Ванечка и цветы чертополоха - Наталия Лазарева

— Как два сапога — пара. Везде, где только можно, она со мной. Ты сам проходил, работа отнимает много времени, поэтому Любушка пользуется жадно каждой моей свободной минутой.

— Да всё то же самое и у нас. Только у нас ещё мне приходится дожидаться свободной минутки, потому что моя невеста сейчас ещё нужнее нашему сыну. Но для меня такой кайф участвовать во всех их мероприятиях, что обделённым я себя не чувствую. Наоборот, столько разнообразных сладостных чувств они во мне пробуждают!

— Люба хочет ребёнка.

— А ты?

— Очень хочу ещё одну крошечную Любочку.

— А если маленький Кирюшка родится?

Кирилл, чувствовалось, улыбнулся:

— Значит, придётся делить одну Любочку между двумя Кириллами.

— А если родится Любочка, значит, одному наслаждаться двумя Любочками?

— Как-то так.

— Поверь мне, Любочка или Кирюшка родится — не важно, будет офигительно. А главное — Любови будет чем заняться, пока она тебя домой ждёт.

— Она работает.

— А новая работа будет гораздо интереснее.

— Кстати, мы же, когда вещи возили Марье Антоновне, вместе ездили. Так пока я коляску собирал по просьбе её соседки, Любаня с Марьей Антоновной сидела и расспрашивала. Они и о тебе говорили. Обе к тебе очень хорошо относятся.

— Кир, ты же знаешь, что на свете нет женщин, которые ко мне плохо относятся!

И они оба рассмеялись.

— Слушай, я ведь позвонил тебе с приглашением. Хочу позвать на свою скромную свадьбу. Съездим в загс, а потом посидим в кафе узким кругом. Мы решили пригласить со стороны каждого всего по два человека, не считая, конечно, родителей Милы.

— Когда?

— Седьмого сентября, в субботу. И ещё у меня к тебе просьба, которая, может быть, покажется тебе странной, и которую, возможно, мне Люба не простит… В общем, привези мне вместо подарка, пожалуйста, в качестве второго гостя с моей стороны Сашуру Лашину.

Последовала продолжительная пауза.

— Ну, что ты молчишь? На твоей свадьбе она не была, так пусть хоть на моей побывает.

— Издеваешься, да?

— Нет. Не издеваюсь. Люблю. И тебя, и её. Ну, что она, маленькая девочка, может тебе сделать, большому взрослому мужчине? От тебя же ведь ничего не убудет. Чувства к Любе тебя защитят. А для неё… Представляешь, какой кайф будет ехать с тобой четыре часа в одной машине? А потом и ещё четыре часа обратно? Я ехал так с Милой. Было тяжело, было ещё ничего не понятно, было и больно. Но я так счастлив, что они случились в моей жизни, эти четыре часа. Пусть и у Сашки будут в жизни эти четыре часа, а?

— Тебе Мила уже говорила, что ты сумасшедший?

— Да. В первый же совместный день после разлуки так и назвала. Думаю, если можно любить за что-то, то именно за это она меня и любит. Если Аркадьевич будет сильно возражать против этой поездки, позвони мне, я сам с ним договорюсь. Вы можете приехать в пятницу вечером. Милу с Ванечкой отправим к маме. Сашку, я думаю, лучше тоже к ней. А для тебя будет свободна целая комната. Переночуешь у меня. А Люба… Ты сам помнишь, что происходило на вашей свадьбе. Я, честно, думал, ты меня убьёшь. Пусть она пару ночей побудет одна. Как раз соскучится. А то представь, какой подарок Миле на свадьбу может получиться.

— Любишь же ты мне задачки не из лёгких ставить.

— Пока не было ни одной, с которой ты бы не справился. Между прочим, явиться к вам на свадьбу тоже задачка была та ещё. Твоя родня, наверное, до сих пор думает, что ты у меня Любу увёл. Варя даже решила, что именно по этому поводу я страдаю.

— Прости. Я действительно был эгоистом и об этом тогда не думал.

— Ладно. Шестого сентября я буду вас с Сашкой с нетерпением ждать. А так как вы мои единственные гости, прошу, не подкачай.

— Хорошо. Постараюсь, но обещать не буду. Ты тоже должен головой думать, когда что-то просишь.

— Любе передавай от меня привет. И я к ней очень хорошо отношусь. Бывай, брат.

— Счастливо!

Палашов подспудно чувствовал, что Бургасов вызов принял, и теперь только наводнение или землетрясение могло остановить его приезд вместе с Сашурой. Тем более, он попросил это в качестве подарка.

Каждый день мог принести с собой благую весть о рождении новой долгожданной жизни. Открывая утром глаза, Палашов первым делом вспоминал об этом. Но потом суета дня подхватывала его и уносила в другую сторону. День проходил, а весть так и не являлась. А пора бы уже. Василиса-то родилась.

Вот и этот день начался с воспоминания о будущем. С самого раннего утра у Евгения на душе заскребли кошки, им вторили тревожные колокольчики, а за ними запиликали душераздирающие скрипки. И вроде бы пошло по накатанному, а странный оркестр в душе не умолкал. Мужчина крепился до десяти утра, но потом не выдержал и позвонил Галине Ивановне на работу.

— Что с Милой? — безо всяких церемоний спросил он. — Я места себе не нахожу. Ничто не может меня сегодня ни отвлечь, ни увлечь. С ней что-то происходит.

— По времени, конечно, уже пора начаться родам. Но сегодня утром всё было спокойно, как обычно. Мила проснулась перед моим уходом, проводила меня. Выглядела умиротворённой и красивой. Беременность ей к лицу.

Они распрощались, так как оба были порядочно заняты. Весь день Евгений провёл как на иголках. Просто ничего не мог с собой поделать. Вечером он отправился в тренажёрный зал, чтобы как-то справиться с не унимавшейся тревогой. На полчаса он ушёл в отрыв. Если бы боксёрский мешок имел нервы, ему сегодня очень не поздоровилось бы. Но стоило снять повязки с рук, когтистые кошки снова накинулись на него. Это становилось уже невыносимо! Он начал сердиться на себя, что никак не может с этим справиться.

Дома он бросил