в Подмосковье. К счастью, их удалось найти, и мы смогли снять этих обитателей «Комнаты исполнения желаний».
Крупный план. Под водой, на кафельном полу, среди мусора и каких-то проводов лежит механизм цифрового набора от бомбы. Возникает звук подходящего поезда. В левом краю кадра возникает пятно мазута. Шевеля плавниками, подплывает рыба.
Для съемок этого эпизода Тарковский хотел чистую, прозрачную воду. Чтобы там были видны эти железки от бомбы и живые рыбы, плавающие в воде. И ее меняли, сливая грязную и наливая чистую. Но потом, перед самой съемкой, добавляли мазут и черный печной лак.
Звук проходящего поезда усиливается, к нему добавляется музыка. Поверхность воды начинает вздрагивать в такт проходящему поезду. Сквозь стук вагонных колес звучит болеро Равеля, добавленное
