Алекс - Пьер Леметр

Вся эта затея совсем не нравилась Камилю.

Норбер держался слегка отстраненно — оказавшись в обществе двух своих коллег, один из которых старше его по званию, и судьи, он предпочитал говорить и действовать сугубо в рамках должностных обязанностей. На вопрос, сможет ли он со своими людьми захватить здание и освободить находящуюся там заложницу (в том, что она там находится, судья не сомневался), — он ответил через несколько минут, предварительно изучив план и обойдя здание кругом: да, сможет. Доводы за и против штурма он излагать не стал, замкнувшись в молчании истинного профессионала. Про себя Камиль им восхищался.

Конечно, всем претило дожидаться возвращения Трарье, в то время как совсем рядом, внутри, находилась заложница, к тому же содержащаяся в условиях, которые даже страшно себе представить, — и все же, по мнению Камиля, этот вариант — лучший из всех возможных.

Норбер отступает на шаг. Судья тут же делает шаг вперед.

— Чего нам стоит подождать? — спрашивает Камиль.

— Мы зря теряем время.

— А чего нам стоит проявить осторожность?

— Возможно, заложнице это будет стоить жизни.

Даже Ле-Гуэн колеблется, не решаясь вмешаться. Тем самым Камиль остается в меньшинстве. Значит, штурма не избежать.

Через десять минут группы спецназа пойдут на приступ, все спешат занять свои места, идут последние согласования.

— Повтори-ка, что там внутри? — спросил Камиль у полицейского, который забирался на наружную каменную ограду.

Тот взглянул на него в явном замешательстве, не зная, что ответить.

— Ну, ты видел там хоть что-нибудь?.. — начиная нервничать, настаивал Камиль.

— Да ничего особенного — всякое строительное оборудование, бытовку… какие-то чугунные хреновины… по-моему, ими ломают стены…

Последние слова заставили Камиля задуматься.

Норбер и его люди сообщили по рации, что у них все в порядке. Ле-Гуэн решил присоединиться к ним. Камиль остался у наружного входа.

Он точно засек время, когда Норбер приступил к выполнению задания: 1 час 57 минут. В верхних окнах пустого безмолвного здания замелькали огни, послышался топот бегущих ног.

Камиль размышлял. «Строительное оборудование… чугунные хреновины, которыми ломают стены…»

— Здесь бывают рабочие, — сказал он Луи.

Тот взглянул на него с некоторым недоумением.

— Строители, подсобные рабочие, не знаю, кто еще, — продолжал Камиль. — Они уже перевезли сюда строительный инвентарь. Наметили план работ… Стало быть…

— …той женщины здесь нет, — закончил Луи.

Камиль не успел ответить — именно в этот момент белый фургончик Трарье выехал из-за ближайшего поворота.

С этого момента события стали развиваться стремительно. Камиль прыгнул в машину, за рулем которой уже сидел Луи, и вызвал по рации те четыре группы, которые были расставлены по периметру. Началась погоня. Камиль лихорадочно нажимал кнопки на приборной панели, сообщая остальным маршрут грузовичка, который двигался в сторону предместья. Ехал он не слишком быстро, чихая и кашляя, — все-таки это была довольно старая модель, — но при этом водитель явно старался выжать из него все, что мог. Однако ему не удавалось развить скорость больше семидесяти километров в час. Не говоря уже о том, что и сам он был далеко не гонщиком «Формулы-1». Он мешкал, ошибался, терял драгоценные секунды, выписывая лишние загогулины, — и тем самым давал возможность Камилю скоординировать действия своих подчиненных. Луи без всякого труда следовал за ним, не отрываясь ни на минуту. Вспыхивали мигалки, завывали сирены, преследователей становилось все больше, и уже было ясно, что подозреваемому не уйти. Камиль продолжал передавать координаты, Луи ехал уже едва ли не вплотную к белому грузовичку, включив на своей машине все фары, чтобы Трарье больше нервничал и меньше соображал. Их нагнали еще два полицейских автомобиля, один заехал с правого бока грузовичка, другой — с левого, затем третий, до этого следовавший по параллельной улице, выехал ему наперерез. Игра была окончена.

Ле-Гуэн позвонил Камилю, который схватил мобильник, судорожно вцепившись другой рукой в ремень безопасности.

— Поймал? — спросил комиссар.

— Почти. Что у тебя?

— Смотри не упусти! Потому что женщины здесь нет!

— Я знаю!

— Что?

— Ничего!

— Здесь пусто, ты меня слышишь? — заорал Ле-Гуэн в трубку. — Никого нет!

Это дело оказалось весьма богато яркими впечатлениями. Первым, так сказать, изначальным, стал нависающий над кольцевым бульваром мост, на котором Трарье наконец остановил свой грузовичок — прямо посреди проезжей части. За ним остановились две полицейские машины, перед ним — третья, преградившая путь. Полицейские выскочили из машин, чьи распахнутые дверцы образовали дополнительные заграждения вокруг преследуемого. Камиль тоже вышел, выхватил оружие и уже собирался предложить Трарье сдаться, когда увидел, что тот выбрался из грузовичка и тяжело, неуклюже побежал к парапету моста, а затем сделал нечто очень странное: уселся на него, лицом к преследователям, словно специально приглашая их подойти ближе.

Разумеется, все тут же поняли, что это означает, — человек сидел на бетонном парапете, спиной к проходящей внизу автостраде, болтая ногами, повернувшись лицом к медленно приближающимся полицейским с направленным на него оружием. Это была вторая запоминающаяся сцена.

Какое-то время человек смотрел на полицейских, затем широко раскинул руки, словно собирался обратиться к ним с приветственной речью, почти одновременно поднял ноги и…

…опрокинулся назад.

Прежде, чем полицейские успели подбежать к парапету, они услышали глухой стук от падения тела на скоростную трассу, буквально в следующий миг — грохот грузовика, который сразу же его переехал, а затем — визг тормозов, гудки, скрежет шин столкнувшихся автомобилей.

Камиль взглянул вниз и увидел застывшие автомобили с тревожно мигающими фарами. Затем повернулся, бегом пересек мост и заглянул через парапет на противоположной стороне. Трарье попал под грузовик с полуприцепом. Была видна только верхняя часть его тела с размозженной головой, вокруг которой по асфальту медленно растекалась кровавая лужа.

Третья незабываемая картина предстала глазам Камиля примерно минут двадцать спустя — полностью забитая автострада, пульсирующие мигалки, зажженные фары, вой сирен, щиты ограждения с нанесенными светящейся краской надписями, «скорая», спасатели, полицейские, водители — настоящий хаос. Камиль и Луи сидели в машине, по-прежнему остававшейся на мосту. Луи записывал под диктовку Армана по телефону все сведения, которые удалось собрать на данный момент относительно Трарье. Камиль, натянув тонкие резиновые перчатки, изучал мобильный телефон, найденный на теле последнего, каким-то чудом избежавший колес грузовика.

Фотографии. Шесть штук. На каждой — деревянный ящик, подвешенный к потолку. Между боковыми досками ящика виднелись широкие зазоры, сквозь которые можно было разглядеть запертую внутри женщину, на вид не старше тридцати лет. Полностью обнаженная, со слипшимися от грязи волосами, она сидела скорчившись в слишком тесном для нее пространстве. На каждой из фотографий она пристально смотрела в объектив. Запавшие глаза обведены широкими кругами, взгляд блуждающий, словно у безумной. Однако черты лица были тонкими и изящными, темные глаза — большими, и в нормальных условиях она бы выглядела хорошенькой. Но на данный момент все фотографии неукоснительно подтверждали одно: хорошенькая или нет, женщина была в двух шагах от смерти.

— Девчонка… — пробормотал Луи.

— Да нет, ты что. Ей не меньше тридцати.

— Я про клетку. Она так называется — «девчонка».

И, перехватив недоумевающий взгляд Камиля, Луи пояснил:

— Клетка, в которой нельзя ни сесть, ни встать.

Произнеся эту фразу, он замолчал. Вообще-то Луи не очень любил демонстрировать свои широкие познания перед Камилем — он знал, что того это слегка раздражает. Но на сей раз Камиль сделал нетерпеливый жест — мол, давай выкладывай.

— Я читал, что это орудие пытки, изобретенное при Людовике Одиннадцатом епископом Верденским… По иронии судьбы епископу самому пришлось провести в такой клетке больше десяти лет. Пассивная пытка, так сказать, — но при этом невероятно мучительная. Суставы немеют, мускулы атрофируются… От этого можно сойти с ума.

Камиль взглянул на руки пленницы, судорожно вцепившиеся в доски. От этих фотографий у него все внутри переворачивалось. На последней видна только верхняя часть лица женщины — и три огромные крысы, которые расхаживали по крыше клетки.

— Твою мать!..

Камиль резко перебросил телефон Луи, словно обжегшись.

— Посмотри дату и время.