Тайное свидание - Кобо Абэ

Поняв, что в этом здании не может находиться квартира секретарши, мужчина вздохнул с облегчением. Приведение приговора в исполнение откладывалось.

Мужчина толкнул плечом тяжелую входную дверь в конце узкой дорожки, и они оказались в холле, напоминающем приемную врача. В нос ударил запах карболки, по полу стлался гул вентилятора. Где-то поблизости в доме явно находились люди, но никого не было видно. Секретарша, тяжело дыша, распахнула ворот халата и наклонилась к вентилятору, мужчина, тоже с трудом переводя дух, отирал пот с подбородка. Направившись к лифту рядом с лестницей, женщина сказала:

— Подождите меня здесь. Я зайду к заместителю директора, возьму у него ключ от комнаты и принесу вам.

— От какой комнаты?..

Женщина резко обернулась, ткнула его кулаком в бок и сердито топнула ногой:

— Ничего плохого я не предлагаю, делайте, что вам говорят. Чем таскаться сюда из дому, лучше ночевать в клинике — хоть сэкономите время.

Что бы она ни говорила, мужчина все равно решил вернуться домой. Жена не ответила, когда он звонил ей, скорее всего потому, что и сама повсюду разыскивает его. Потом, в глубине одного из ящиков комода он, может быть, обнаружит нечто неожиданное, могущее навести на ее след. Но сейчас спорить бессмысленно. Золотое правило изыскателя — пока не рассеется туман, надо быть осмотрительным и беречь силы. Молча проводив взглядом секретаршу, вошедшую в лифт, мужчина опустился на узкую деревянную скамейку, обтянутую черным пластиком. Он безумно устал. Даже представить себе невозможно, какой это тяжкий труд — выискивать нужные звуки в хаосе шумов, поступавших одновременно от шести источников сразу.

Мужчину сморил сон — точно занавес опустился. Мгновением раньше ему показалось, будто откуда-то сверху зовет его нежный, как дыхание, голос. Ему привиделся сон. Он моет руки изъеденным жучками мылом, и руки его тоже насквозь проедает жучок. Потом он упал со скамейки и проснулся.

Пробудившись так внезапно, он не сразу сообразил, сколько прошло времени. Ему казалось — один миг, но, возможно, он проспал и несколько часов. В страхе, что секретарша нарочно бросила его здесь, он вскочил на ноги. Ему захотелось поскорее вернуться в кабинет главного охранника и снова заняться записями подслушанных разговоров. Упав со скамейки, мужчина, видимо, ушиб локоть — мизинец на левой руке затек.

От лифта в глубь здания вел коридор. Его скупо освещали тусклые дежурные лампочки, ни в одном окошке над дверьми по обе стороны коридора света не было. Крадучись, мужчина стал подниматься по лестнице. Курительная комната, левая стена украшена цветной фотографией спаривающихся лошадей. По сравнению с акварелью в кабинете заместителя директора эта фотография была гораздо натуралистичнее и даже производила впечатление научного пособия. Коридор уперся в застекленную до половины дверь, свет за нею притушен, почти ничего различить невозможно, но видно — там ни души. На рабочем столе бумаги, приборы из нержавеющей стали и стекла, склянки с лекарствами, инструменты, вызывающие ощущение боли, — все брошено в беспорядке; с первого взгляда ясно: это — процедурная.

Справа — двустворчатая деревянная дверь, за ней — коридор, дощатый пол натерт до блеска. В конце деревянной панели с красными поперечными полосами — дверь, из-под которой пробивается свет. Мужчина постучал, но никто не ответил. Придумывая правдоподобное объяснение, он заглянул внутрь. Большая палата, на кровати — девушка.

Девушка подняла с подушки голову и посмотрела на мужчину. Он попятился было, но замер, уловив на ее лице вопрос, будто она ждала его.

— Пока ничего не получается… прошу вас…

Девушка молила сладким голоском. Неужели ее ввел в заблуждение белый халат? Больной, хорошо знакомый с порядками в клинике, сразу заметил бы на его халате отличительный знак охраны. Губы девушки доверчиво растянулись в улыбке — простодушной и открытой, сквозь которую, как сквозь тонкую кожицу помидора, можно разглядеть ее сущность.

— Я тебе ничего не сделаю.

Мужчина расставил локти, поднял руки и жестом показал, что никаких враждебных намерений у него нет.

— Папа так надеялся.

Говоря это, девушка перевела взгляд на стул, стоявший у кровати, будто на этом стуле сидит ее невидимый отец.

— Я заметил свет и решил заглянуть. Я ищу заместителя директора клиники, не знаешь, где он?..

Девушка снова посмотрела на мужчину. Теперь ее лицо расплылось в улыбке.

— По правде говоря, ноги у меня еще дрожат, когда я хожу.

— Кто твой отец?..

— Будто сами не знаете.

— А кто я — знаешь?

— Нет, не знаю.

Мужчина догадался: это особая больная. Палата намного больше обычной и содержится в образцовом порядке. Кровать — специальная, одеяло — пушистое, шторы — кремовые нейлоновые, вместо белых полотняных, как в остальных палатах. От тела девушки исходил запах топленого молока. На сердце у мужчины потеплело. Вот так же пахло тело его жены.

— Я спрашивал, кто твой отец, и если бы знал…

Девушка снова показала на стул, стоявший у кровати, и надула губы. Мужчине пришла в голову мысль, что она намекает на кого-то, кто приходит проведать ее и сидит на этом стуле. Но, проследив за пальцем, направленным под каким-то странным углом, он понял: девушка имеет в виду определенное место ножки стула. Он судорожно напряг свою мысль, и вдруг его осенило. Халат с полоской сотрудника охраны для нее — доказательство, что мужчина знает ее отца, значит, речь может идти лишь об одном человеке. О главном охраннике.

Мужчина взялся за дело. Подняв стул, перевернул его. Так и есть, к ножке стула прикреплен миниатюрный ультракоротковолновый передатчик. Вынув батарейку, он положил ее в карман брюк.

— Не подло ли — ставить подслушивающую аппаратуру в палате у девушки.

— И вправду — подло.

Голос у нее стал оживленный — атмосфера в палате разрядилась, будто откупорили бутылку газированной воды. Она привыкла, что ее подслушивают, и все случившееся привело ее в возбуждение.

— Чем ты больна?

Вместо ответа девушка, опершись локтем на подушку, приподнялась на постели и улыбнулась. Тело ее изогнулось, и оголилась нога до самого бедра. Пожалуй, она гораздо моложе, чем ему показалось с первого взгляда, — совсем еще ребенок. Самое большее — лет пятнадцать-шестнадцать. Руки и ноги у нее были длинные, и казалось, на кровати лежит вполне созревшая девушка.

— Отец хочет взять тебя из клиники?

— Будто сами не знаете.

Девушка легла на спину и согнула ноги в коленях. Одеяло натянулось над ними, как палатка.

Любезность, с которой он освободил ее от подслушивающего устройства, обернулась против него самого. Главный охранник, заметив, что отключено подслушивающее устройство, несомненно, насторожится.

— Сколько тебе лет?

— Тринадцать.

В девочке чувствовалось непонятное обаяние, и против него трудно было устоять.

— Я не хочу, чтобы вы меня уводили.

У него и в мыслях этого не было. Но, подумал мужчина, не будь он сам в столь сложном положении, пожалуй, стоило ее увести. Вещей у нее немного. (Интересно, она употребила то же слово «уводить», которое он слышал от главного охранника.) На тумбочке у кровати — таз для умывания, стеклянная чашка, розовая зубная щетка, тюбик зубной пасты, яркий иллюстрированный журнал; а в тумбочке, наверно, вата, туалетная бумага, маникюрные щипчики, баночка с кремом. Одеяло тоже, пожалуй, ее собственное, в него можно все увязать — сверток получится небольшой. Мужчина, сощурясь, смотрел в пространство. Устроить этакий маленький спектакль совсем неплохо. Он покажет, что согласился наконец на сделку с ними лишь после долгих колебаний и, стало быть, они у него в долгу.

Делая вид, что ему этого не хочется, он в конце концов пойдет у них на поводу.

Прикусив нижнюю губу, девочка беззаботно смеялась — мужчина даже встревожился. Вдруг она пружинисто подпрыгнула, как рыба. Одеяло соскользнуло на пол, пижама распахнулась. В складках ее затерялись начавшие наливаться груди. Казалось, они еще прятались, страшась стремительно мчащегося времени. Вытянув руку, она показала через плечо мужчины в противоположный конец комнаты. Подмышка белая, шелковистая, как внутренность раковины. По комнате разлился запах топленого молока.

— Если хотите пить, там в холодильнике кока-кола.

В дальнем конце палаты висел зеленый матерчатый занавес. Вначале он подумал, что занавес отгораживает умывальник, но оказалось, за ним маленькая комнатушка — даже с душем и газовой плиткой. В небольшом холодильнике лежали апельсины, дыня, папайя. Он вынул бутылку кока-колы и тут увидел у самого входа лестницу. Деревянную лестницу, отвесно поднимавшуюся вдоль стены. Она вела к люку в потолке, откуда проникал слабый свет.

Мужчине захотелось выяснить, для чего нужен этот потайной ход. Поставив бутылку кока-колы у стены, он начал осторожно подниматься по лестнице. Первая ступенька чуть скрипнула, но дальше он взбирался бесшумно. Люк был небольшой — метр на метр, прикрывавшая его крышка легко поднималась, стоило нажать головой. Видно, откидывалась на петлях. Около лестницы, как раз над палатой девушки, находилась прорезь сантиметров в десять длиной и в пять шириной — сквозь нее-то и проникал свет.