Ратибор. Окталогия (СИ) - Фомичев Александр Игоревич

Таверна «На завалинке» ютилась недалече от южных ворот в Мирград, и друзья были здесь довольно редкими гостями, так как предпочитали захаживать в харчевню Феофана, ибо находилась она элементарно ближе к дворцу княжьему, практически в центре столицы, а значит, и по удобству расположения значительно превосходила довольно обветшалый кабак Пафнутия, владельца сего расчудесного заведения. Впрочем, на этом преимущества «Четырёх копыт» над конкурентом с юга не заканчивались, ибо еда да напитки там подавались значительно лучше по качеству, что для приятелей являлось ещё одним весомым аргументом в пользу придворцового трактира. Пафнутий же, дородный человечище сорока шести лет от роду, с огромным брюшком, лоснящейся на жаре лысиной да широкой густой бородкой, смахивающей чем‑то по форме на лопату, похоже, особо и не пытался угнаться за Феофаном, благо публика с городских окраин была не столь изысканная, как в центре, а значит, и куда менее требовательная.

Едва перевалило за полдень, когда Ратибор с Мирославом забрели в «Завалинку», как между собой именовал сие питейное заведение простой люд, да примостившись за одним из угловых столиков, заказали себе лишь кувшинчик кваса, который споро и разлили по прилагавшейся к нему паре весьма потасканного вида чарок. Рыжеволосый ратник пришёл сюда переговорить с одним знакомцем из местных торговцев, но тот ещё не объявился покамест, потому друзья за кружечкой‑другой принялись лениво обсуждать последние новости. Народу в корчме сиживало порядком, несмотря на то, что солнце находилось аккурат в зените; кабак был заполнен уже практически наполовину.

– Ну, что шумим⁈ – Пафнутий подошёл к столику с приятелями и, уперев руки в боки, как можно более грозно попытался взглянуть на них, но это у него не очень хорошо получилось, ибо хозяин «Завалинки» явно узнал обоих богатырей. За его спиной маячили два местных громилы, зарабатывавших себе на хлеб тем, что выкидывали прочь из заведения буйных и не шибко трезвых клиентов, не забыв предварительно пошуровать по их карманам. Также признав заглянувших в таверну воинов, оба верзилы предпочти развернуться да по‑тихому слиться, быстро растворившись среди посетителей.

– Ну‑ка, подь сюды, пузатик, подь сюды, – указательным пальцем призывно поманил к себе Пафнутия угрюмо взиравший на него Ратибор. Почуявший недоброе, враз оробевший трактирщик нехотя приблизился к рыжебородому витязю, после чего тот мгновенно схватил его за бороду и дёрнул вниз так, что голова хозяина «Завалинки» оказалась на краю стола, слегка при этом об этот самый край ударившись.

– Скажи‑ка мне, мил человек, – так и продолжающий сидеть на лавке Ратибор, не отпуская бородищи несчастного по виду кабатчика, гневно сверкнул синими очами и вкрадчиво, но от этого ещё более страшно вопросил: – Мы у тебя квас душистый заказали или испражнения мышей летучих?

– К‑квас… – тоскливо просопел тот в ответ, испуганно стуча зубами.

– Ну так и тащи давай его сюда, да самый лучший, что у тебя в запасниках имеется, иначе заставлю тебя в одну рожу выдуть полный бочонок с тем дерьмом, что ты нам подал! И смотри мне, чтоб прохладный был квасок! Мочу тёплую сам лакай! Понял меня, шлепок голубиный⁈ – Ратибор грозно рыкнул на весь кабак так, что в заведении мигом наступила звенящая тишина. Сидевшие в таверне завсегдатаи с любопытством наблюдали за разворачивающимся пред ними действом. Так‑то за Пафнутия вступиться готовы были многие. Но не в этот раз. Супротив рыжего шатуна храбрецов выйти не нашлось.

– П‑понял… – лишь жалостно проблеял кабатчик в ответ.

– Пусти его, витязь, трактирщик всё давно осознал и явно раскаялся. Ведь так, Пафнутий? – рядом с их столиком возник тот самый знакомец Ратибора, купец Демидий собственной персоной, с кем и была назначена встреча у рыжеволосого гиганта в «Завалинке».

– К‑к‑онечно, будьте уверены, исправлюсь сей миг!.. – затравленно захлопал перепуганными глазами хозяин, ибо согласно кивнуть попросту не мог; его головёнка всё так же надёжно возлежала на столешнице.

Ратибор с явной неохотой отпустил лопатообразную бородищу Пафнутия. Демидий тут же кинул с пяток серебряных монет корчмарю, кои тот с отточенной годами ловкостью лихо словил все прямо в воздухе.

– За хлопоты, уважаемый. А теперь кваску принеси, как будто князя потчуешь! Не скупердяйничай! Сторицей вернётся тебе столь дело доброе, не сомневайся! – пухлый торговец присел к двум приятелям, задумчиво глядя вослед шустро умчавшемуся выполнять указание кабатчику. Телохранитель купца, темноволосый боец крепкого сложения, вооружённый двуручным топором, лениво примостился недалече, не сводя при этом настороженного взгляда с обоих друзей.

– Не всегда сила решает лишь… – Демидий покосился на хмурого Ратибора. – Порой звон монет да слово ласковое куда больший эффект имеют…

Как бы подтверждая его слова, споро воротившийся Пафнутий поставил перед товарищами пару кувшинов отличного кваса, после чего молча удалился, оставив троих собеседников наедине со своими мыслями. В кабаке опять раздался знакомый, характерный гул голосов; накалившаяся было обстановка в заведении благополучно разрядилась, харчевня снова ожила.

– В‑о‑о‑т, на этот раз квасишко добрый! – довольно проворчал Ратибор, отхлёбывая за раз полжбана любимого напитка. – И прохладненький, вообще красота! Значится, и тут в погребках имеется качественное варево, надо лишь уметь хорошо попросить!..

– Именно, мой рыжий друг, и‑м‑е‑н‑н‑о! – улыбнувшись лишь уголками губ, утвердительно протянул пришлый знакомый рыжебородого исполина, также наливая себе кружку пенного. – Представишь мне своего собрата по оружию?

– Само собой, знакомьтесь… Мир, это тот самый лавочник, ради которого мы заглянули в эту дыру. Демидий, это Мирослав, мастер меча, каких поискать. И точно такой же балабол, хотя раньше тихоней был! Стареет, видимо… В общем, прошу любить и жаловать!..

Русый витязь и едко хмыкнувший на такое представление Демидий обменялись крепким рукопожатием, после чего последний вопросительно взглянул на Ратибора:

– Чего звал, воин? Должны мы, купцы, тебе, по моему разумению, за тех лиходеев, что ты на Кривом тракте изничтожил, когда от Мефодия в Мирград возвращался. Точно эти негодяи губили нашего брата; нашли у них часть вещей пропавших, что торговцам сгинувшим принадлежали… Награду наша гильдия тебе отписной грамотой заслала, да маловато дала, считаю, ибо скряг да крохоборов хватает средь нашего люда, чего скрывать… Потому долг у меня пред тобою. Но кабы не он, вряд ли я пришёл бы, уж без обид! Говорят, с тобой сейчас рядом находиться опасно; так ведь могут ненароком и на отбивные пустить за компанию… Вон, – Демидий кивнул на своего сопровождающего, что внимательно осматривал зал таверны, – даже охранника решил нанять себе на вечер. Никогда не пользовался их услугами, но сегодня сделал исключение! Как говорится, пущай лучше он будет при мне, но не пригодится, чем сей доблестный воитель вдруг резко понадобится, да рядом его не окажется…

– А что, похоже, я из тех, кто позволит себя да своих знакомцев на отбивные пустить? – Ратибора явно покоробили опасения купца, хотя в глубине души он понимал, что Демидий прав.

– Не серчай, великан! – торговец примирительно улыбнулся. – Ты силён и могуч, это бесспорно, но у тебя не по десять же рук, ног и глаз! Случайно прилетит в темечко топорик какой, за всеми разве усмотришь?..

– Твоя правда… – нехотя признал молодой богатырь. – Я как раз по этому поводу и хотел с тобой переговорить… Не ведаешь, случаем, кто это может так страстно желать мой черепок у себя дома в качестве ночной вазы заиметь?

– Не‑а, без понятия! – Демидий недоумённо пожал плечами. – Знаю лишь, что триста золотых назначено за твои космы буйные и что заказчик предпочёл остаться в тени, оформив всё через посредников… Одно лишь могу сказать с уверенностью: это кто‑то очень влиятельный и не бедный, мягко говоря… У меня, например, таких денег нет даже близко! Свободных, по крайней мере…

– Ясно… – Ратибор рассеянно побарабанил пальцами по столешнице. – Как думаешь, а из вашего брата это никто не может быть? Из барышников то бишь. Крямзий, Савросий, слышал ведь про таких наверняка? Первый, правда, давно червей кормит, но за него кто‑то мстить ведь может, нет?