Книга тайн - Борис Воробьев

Каким расчетом, какой корыстью он руководствовался — никто не ведает, зато доподлинно известно: Вельяминов подарил украденный пояс своему сыну Микуле (командовавшему в Куликовской битве коломенским полком и павшему на поле), который, в свою очередь, отдал его своему зятю, а тот — в приданое дочери. Истины ради поясним: никто из этих людей не знал, что пояс ворованный, и вся вина за содеянное лежит только на тысяцком Вельяминове.

Прошло 67 лет, и 8 февраля 1433 г. в Москве справляли другую свадьбу. Женился внук Дмитрия Донского князь Василий Васильевич, вошедший в историю под именем Тёмного. На торжество съехалось немало гостей, и среди них — его двоюродные братья Василий Косой и Дмитрий Шемяка.

Пир был в разгаре, когда произошла одна из тех роковых случайностей, которые изменяют ход не только каких-то частных, локальных событий, но и ход истории: 90-летний боярин, присутствовавший в свое время на свадьбе Дмитрия Донского, вдруг заявил: пояс, коим опоясан князь Василий Косой, не его, а тот самый, что пропал тогда!

Заявление было грому подобно и вызвало немедленную реакцию: мать жениха, великая княгиня Софья Витовтовна, женщина резкая и решительная, тут же, при всех, сорвала пояс с Василия Косого.

Оскорбленный Василий, а за ним и Дмитрий Шемяка, покинули свадьбу и уехали в свой удельный Галич (не путать с Галичем-Волынским! Город, о котором идет речь, входил в состав Ростово-Суздальской земли.). Никто и представить не мог, чем обернется инцидент. А обернулся он 20-летней жестокой распрей между московским князем и его двоюродными братьями. За эти годы враждующие стороны неоднократно разоряли земли друг друга (Москва несколько раз была взята противниками Василия Васильевича), грабили и убивали ни в чем не повинный народ. Жестоко поплатились и главные действующие лица междуусобного раздора: были сначала Василий Косой, а затем и захваченный в Троице-Сергиевой лавре великий князь Василий Васильевич (отсюда и прозвище — Тёмный). Итогом же бесславной войны стала смерть Дмитрия Шемяки от яда в Новгороде в 1453 г.

Итак, обоюдное разорение кончилось, и пояс вернулся к исконным владельцам, в скарбнице которых и сохранялся до начала XVII в., до времён общерусской Смуты. По прошествии лет вещи, собранные в скарбнице, стали называться «Большой казной». По сути, она представляла собой наследственные сокровища московских великих князей, и в распоряжении историков имеются их духовные грамоты, из коих видно, что «Большая казна» переходила без потерь от одного властителя к другому до 1605 г., то есть до занятия московского трона Лжедмитрием I.

Мы уже говорили, что у некоторых ученых есть подозрения относительно подлинности шапки Мономаха. Но если это мнение часть исследователей категорично отметает, то насчет пояса Дмитрия Донского все единодушны — самозванец подарил его кому-то из родственников своей жены, небезызвестной Марины Мнишек.

На этом, казалось бы, и должна закончиться история с поясом, но не тут-то было. В 1919 г. она получила неожиданное продолжение, когда в Харькове, занятом Добровольческой армией генерала Май-Маевского, объявилась пропажа трехвековой давности. Да, пояс Дмитрия Донского нашелся, но у кого бы вы думали? У начальника белой контрразведки полковника Друцкого.

Когда стали разматывать весь клубок загадки, высветился столь причудливый сюжет, что впору класть его в основу авантюрного романа.

Начнем с того, что с гибелью Лжедмитрия I в мае 1606 г. род Мнишков, лишенный поддержки самозванца, не только не захудал, но продолжал пышно куститься. Внук Юрия Мнишка, или, как его еще называют, Мнишка Старого, тестя Лжедмитрия, был волынским воеводой, а правнук — великим маршалом Литовским. В конце XVIII в. Мнишки стали графами Австрийской империи. Не порвали они и с Россией — их род был внесен в родословную книгу Волынской губернии.

Но это, так сказать, внешняя канва нашего расследования; главное же, что является ключом к решению задачи, — документы из архива Мнишков, хранящегося в Вене. Именно в них было найдено описание золотого княжеского пояса, присланного во время оно Лжедмитрием I Мнишку Старому в Краков. Туда его привёз находившийся на службе у самозванца боярин Афанасий Власьев. Он и сказал Мнишку, что когда-то пояс принадлежал московскому князю, победившему татарского темника Мамая.

Так русская национальная реликвия стала реликвией польского рода. По убеждению всех Мнишков, пояс приносил удачу в битвах.

Это обстоятельство и привело к очередному крутому повороту в его истории. Когда один из Мнишков, Адам, отправился в XVII в. на войну с Богданом Хмельницким, он взял пояс с собой.

Но в битве под Зборовом польские войска были разбиты, а сам Адам погиб. Его трупа не нашли, как не нашли и пояса. Однако, по слухам, последний видели позже у сына Хмельницкого, Юрия. Но кому пояс достался после — никто не знал, и он, таким образом, вновь таинственно исчез.

А затем — затем всплывает еще одно знаменитое имя — Мазепа. Жизнь этого человека-оборотня богата всевозможными приключениями, но большинству людей он известен лишь своим предательством по отношению к Петру I.

Обласканный русским царем (Мазепа, например, был одним из первых кавалеров ордена Андрея Первозванного), гетман, как выяснилось слишком поздно, давно выбирал удобный момент, чтобы побольнее ударить своего покровителя. И можно понять гнев Петра, когда он узнал о предательстве. Мазепа был предан анафеме, а палач повесил чучело гетмана в его резиденции — Глухове. Имущество предателя конфисковали, но Петр подозревал, что наиболее ценные вещи Мазепа успел припрятать. И царь приказал произвести поиски, окончившиеся, впрочем, безрезультатно.

Изложенное нами о Мазепе — хрестоматийные сведения. А вот письмо некоего Кисленко, полтавского помещика, которое в начале 1917 г. объявилось в Москве, было известно немногим.

В основном — специалистам по древнерусскому искусству. Они-то и вычитали из него нечто важное, касающееся племянника Мазепы Андрея Войнаровского и спрятанных гетманом сокровищ.

Как все знают, Петру I так и не удалось наказать Мазепу, он умер своей смертью в 1709 г. и был похоронен неподалеку от Бендер, где строил козни против царя вместе со своим дружком шведским королем Карлом XII. Его же племяннику и сподвижнику по борьбе против России пришлось расплатиться за грехи сполна. После Полтавского поражения Войнаровский бежал в Германию, но в 1718 г. был выдан по требованию российских властей и отправлен в ссылку в Якутск, где и умер в 1740 г. На смертном одре он открыл исповедывавшему его священнику, что дядя зарыл свои сокровища у села Бодаквы в Полтавской губернии.

Тайна исповеди, как известно, священна, однако о мазепинском кладе вскоре стало известно, и малороссийское село Бодаква превратилось в Палестину искателей легкой наживы. В поисках клада принял участие даже президент Петербургской Академии наук Кирилл Разумовский. В 1746 г он организовал экспедицию в Бодакву, но ничего не нашел.

В письме Кисленко указывались фамилии и других людей, пытавшихся отыскать сокровища.

Больше других повезло студенту Дерптского университета Филиппу Луигеру. По утверждению Кисленко, ему удалось найти часть драгоценностей, среди которых был и пояс Дмитрия Донского.

И тут мы подошли к кульминации повествования, потому что всех уже мучает вопрос: каким же образом раритет оказался у контрразведчика Друцкого? Ответим на него чуточку позднее, а для начала ошеломим читателей весьма неожиданным признанием: ничего из того, о чем мы так увлеченно только что рассказывали, в действительности не было — ни документа из архива Мнишков, где описывался «злат пояс» московского князя, ни письма полтавского помещика, как, впрочем, и его самого, ни Филиппа Луигера, ни клада Мазепы. Все это — лишь хитроумная легенда, разработанная подпольным харьковским ревкомом. А понадобилась она для того, чтобы спасти из уз белой контрразведки двух провалившихся подпольщиков.

Их делом занимался непосредственно сам полковник Друцкий, ревкомовцам наверняка грозила мучительная смерть в застенках, если бы… Если бы руководителям операции по спасению товарищей не пришла в голову мысль о его подкупе. Было известно, что он давно интересуется произведениями ювелирного искусства Древней Руси, и пояс Дмитрия Донского мог удовлетворить его аппетит собирателя и коллекционера. К тому же учитывался и такой момент: войска белых со дня на день должны были оставить Харьков, и у офицеров Добрармии не было никакой перспективы, кроме реально маячившей эмиграции. А там, за кордоном, такая вещь, как золотой княжеский пояс, могла обеспечить безбедную жизнь до конца дней.

Но начальник контрразведки неплохо знал русскую историю, и в том числе, историю пояса Дмитрия Донского, которая обрывалась, как мы уже говорили, в начале XVII в., когда Лжедмитрий I презентовал его своему тестю. Чтобы подтвердить это, подпольщики, располагавшие неплохими возможностями изготавливать любые документы, сфабриковали описание, якобы хранившееся в архиве Мнишков, рисунки и фотографии пояса, а также письмо Кисленко о мазеповском кладе. Все это попало на стол Друцкого, который, ознакомившись с документами, свято уверовал в них. Когда это стало известно ревкомовцам, ему преподнесли и сам пояс.