Игрушки. Выше, дальше, быстрее - Артём Рыбаков

Из двери, подобно маленькому самуму, вылетел пехотный сержант – как раз вовремя, чтобы увидеть как я, вскинув к плечу ППД, двумя короткими очередями довершаю разгром противника.

Осознав, что пока мне помощь не требуется, он развернулся и врезал палкой по затылку стоящему на коленях «кулаку». Воющие причитания стихли, и вражина повалился ничком.

– Товарищи бойцы, выходите. – Сказал я в сторону сарая.

Тут мой взгляд упал на молодого парня, пытающегося спрятаться за поленицей, что стояла в глубине двора. Проанализировав ситуацию, я понял кто это:

– Семён, куда это ты собрался? Парень замер, и скосил глаза в мою сторону.

– Иди ка, мой сладкий, сюда, – ласково-угрожающе позвал я его. Из сарая показались окруженцы, несущие на руках лейтенанта-гэбэшника.

– Бойцы, сажайте товарища лейтенанта в коляску. Сержант, да брось ты палку то! Вон автомат лежит.

Пехотинец быстро бросил бесполезный уже кол и метнулся к застреленному мной немцу. Я же принялся освобождать тела «сладкой парочки» от оружия, амуниции и документов. Пока я, сидя на корточках, обшаривал карманы жандармов, сержант вооружился и подошёл ко мне:

– Товарищ… – он замялся.

– Старший лейтенант госбезопасности. – Помог я ему. Брови у сержанта взлетели вверх, а рот слегка приоткрылся.

– Тов-варищ старший лейтенант…

– Потом, сержант, потом. Пока давайте быстро к воротам – и покараульте там. А то, не ровён час, ещё немцы на стрельбу подтянутся. Да, и приклад у автомата откиньте – так стрелять удобнее.

Увидев, что бойцы уже усадили лейтенанта в коляску, я подозвал их к себе.

– Так, вот оружие для вас, – сказал я, протягивая МП, тому, у которого была обожжена шея. – И, давайте вместе с этим кулацким подручным – я кивнул в сторону Семёна, молча стоявшего чуть в стороне, – за продуктами. Тащите всё, что найдёте.

– А мне оружие дадите? – спросил тот, что с подбитым глазом.

– У хозяина нашего двустволку возьмите. Патроны – в карманах, скорее всего. Как возьмёте – идите на помощь к товарищу сержанту. Ясно?

– Да, разрешите выполнять!

– Выполняйте.

Мне хотелось, конечно, покопаться в барахле загадочного куркуля, но времени было мало, а проблем – много. Поэтому я не поддался жажде наживы, а пошёл пообщаться с «коллегой». Тот сидел в коляске, и вид имел крайне бледный.

– Ну что, товарищ лейтенант, как самочувствие?

– Гад этот, по голове врезал. Кулаком. Блевать хочу – сил нет.

– Ну, так блюйте себе на здоровье. Только постарайтесь коляску не запачкать, – миролюбиво сказал я, протягивая ему кобуру с «тридцатьвосьмым» «Вальтером», снятую мной с тела одного из немцев.

Лейтенант вцепился в кобуру, как утопающий в верёвку с берега. Потом поднял на меня глаза.

– А вы кто на самом деле, товарищ Василий?

– Боюсь, что на рассказ об этом у нас совершенно нет времени, лейтенант. – Сказал я и пошёл к дому, из которого как раз выходили, волоча объёмистые мешки, «палёный» и Семён.

– Там ещё чего осталось? – спросил я у «палёного».

– Да, ещё один мешок собрали. В горнице на столе стоит. Я повернулся к Семёну:

– Ну а ты, подкулачник («и откуда только слово это вспомнилось»), жить хочешь?

– Та, дядьку.

– Куда хозяин твой оружие, что у военных забрал, дел?

– Леворверт у сенцах на палице лежит. А винтари он у дровах захавал.

Войдя в сени, я действительно нашёл на полке кобуру с ТТ. Там же я нашёл большую шкатулку, в которой обнаружил «свои» часы и небольшую пачку советских денег, больше похожих размером на салфетки «клинекс». Забрав всё это с собой, я заскочил в горницу. Схватив со стола мешок, я уж было собирался покинуть негостеприимный дом, но заметил большую бутыль стоявшую в шкафчике. Действуя по принципу: «Нам теперь всё гоже!», я открыл шкафчик и свернул с бутылки пробку. Керосин! Первой мыслью было шваркнуть бутылку об пол, да и запалить хату, но осторожность взяла верх. Немцы могли не отреагировать на стрельбу, длившуюся буквально пару десятков секунд, а вот на полыхающую хату – скорее всего, отреагируют.

Выйдя на двор, я окинул взглядом «героическое войско». Судя по тому, что сержант у ворот не подавал сигналов тревоги, немцы пока не озаботились посылкой подмоги, да и вообще, пока не встревожились. Боец, вместе с Семёном, доставали из разваленной поленицы две «мосинки».

Я сгрузил бутыль и мешок на коляску, попросив лейтенанта крепко держать сосуд. Свистом и жестами я собрал участников мероприятия к мотоциклу.

– Так, начнём с противника. Сёмка, я бы на твоём месте, тут не задерживался. Три фельджандарма – это расстрел на месте! Так что, заховай тела, и бери руки в ноги. Родственники поблизости есть? – тот кивнул.

– Вы что же, хотите отпустить врага советской власти?! – взвился лейтенант.

– А что делать? Таковы обстоятельства.

– Ты!… Вы!…

– Товарищ лейтенант, давайте внутрипартийными дискуссиями займемся позже. Хотя бы в лесу! – злым голосом полуответил-полуприказал я. – Так, бойцы, слушай мою команду! Мы сейчас выдвигаемся в лес следующим порядком: мы с товарищем лейтенантом на мотоцикле, вы за нами пешком. Ну что, поехали! – и я топнул по кик-стартеру.

Когда ребята отправились за «довольствием», группа «террористов-надомников», как их окрестил Док, всё возилась с размещением «фугасов бочковых, ни разу не разливных». Семь кадушек никак не хотели влезать в мотоциклетную коляску. Мучения длились до тех пор, пока к делу не подключился Бродяга. «Опыт – сын ошибок трудных!» – говаривал великий поэт. Поэтому, с пару минут поморщив лоб, старый чекист вспомнил, где на этом мотике находится замок багажника. После успешной погрузки необходимого имущества мотоцикл стал напоминать транспортное средство кустаря-одиночки из какого-нибудь Вьетнама.

К удивлению участников «мини-рейда», лесная дорога, хоть и выглядела заброшенной, но была в нормальном состоянии. Очевидно, ей пользовались не один десяток лет и так укатали тележными колёсами, что должен был пройти не один год, прежде чем корни деревьев превратят её в еле заметную тропку. Под легкое урчание хорошо отлаженного «оппозитника» команда бодро двигалась по направлению к шоссе. Примерно через полчаса, группа вышла к опушке. В два бинокля Бродяга и Люк начали изучать обстановку, то и дело сверяясь с картой, выпрошенной у Фермера.

– Похоже, мы вышли напротив вот этого посёлка, – Люк ткнул в карту. – Как его? «Новинки»! Видишь высотку слева. Это не вот эта? «268,3»?

– Очень похожа, – ответил Бродяга. – А хуторов то сколько тут! Как до шоссе добираться будем?

– Тут километра полтора-два, можно в наглую, верхом, – предложил бывший капитан.

– Ага, узнаю «десантуру» по наглости. А если на каком-нибудь хуторе немцы тусуются?

– Так каски наденем, и метров с пятисот за своих сойдём. Кто приглядываться будет? Типа, свои за медком мотались.

Бродяга задумался… Секунд через тридцать, обдумав, видимо, все за и против, он изрёк:

– А что, может и получиться! Только нас трое, придётся ездить в деревенском стиле. Казачина, на подножке коляски устоишь?

– Думаю, да.

– Тогда наводим макияж, и поехали.

Наглость города берёт. Правда, не всегда, а при точном расчёте. Пока мотоцикл пылил по полевой дороге, наши герои промокли насквозь от нервного пота. Иногда мотоцикл останавливался, и, пока один из троицы делал вид, что справляет естественные надобности, двое других напряжённо наблюдали за окрестностями. К счастью для диверсантов, большинство хуторов, располагавшихся между лесом и шоссе, были разрушены во время недавних боёв, а ожидать того, что оккупанты будут ночевать на пепелище – это уже верх паранойи.

Не доехав до шоссейки с полкилометра, подрывники свернули в небольшую рощу.

Замаскировав мотоцикл в кустах, и оставив Казачину сторожить имущество, Бродяга и Люк осторожно двинулись в направлении дороги. Невзирая на то, что солнце уже клонилось к закату, со стороны шоссе доносился постоянный гул машин. «Подкрепления перебрасывают», – подумал Бродяга.

Люк, очевидно, пришёл к такому же мнению, поскольку знаками показал, что неплохобы прилечь и посовещаться. Когда наши герои удобно устроились под здоровенным кустом лещины, Люк, приблизив свою голову к голове Бродяги, полушепотом спросил:

– Ну что, Сань, будем ночи дожидаться?

– Не думаю, у нас же направленные, их и на расстоянии ставить можно.

– Тогда давай утра дождёмся, а часиков в пять и поставим.

– Предложение хорошее, надо только с командиром посоветоваться. Давай так сделаем: ты пока сползаешь к дороге – точки присмотришь, я вернусь к Ване, и оттуда свяжусь с Фермером.

– Хорошо.

Когда Люк скрылся в листве, Бродяга медленно пошёл к тому месту, где они оставили Казачину и фугасы.