Божий Дом - Сэмуэль Шэм

РУУУДДДЛ РУУУДДЛ РУУУУУУУУУДЛ.

Закончив, Джо спросило, что было основой Анниного лечения. Вспомнив ЗАКОНЫ Толстяка, я сказал: «РАЗМЕЩЕНИЕ».

— ЧТО?!

— «РАЗМЕЩЕНИЕ В ПЕРВУЮ ОЧЕРЕДЬ».

— Кто тебя этому научил?

— Толстяк.

— Чушь собачья, — сказала Джо. — Эта женщина страдает серьезным старческим слабоумием. Она не знает ни имени, ни местонахождения, ни времени, все, что она говорит это «РУУУУДДЛ», у нее недержание. Существует несколько излечимых причин слабоумия, одной из которых является операбельная опухоль мозга.[73] Мы собираемся полностью все проверить. Сейчас я тебе про это все расскажу.

Джо выстрелила длинной лекцией о слабоумии, изобиловавшей нейро-анатомическими подробностями, что заставило меня вспомнить историю, которую я слышал про нее и экзамен по анатомии в ЛМИ. Экзамен был практически несдаваем, средний бал сорок два, а Джо набрала девяносто девять. Вопрос, на котором она завалилась, был «Идентифицируйте круг Полджи», что на самом деле было вопросом с подковыркой, так как обозначенным кругом являлся перекресток с круговым движением напротив общаги ЛМИ. Ее лекция была в тему, полной, понятной. Она закончила с таким видом, как будто только что удачно покакала.

— Начни с назначения тестов, — приказала Джо, — мы проверим все. Абсолютно все. Никто не скажет, что мы не доработали.

— Но Толстяк сказал, что слабоумие для Анны — норма.

— Слабоумие никогда не является нормой, — отрезала Джо. — Никогда.

— Может, и нет, — ответил я, — но Толстяк сказал, что лучший способ ее лечения — не делать ничего, не считая безумных усилий в поиске койки в богадельне.

— Я всегда что-то делаю. Я — доктор! Я предоставляю лечение!

— Толстяк говорит, что для гомеров ничего не делать и есть лечение. Сделай что-то и она ухудшится. Как Потс, давший Ине Губер физраствор. Она от этого так и не отправилась.

— И ты ему поверил? — спросила Джо.

— Не знаю, но с Анной это работало.

— Послушай теперь меня, умник, — сказала Джо с угрозой. — Первое: Толстяк — псих. Второе: если не веришь мне, спроси у кого угодно. Третье: именно поэтому ему не разрешалось начинать с новыми тернами. Четвертое: я капитан корабля и я предоставляю лечение, которое к твоему сведению не является ничего не деланием, но деланием всего. Понял?!

— Типа того. Но Толстяк сказал, что худшее…

— Стоп! Я не хочу это слышать. Проведи все исследования для выявления излечимых причин слабоумия: спинномозговая пункция, сканирование мозга, анализы крови, рентген черепа. Сделай все это, и, если результаты отрицательны, мы подумаем о РАЗМЕЩЕНИИ. Кошмар! Ну все, банда, поехали к следующему.

Мы прошли через Рокитанского, Софи, Ину в футбольном шлеме, который Джо сняла, несчастного доктора Сандерса и остальных. У каждого Джо находила ранее незамеченное заболевание сердца, ее особый интерес. Мы дошли до палаты Желтого Человека на пересечении нашего отделения и отделения шесть северного крыла. Хотя он и не был нашим пациентом, Джо решила его осмотреть. Закончив, она обратилась к Потсу:

— Я слышала об этом пациенте. Быстротекущий некротизирующий гепатит. Смертельный, если не заметить в ранней стадии и не начать стероиды. Разрешите мне рассказать вам об этом.

Она разразилась лекцией о болезни, наплевав на выражение боли на лице Потса. Она закончила и сказала, что сделает копии статей и ссылок для нас и отправилась на обход с Рыбой и Легго. Каким-то образом она умудрилось вогнать нас всех в тоску. Что-то осталось в воздухе, что-то тяжелое серое сжимающее, несущее нас к краю моста и вниз.

— Да уж, это, конечно не Толстяк, — заметил Чак.

— Я уже тоскую по нему, — ответил я.

— Такое ощущение, что про Желтого Человека знают все, — вздохнул Потс.

— Ты думаешь, что я должен провести все тесты на Анне О.?

— Кажется, старик, у тебя нет особого выбора.

— Толстяк никогда не ошибался, ни разу.

— Я не думаю, что кто-то еще настолько изучил этих гомеров, — добавил Чак, — Чувак был крут с ними, будь крут, старик, будь крут.

Движимый ужасом что-то пропустить и быть преследуемым этим, как Потс Желтым Человеком, первую неделю с Джо я делал все, что она говорила. Я назначал все исследования, которые мог придумать на всех своих пациентах и заносил все в истории. С помощью Джо, я даже давал ссылки на источник. Вскоре истории стали сиять. Слерперы, вроде Рыбы и Легго посмотрели на сияющие ЛАТАНЫЕ истории и их лица освещались сияющими улыбками. ПОДЛАТАВ историю, ты автоматически ЛАТАЕШЬ Слерперов. Но не только это. Вскоре я заметил, что чем больше назначается тестов, тем больше происходит осложнений, пациенты дольше остаются в Доме, а Частники получают больше денег.[74] ПОДЛАТАВ историю, ты тут же становишься другом Частников. Джо была права: делаешь больше, начальство довольно сильнее.

Подстава была с пациентами, особенно с гомерами. С ведением гомеров Джо была абсолютно неправа. Чем больше я делал, тем хуже им становилось. До появления Джо Анна О. сохраняла идеальный баланс электролитов и все системы органов работали настолько хорошо, насколько модель 1878 года могла работать. Включая, по моему убеждению, и мозг, так как я считал слабоумие безопасной гаванью, в которой машина спасалась в забвении от мыслей о собственном распаде. Почти готовая к СПИХИВАНИЮ обратно в Еврейский Дом Неизлечимых, за душный август, получая здесь рентген, а там пункцию, Анна ухудшилась, серьезно ухудшилась. Под стрессом исследования причин слабоумия все системы органов начали накрываться на манер домино: контраст для сканирования мозга повредил почки, а исследование почек перегрузило сердце, а лекарство для сердца вызвало непрекращающуюся рвоту, которая разбалансировала все минералы в угрожающей жизни манере, что, в свою очередь, ухудшило слабоумие и, в то же время, сделало ее кандидаткой на кишечный пробег, очистка для которого окончательно ее обезводила и добила ее измученные почки, что привело к инфекции, необходимости гемодиализа и всем возможным осложнениям этих осложнений. Мы оба устали, а она еще и стала смертельно больной. Как и Желтый Человек, она прошла стадию судорог, как пойманная на крючок рыба, а потом перешла в еще более ужасное состояние, когда она лежала совершенно неподвижно, возможно, умирая. Мне стало грустно, так как к тому времени я успел к ней привязаться. Я не знал, что с ней делать. Я проводил кучу времени, сидя рядом с ней в раздумьях. Толстяк продолжал дежурить вместе со мной каждую третью ночь и, однажды, разыскивая меня для ужина, он нашел меня, сидящим у постели Анны, наблюдающим ее умирание.

— Что ты, черт возьми, делаешь, — спросил он.

Я рассказал.

— Она же уже собиралась обратно в Еврейский Дом, что случилось? Подожди, не говори мне, я сам угадаю. Джо решила докопаться до сути ее слабоумия, так?

— Правильно. Похоже, что она умирает.

— Она умрет только в одном случае, если ты убьешь ее всеми назначениями, которые придумала Джо.

— Но что я могу сделать? Джо постоянно меня контролирует.

— Элементарно. Ничего не делай, но скрывай это от Джо.

— Как это скрывай?

— Продолжай тестирование в чисто иллюзорном виде и ЛАТАЙ историю воображаемыми результатами воображаемых тестов, Анна вернется в свое нормальное слабоумное состояние, тестирование покажет необратимость ее слабоумия, все счастливы. Ничего более.[75]

— Не уверен, что это этично.

— А ты думаешь этично убить гомерессу своими тестами?

На это я не мог ничего ответить.

— Ну вот и план лечения. Пойдем поедим.

Во время ужина я попросил Толстяка рассказать о Джо. Он погрустнел и сказал, что у Джо тяжелая депрессия. Он считал, что у нее, как и у Рыбы, и у Легго, и многих других Слерперов, великолепные знания без тени здравого смысла. Они все смотрели на болезнь, как на страшного монстра, которого надо было запереть в клетку тестов и дифференциальных диагнозов. Все, что нужно — небольшое нечеловеческое усилие и все поправятся. Джо посвятила всю жизнь этому усилию и у нее ни на что больше не оставалось сил. Вся ее жизнь, по словам Толстяка, была медициной:

— Очень грустно, и все об этом знают. Джо готовилась к этому моменту, к работе старшим резидентом в отделениях, весь прошлый год, и вот он настал, и она делает все, чтобы превратить это в свой бенефис. Ей нужны эти несчастные пациенты для заполнения пустоты собственной жизни, и она сидит здесь до ночи и приходит по своим выходным. Она никому не нужна, за исключением тех случаев, когда она думает, что нужна тернам или пациентам, которым она на самом деле не нужна, так как она полнейшая катастрофа, когда дело доходит до практической медицины и человеческого отношения. Лучшим лечением для Анны О. будет обнаружение очков, пропавших в больнице. Джо нужно заняться наукой, но она понимает, что если уйдет, это только подтвердит то, что все давно знают, она неспособна ладить с людьми.