Свет твоих глаз - Джулия Грайс

Дождь. Никогда раньше Эмери не видела такого затяжного дождя и не относилась к нему с такой неприязнью. Каждый день шел дождь, они вымокли насквозь, до нитки, и вместе с дождем таял их энтузиазм. Даже Тимми, не слезающий со своего пони, словно поблек от дождя.

Медленно и неохотно каждый делал свое дело. Главной заботой Оррина были волы, которые везли повозку. Он заставлял их работать, то и дело покрикивая на них. В руках у него был длинный кнут, который иногда приходилось применять.

Маргарет и Сюзанна ехали в повозке, а Эмери, уставшая от монотонной тряски, шла рядом. Тимми ехал на пони.

Труди тоже время от времени ехала верхом, и Эмери, глядя на нее, немного завидовала подруге, но, когда Труди одолжила ей на денек свою лошадку Гольден, перестала завидовать: сидеть на лошади в длинном платье было не слишком удобно, да и езда верхом оказалась не столь приятной.

Однажды вечером Мэйс Бриджмен, вернувшись в лагерь с разведки, подошел к Эмери. Дождь очистил тяжелое, хмурое небо. Рэд вынул скрипку, а Уайт Тетчер приготовился аккомпанировать ему на банджо.

– Я слышала, как мужчины говорили о том, чтобы использовать мулов, – произнесла она нарочито будничным тоном, стараясь не выдать своего восторга по поводу появления Мэйса. – Они говорят, что с ними мы будем проходить больший путь, чем сейчас.

– С мулами быстрее, не спорю. Но не забывай, что тебе придется весь день проводить верхом, и если ты захочешь отдохнуть от езды, то должна будешь вести своего мула под уздцы. И еще: вечером всякий раз придется распаковывать всю поклажу, а утром упаковывать вновь.

– Но…

– Тебе не захочется иметь дело с гружеными мулами, если с тобой, не дай Бог, что-то случится. Беда в том, что при использовании мулов раненого не на чем везти. Если человек попадет в беду, единственное, что ему останется, – лечь посреди дороги и ждать очередную партию или лучше пустить себе пулю в лоб.

– Что вы такое говорите?!

– Увы, но это так. Я сам не раз слышал о таких случаях. Те, кто предпочитает путешествовать на мулах, должны знать, чем рискуют.

Эмеральда мгновенно подумала о Маргарет.

– Ну и хорошо, что мы выбрали другой способ, – сказала она. – Я и представить себе не могу, что кого-то можно бросить одного на произвол судьбы.

– Странно было бы, если бы ты думала иначе, – ответил Мэйс. Но он не стал развивать свою мысль дальше, а Эмери не рискнула задавать вопросы.

Глава 7

По расчетам Мэйса, они прошли около трех сотен миль. Успешно переправились через реку Канзас, демаркационную линию между владениями индейцев шауни и делаваров.

Эмеральда почувствовала недомогание, связанное с обычным женским циклом. Раньше, когда тетя Анна советовала ей полежать в такие дни, она не придавала ее словам значения. Теперь же тяжелая работа и не слишком здоровая пища подорвали ее силы, и ей действительно было плохо.

Накануне переправы они встали лагерем у берега. Повозки вытянулись в линию. Кругом ходили люди, разминая затекшие ноги, собирали хворост для костра. Марта Ригни за что-то бранила Боба, и голос ее, резкий и сварливый, раздавался далеко окрест.

Эмеральда без сил опустилась на траву под большим зеленым кустом. Сегодня солнце палило немилосердно, огромный желтый шар над головой слепил глаза, вызывал головную боль. В другое время она бы радовалась солнцу после стольких дней дождя, но сейчас она не замечала ничего, кроме острой боли внизу живота и толчков крови в висках.

– Эмеральда! – позвала из повозки Маргарет.

– Я здесь, – отозвалась Эмери.

Маргарет вылезла из повозки. Ее коричневое платье смялось от долгого сидения. В руках у нее был рукав свитера, который она вязала для Оррина.

– Эмери, ты не могла бы помочь перемотать еще немного пряжи, – проговорила она, не глядя на Эмери, но когда подняла глаза на девушку, сразу замолчала. – Что с тобой? Ты белая как полотно!

– Я в порядке.

– Уверена, что это не так. Ты вся в испарине. – Маргарет подошла поближе и пристальнее взглянула на девушку. – Пойдем, ты должна прилечь.

Эмеральда была настолько слаба, что безропотно позволила увести себя. Ноги у нее подкашивались, голова клонилась книзу. Она безвольно опустилась на стопку одеял на полу повозки.

– Господи, Эмеральда, у тебя, наверное, месячные? Я не думала, что ты так тяжело их переносишь.

– Такого раньше не было, – прошептала Эмери. Маргарет молчала. Эмери слышала, как тяжело она дышит.

– Прости меня, милая, – заговорила Маргарет наконец. – Я думала… – Маргарет дотронулась до руки девушки своими огрубевшими пальцами. – Прости меня, Эмери. Я думала, что ты едешь с нами потому, что беременна и хочешь скрыть это от родных. Я не поверила тебе.

– Это могло бы случиться, – неожиданно для себя сказала Эмери. Ровным бесцветным голосом она рассказала об Антоне Делани, всю эту постыдную историю с дочерью рабыни и то, как он проник в ее комнату и обещал добраться до нее, про все то, что заставило ее бежать из дома.

– Бедная моя девочка, – сочувственно проговорила Маргарет, поглаживая Эмери по голове. – Должно быть, сам Господь помог тебе скрыться от этого негодяя. Только послушай моего совета: никому не рассказывай свою историю, особенно женщинам. Не нравится мне эта Марта Ригни, по-моему, она очень жестокая и недоброжелательная. – Маргарет заботливо подоткнула одеяло. – Ты должна отдохнуть, – сказала она. – Немного потерпи, тебе станет легче.

Весь этот день и следующий Эмери ехала в повозке. Видимо, Маргарет дала Оррину соответствующее объяснение, потому что он ни о чем не спрашивал.

Вечером к повозке Уайлсов подошли Гертруда Вандербуш и Марта Ригни потолковать с Маргарет. Гертруда, худая, бледная женщина, принесла корзинку печенья с изюмом.

– Это для твоей молодой подруги, – сказала она, – пусть поправляется. Не беспокойся, мои едоки не остались голодными, я испекла двойную порцию.

Маргарет сердечно поблагодарила добрую женщину. Марта молча наблюдала за этой сценой. Когда слова благодарности были произнесены, она, сложив свои большие красные руки на животе, пристально взглянула на Эмеральду, сидящую у костра.

– Если бы ты меня спросила, что я думаю по поводу девчонки, то я бы сказала, что она вовсе не сильная. Вид у нее не очень, я бы сказала.

– Да нет, ты напрасно так говоришь. У нее просто месячные. Скоро все пройдет.

– Женщина, которая болеет каждый месяц, не может считаться сильной, – категорично заявила Марта.

Три собеседницы отошли от костра, но Эмери все же могла их слышать.

– Ты ведь о ней ничего не знаешь, не так ли? – продолжала Марта. – Кроме того, что она сирота и жила на плантации в Батон-Руже?