Сердце и другие органы - Валерий Борисович Бочков

Лис поставил стакан на парапет, заглянул вниз в невидимый прибой.

– В игре должен быть элемент непредсказуемости, – тихо сказал щучий. – Без этого нет игры.

Лис толкнул стакан пальцем, стакан сверкнул дном, полетел в темноту. Внизу накатисто грохнула волна.

– Ну и что делать? – спросил он, спросил серьёзно и грустно.

– Ты слышал про слэш?

– Это какая-то разновидность нардов, да?

Щучий засмеялся.

– Ну, нарды на слэш похожи так же, как бокс на драку ножами.

– Звучит очень заманчиво.

– Играют тремя зарами. Игры молниеносны, иногда меньше минуты. Штыковая атака! Три шестёрки с руки – моментальный выигрыш.

– В любой ситуации? У меня выпадают три шестёрки и всё – я победил?

– Да. Но дело не в правилах.

– А в чём?

Щучий оттянул пальцем тесный стоячий воротник, словно тот душил его.

– Слэш это не только игра, – сказал он сипло, – это даже не приватный клуб с лимитированным членством. Это больше похоже на тайную ложу, на секту. Попасть можно лишь по рекомендации одного из членов. Но даже не в этом дело – рекомендацию я тебе дам, дело в ставках. В их безумии. За минуту можно просадить миллион, проиграть виллу или жену. Один аргентинец проиграл мне ухо.

– И что вы с ним сделали?

– С ухом? – спросил доктор и полез в карман.

Лис замер, купорос толчком подкатил к горлу. Щучий засмеялся, достал платок. Встряхнув, вытер лицо.

– Ну и жара… Даже ночью, – он приблизился и тихо сказал. – Кстати, чуть не забыл… А ты уверен, что за той дверью именно ангелы?

13

Лис сбрил бороду, нижняя половина лица оказалась совсем белой. Он провёл ладонью по неожиданно нежной, почти детской коже. От левой скулы к подбородку тянулась розовая полоска шрама.

Лис вчера прилетел в Лос-Анжелес, прилетел из Лондона, где он встречался с судьёй-магистром и договорился об игре с Джокаром. Лис знал, что с чеченцем нельзя играть, об этом Лиса предупреждали многие. Ник Соломон уверял, что Джокар контролирует весь поток героина из Афганистана в Европу, что он связан с террористами, с исламистами, шахидами и ещё чёрт знает с кем. Сам Ник в своих банках отмывал деньги Белого Братства, поэтому Лис отнёсся скептически к его информации. Впрочем, насчёт чеченца его предупреждал и доктор.

Уже почти год Лис играл в слэш. Доктор-священник оказался прав – игра представляла собой почти неуправляемый хаос. Ничего подобного Лис не испытывал ни в шахматах, ни в нардах. Иногда казалось, что его прямо за игровым столом хватит кондрашка – инфаркт, инсульт. Разобьёт паралич. Адреналин (или что там ещё) кипел, распирал, грозя взорвать паровым котлом голову, грудную клетку. Радужная ртуть пульсировала в висках, в глазах становилось бело. Одна партия вмещала в себя сгусток эмоций такой концентрации, такой мощи, что этих эмоций вполне бы хватило на целую жизнь какого-нибудь среднестатистического бухгалтера или почтальона.

Лис дважды ставил на кон правую руку, выиграл глаз, который потом был выкуплен (к огромному облегчению Лиса) проигравшим его китайцем. В Токио играл с беглым русским олигархом, якобы, покойным. Пройдоха не только оказался жив, но и ухитрился выиграть у Лиса два сета подряд. На Майорке в течение одного матча из двенадцати сетов Лис выиграл лимузин (в котором везли гроб Элвиса Пресли), яхту с экипажем из семи человек, включая массажистку-вьетнамку, какой-то знаменитый изумруд, украденный из коллекции Гетти. Впрочем, к финалу умудрился проиграть всё, за исключением катафалка короля рок-н-ролла.

В дверь постучали, портье-мексиканец вкатил тележку с кофе и горкой разноцветных бисквитов. Вкрадчиво, будто о важном, спросил – со сливками? Лис кивнул, сунул чаевые.

Лис добавил ещё сливок, размешал. Вышел на балкон. С высоты двенадцатого этажа отельные угодья походили на макет педантичного архитектора: идеальные диагонали дорожек – белая щебёнка в зелёном обрамлении отманикюренных кустиков, эллипсы пёстрых клумб с цветами, высаженных в виде строгих узоров, сапфировый прямоугольник бассейна – по периметру шезлонги, рядом бирюзовый лягушатник в форме почки. В лягушатнике кто-то забыл полосатый мяч – это здорово нарушало гармонию. К бассейну примыкала терраса кафе – шахматные квадраты пола с чёрными шашками столов. Официантка ферзёвой диагональю (b-2 на h-8) пересекла поле. Поставила на стол поднос, очевидно, объявляя шах старушке с лиловой причёской.

До игры оставалось четыре часа. Хорошо бы поспать – из-за разницы во времени в висках ломило, голова, казалось, была набита мокрой ватой. Лис потянулся, проводил взглядом боинг, натужно взлетавший с Лонг-Айленда. Звонкая утренняя синь сменилась белёсой марью, океан тоже выцвел в мутную зелень. Даже два белоснежных паруса и круизный лайнер на горизонте не спасали пейзаж.

Лис решил, что заснуть всё равно не удастся, он спустился в кафе, сел за столик. Провёл ладонью по нагретому, шершавому металлу стола. Оглянулся, отыскивая официантку. Заметил птенца.

Воронёнок уже оперился, но летать ещё не умел. Чёрный и носатый, ростом с мелкую курицу, он неуклюже скакал по стриженой траве, пугливо глазея по сторонам и приближаясь к краю газона. Перевалившись через кирпичный бордюр, запрыгал по серым плитам тротуара в сторону дороги. Машины тут проезжали редко, дорога шла по территории отеля с ограничением скорости в двадцать пять миль.

14

Джокар подменил зары. Лис не заметил как, просто почувствовал в середине пятой партии, что игра идёт другими костями. По правилам к началу поединка курьер судьи-магистра привёз запечатанный футляр. Сургучную печать (две скрещенных стрелы) проверили оба игрока, сломали. Внутри футляра, на чёрной бархотке, лежали в ряд шесть зар – три игровых и три про запас.

По кодексу слэша каждый поединок игрался новыми зарами, специально изготовленными для этого поединка, упакованными и опечатанными лично судьёй-магистром.

Джокар лениво перебирал чётки, чёрные эбонитовые, похожие на скользкую речную гальку. Лис следил за его рукой, белой и по-бабьи пухлой, с короткими вялыми пальцами. Джокар проиграл уже четыре партии, четыре из шести, пятая тоже складывалась не в его пользу. С каждой проигранной партией он мрачнел, его грузное, большое тело оплывало, казалось, что он был набит тяжёлым сырым песком. Два телохранителя скучали у дверей в номер, эти янычары выполняли декоративную функцию. Лис слышал, что охраняет Джокара какой-то феноменальный китайский монах, который может остановить пулю голой ладонью.

– Валькирия, – сипло сказал Джокар. – Я объявляю валькирию.

Лис знал, что поединок именно этим и закончится – валькирией. Игрой на жизнь. Он имел право отказаться.