План игры. Геополитическая борьба США с СССР - Збигнев Казимеж Бжезинский

Япония является для Советского Союза еще одним предметом беспокойства. Москва, несомненно, надеется, что усиление экономических противоречий между США и Японией так или иначе отразится на их политических отношениях и вызовет ослабление американо-японских связей. Советы, разумеется, знают о росте антияпонских настроений в Америке. Они будут обязательно стремиться использовать малейшую уязвимость в ныне прочной американо-японской связующей оси. Москва, возможно, даже рассчитывает на то, что в отдаленной перспективе экономические противоречия могут вылиться в резкое отчуждение между Вашингтоном и Токио. При таком развитии событий не исключено, что Кремль предложил бы возвратить спорные северные прибрежные острова, чтобы побудить Японию к нейтралитету, обеспечив со своей стороны значительное расширение советско-японского экономического сотрудничества.

Если постепенное улучшение советско-японских и китайско-советских отношений будет сопровождаться новыми крупными потрясениями на Филиппинах или даже в Южной Корее, то общая геополитическая обстановка на Дальнем Востоке в значительной мере изменилась бы в пользу Советского Союза. Однако маловероятно, чтобы в каком-либо случае Москва пошла на прямое применение военной силы или активно вмешалась бы в возникший вооруженный конфликт. Новое вооруженное столкновение на Корейском полуострове было бы непредсказуемо по своим последствиям и для китайско-советских, и для японо-советских отношений, не говоря уже об американском военном вмешательстве. Вмешательство Советского Союза в повстанческое движение на Филиппинах, вероятно, также вызвало бы сильное американское противодействие. Поэтому достижение Советским Союзом оптимальных целей на восточном фронте остается делом отдаленного будущего. Советские дипломатические и пропагандистские усилия в этом регионе, скорее всего, дадут лишь ограниченные и незначительные результаты. Они будут по-прежнему сосредоточены на достижении основной стратегической цели – предотвращении японо-китайской коалиции, тесно связанной с Соединенными Штатами.

С точки зрения Советского Союза, перспективы к югу от страны намного лучше. Здесь существует совершенно иной политический спектр. Военное давление, подрывная деятельность, дипломатия и пропаганда – в такой последовательности – являются орудием советской политики. Военное давление применяется прямо (оккупация Афганистана) и косвенно (угрозы в адрес Пакистана). Советы, видимо, считают, что в конце концов такое военное давление на Пакистан может ослабить волю его народа и породить внутренние политические требования переориентации политики страны. В свою очередь это уменьшит желание США как оказывать огромную помощь Исламабаду, так и выполнять недвусмысленно обещанные ему гарантии по обеспечению безопасности. Как я уже отмечал, нельзя исключать на одном из этапов советского военного вмешательства во внутренние дела Ирана, хотя, скорее всего, оно не примет такой грубой формы, как вторжение в Афганистан. Более вероятно, что оно выразится в военной поддержке сепаратистской деятельности или внутреннего переворота в Тегеране, совершенного просоветскими элементами и являющегося реакцией на неудачи фундаменталистского режима Хомейни.

В любом случае военному давлению будут, по-видимому, в значительной мере способствовать длительные попытки подорвать внутреннюю стабильность и Пакистана, и Ирана. Национальные конфликты, социальная напряженность и политическая неопределенность создают благоприятные условия для политики, направленной на подрыв внутренней стабильности этих двух стран, которые играют важнейшую геополитическую роль. 63 % населения Ирана составляют персы, 19 – тюрки или белуджи, 4 – арабы и 3 % – курды. После падения шаха некоторые меньшинства пытаются воспользоваться хаосом, чтобы ослабить контроль Тегерана над районами, где они проживают. Экономический застой, наступивший после свержения шаха, и непрекращающаяся война с Ираком, поддержку которой Тегеран все больше стремится найти, взывая к персидскому национализму, будут лишь подогревать сепаратизм и ослаблять возможности центрального правительства бороться с ним.

Аналогичные проблемы существуют и в Пакистане, 66 % населения которого составляют пенджабцы, 13 – синдхи, 8 – пуштуны, 7 – народности, говорящие на языке урду, и 3 % – белуджи. В отличие от Ирана Пакистан является молодым государством, основанным лишь в 1947 г., и у его различных этнических групп еще не развито национальное политическое самосознание. Их объединяет только религия. Все национальные меньшинства выражают недовольство центральным правительством, особенно когда у власти стоят военные, так как и в том и другом случае в нем доминируют пенджабцы. Существует мнение, что правительство проводит политику в их интересах. В 1971 г. такая напряженность привела к отделению Восточного Пакистана и образованию государства Бангладеш.

Можно ожидать, что советские руководители попытаются, если это будет им выгодно, использовать сепаратизм. Подобная политика позволяет, не подвергаясь особому риску, пожинать богатые плоды, почти не давая Соединенным Штатам возможности для принятия эффективных контрмер. Все эти попытки оторвать Западную Европу и Японию от Соединенных Штатов и расширить советское влияние на юге Азии направлены на достижение самой главной цели Советского Союза – обеспечения господства над крупнейшим в мире континентом путем устранения влияния своего соперника из западных, восточных и южных периферийных регионов. В последние годы действия Советского Союза стали более откровенными. Только в 70-е гг. у Советского Союза появились достаточные основания для уверенности в том, что он достиг по крайней мере стратегического паритета с Соединенными Штатами и что этот паритет в свою очередь может теперь ограничивать американскую свободу действий в региональных конфликтах.

Широкая программа развертывания в поистине массовом количестве ракет «СС-20» является не чем иным, как попыткой создать положение военной уязвимости всего Евразийского континента. Весь континент оказывается в пределах стратегической досягаемости Москвы. Поскольку радиус этого действительно нацеленного на Евразийский материк оружия массового уничтожения распространяется на всю Западную Европу, Ближний Восток, Южную Азию и наибольшую часть Дальнего Востока, размах советской стратегической мощи выходит за рамки нынешних границ советского политического контроля. Однако советские руководители могут вполне рассчитывать на то, что существующие границы будут изменяться по мере постепенного проявления политических последствий новой военной обстановки.

Глава III. Периферийные зоны уязвимости

Каждый из обоих действующих в глобальном масштабе соперников господствует над соседними регионами, подобными геополитическим бомбам замедленного действия. Революционная деятельность в одном случае и политическое сопротивление в другом бросают вызов обеим доминирующим державам. Но поскольку такие региональные беспорядки происходят в столь прямой близости от самих имперских центров, главные противники тщательно избегают слишком вызывающих, провокационных действий друг против друга. Этими двумя подчиненными, но уязвимыми регионами являются Центральная Америка и Восточная Европа.

Осторожность и тысячи миль океана вынуждают Кремль рассматривать центрально-американский конфликт как периферийный и отвлекающий. По геополитическим понятиям ставки в нем выглядят незначительными по сравнению с любым из трех главных стратегических фронтов Евразии, и всякое прямое столкновение в Центральной Америке поставило бы Советский Союз в исключительно невыгодное положение. Для Вашингтона Восточная Европа считается периферийной вследствие проявляемой им осторожности, а также потому, что американская политика в Европе носит в значительной степени оборонительный характер. Тем не менее, советская региональная уязвимость велика, и существуем тесная связь между будущим Восточной Европы и исходом борьбы за Европу в целом. Осознание американцами