Роковой поцелуй - Блэйн Андерсен

И вдруг Элисон все поняла, мужчинам типа Кейрона женщины вроде гувернанток нужны для одной цели: с ними они будут удовлетворять свои плотские вожделения, пока не встретят подходящую партию из своего круга. От этой мысли гневное чувство вновь овладело ею. Нет, она не будет больше и думать об этом пошлом бабнике!

— Франция, Швейцария, Австрия… — Лайли гордо выпрямилась, удовлетворенная своими познаниями.

— Ой, Дженни, я буду как настоящая взрослая леди в этом чудесном платье! — Лайли, кружась уже в воображаемом танце, восторженно прижала к себе картинку из модного журнала, которую Дженни только что, среди прочих, принесла из ателье, куда частенько захаживала. — А можно сделать юбку как на моей французской кукле?

Дженни, улыбаясь, кивнула головой и ласково потрепала Лайли за щечку:

— Я за свою жизнь сшила не один костюм, и не два. Ты будешь у нас русская принцесса — вот как раз под этот стиль и надо подбирать фасон. Но прежде всего надо выбрать цвет и ткань. Ну вот давай посмотрим — я прихватила кое‑какие образцы из Олдгейта.

Куски разноцветного струящегося шелка, брошенные на спинку софы, образовали настоящий водопад цветов. Ярко‑рыжим волосам и карим с крапинками глазам Дженни эта палитра вряд ли шла, но этого нельзя было сказать о Лайли — ей, казалось, подходило все.

Скромное люстриновое платье Дженни делало ее старше своих двадцати восьми лет, хотя она была очень стройной. Она с удовлетворением и радостью глядела на Лайли — а та перебирала один кусок за другим, не в силах остановиться на каком‑нибудь одном.

— Вот этот взять? голубой — блеск! Или нет, может быть, желтый… Да, да, желтый. Если только… — Лайли бросила на Дженни счастливо‑беспомощный взгляд.

— Обрати внимание вот на этот кусок — цвета слоновой кости. Пожалуй, если ты будешь изображать русскую девочку, то это самое подходящее.

— Девушку! — поправила Лайли с радостным вызовом, понимая, что этот ее комментарий не совсем верен. — Мне скоро пятнадцать, и я вполне взрослая для того, чтобы танцевать мазурку с папиными друзьями.

— Вот поэтому я еще кое‑что захватила из ателье. — Дженни еще что‑то достала из глубины своей большой кожаной сумки, которую она едва дотащила от извозчика. — Так: лента бирюзового цвета для отделки, рюши — конечно, того же цвета слоновой кости, и наконец, прозрачная газовая накидка, обрамленная фламандскими кружевами! Глаза Лайли округлились и стали еще больше. — Я подумала, что это очень пойдет к нашему платью. Но может быть, тебе больше нравится аметистовый или желтый?..

— Нет, нет! Именно вот этот, слоновой кости. Мэри Гамильтон помрет от зависти. Ты уже заказала материал по этим образцам?

— Твой отец еще месяц назад послал меня на разведку — сразу как он решил устроить этот бал. Это его идея — чтобы ты была в костюме принцессы — да ты у нас и есть принцесса! — Лайли бросилась к Дженни на шею, так что та чуть не упала.

— Ты не только лучшая портниха в Лондоне, ты — моя самая лучшая подруга. Если бы это от меня зависело, я бы каждый день заказывала себе по платью, чтобы видеться с тобой почаще!

— Я бы не имела ничего против, Лайли, но боюсь, мы бы тогда разорили твоего отца. А знаешь, с тех пор, как я тебя последний раз видела, у тебя фигура стала более женственной. Ну‑ка повернись, я еще обмеряю — по‑моему, тут прибавилось! — Дженни шутливо шлепнула Лайли по попке и снова углубилась в свою сумку — на этот раз в поисках мерной ленты. Раздался легкий стук в дверь.

— Да? — Лайли на секунду оторвала взгляд от большого зеркала в дубовой раме. — Элисон! А я думала, папа дал тебе выходной!

— Я пришла за своей вышивкой, которую здесь оставила. Я не знала, что у тебя гости, — Элис предприняла попытку уйти, но Лайли подбежала к ней и обеими руками втащила в комнату.

— Ну, пожалуйста, входи. Я хочу вас познакомить. Элисон, это Дженни О’Моли — моя портниха и мой друг. Дженни — мисс Элисон Уокер. Она теперь моя учительница — уже две недели — с тех пор, как Беатриса уехала.

Дженни церемонно раскланялась. Элис ответила тем же.

— Не хочу мешать вашей работе, — Элис завистливо взглянула на куски ткани и кружев, разбросанных на софе.

— Вы вовсе не мешаете. Уверена, что Лайли будет рада показать вам, что она выбрала. — Дженни кивнула на рюши и накидку, которые Лайли уже успела водрузить на плечи.

— Смотри, Элисон, какой чудесный шелк принесла Дженни. Я выбрала цвет слоновой кости, с голубой отделкой, с кружевами тут и тут. В этом платье я буду самой красивой леди — юной леди — в Лондоне!

Дженни и Элис одновременно засмеялись, и это совпадение вызвало уже общий дружный смех.

— По‑моему, работать с вами, Дженни, Лайли нравится больше, чем со мной, — подколола Элисон свою ученицу.

— С тобой мне как раз нравится, Элисон, — запротестовала Лайли, стоя на стуле, чтобы Дженни удобнее было снять с нее мерку. — Мне не слишком нравится арифметика. И латынь. И иногда география. И по правде говоря, я охотнее работала бы не головой, а вот так! — и она закрутилась, закрутилась — так, что ее юбка превратилась в ровный сияющий цилиндр. С ласковой строгостью Дженни остановила ее вращение.

— Если мы хотим успеть синить платье к балу, стой смирно. — С привычной сноровкой она делала обмеры, что‑то записывала, продолжая разговор с Элис.

— Вы до этого служили тоже в Лондоне?

— Да нет, на севере. Я и приехала‑то только навестить Беатрису — она моя давняя подруга. Но стоило мне увидеть Лайли — и моя судьба была решена. — Элис стала уже гордиться тем, как ей все легче и легче даётся ее легенда и что она звучит все убедительнее и убедительнее.

— Лайли нас всех полонила, — согласилась Дженни. — Из всех моих клиенток Лайли — самая любимая.

Девочка вся зарделась от таких слов:

— Ты знаешь, Элисон, ведь Дженни начинала простой прислугой. К счастью, ей кое‑что досталось от ее хозяйки — леди Гарфилд, и она приобрела мастерскую. Не будь этого — не видать бы мне сейчас всей этой красоты, да и верной подруги тоже.

— Да, мне повезло, — подтвердила Дженни. — Я из простой бедной семьи, однако мне удалось получить место горничной у настоящей леди. Я проработала у нее несколько лет, а потом, когда Бог упокоил душу моей госпожи, царствие ей небесное, оказалось, что она мне оставила кое‑какие деньги по завещанию, так что я смогла начать свое дело. Немногим такое счастье улыбается…

Элис засмотрелась на то, как проворно и ловко снуют руки Дженни, что‑то отмеривая и подгоняя. Да, у нее действительно дар Божий. Как все‑таки несправедливо, что она едва зарабатывает шитьем себе на жизнь, да и то благодаря милости ее прежней хозяйки. Раньше Элис даже не могла себе представить, что ее судьба также будет зависеть от расположения или нерасположения кого‑то другого. Теперь, оказывается, она с этой портнихой — одного поля ягоды, причем в отличие от Дженни ее будущее туманно и неопределенно.