Любовная аритмия - Маша Трауб

Артем дошел до Старого города, спустился туда, где стояли пришвартованные лодки и собирались рыбаки. Батюшка стоял неподвижно и смотрел на поплавок. Поплавок подергался и успокоился. Батюшка даже не пошевелился.

– Здравствуйте, – подошел к нему Артем.

– Здравствуй, – ответил батюшка.

– Я хотел спросить… если я не могу больше… то можно как-нибудь, есть ли какая-то процедура….

– Ты про развенчание? – сразу понял его батюшка.

– Да, – выдохнул с облегчением Артем.

– Может, придете вместе? Поговорим?

– Не имеет смысла. Я бы к вам не пришел, если бы не был уверен.

Батюшка внимательно посмотрел на Артема и кивнул.

– Хорошо, все сделаем.

– Спасибо.

– На службу не зову, все равно не придешь.

– Извините.

Батюшка кивнул, подтянул леску и стал рассматривать крючок. Потом снова закинул удочку.

– Ты не уволишь Анжелу? – спросила Леся, когда он рассказал ей про разговор со священником. – Ты ведь не сможешь ее уволить?

Артем уже понял, что никуда он от Анжелы не денется. Или она от него. А точнее – они друг от друга.

– Мы же сможем с Катюшей приезжать к тебе на море? – опять спросила Леся.

– Конечно. Когда угодно, – ответил он.

– Удачи тебе, – сказала она.

– И тебе тоже.

Артем долго жил один. Пока не встретил Елену. Ему с ней было комфортно: она не лезла в его жизнь, он – в ее. Они существовали даже не вместе, а параллельно. Были его друзья и ее друзья – настолько разные, что никогда бы не стали общими. Был общий дом – ее квартира, куда он переехал, потому что так было удобно Елене. Но Артем в нем чувствовал себя гостем. Впрочем, его это не тяготило, а она, казалось, и не задумывалась о том, как он себя чувствует. Они вместе путешествовали – как правило, Елена хотела куда-то поехать и предлагала ему присоединиться. И это тоже устраивало обоих.

У Елены имелись бывший муж и взрослая дочь, которая жила отдельно. Она поддерживала добрососедские, совсем не душевные отношения с обоими, даже с дочерью, что поначалу Артема удивляло, а потом он решил, что раз это всех устраивает, то почему бы и нет. Поначалу он представлял себе идиллическую картинку – как он станет забирать Катюшу в один из выходных и Елена с ней будет играть. Но та осталась доброжелательно-равнодушна.

– Я спокойно отношусь к маленьким детям, – сказала она.

Артем пожал плечами и тоже принял все как должное. У Елены была спокойная, четко спланированная жизнь, и она не собиралась ее менять ради кого бы то ни было. Даже ради Артема. Она предлагала ему совместное проживание без тех обязательств, которые предполагает семья. Он был волен согласиться или нет. Он согласился. Елена была красива, умна. Самодостаточная, беспроблемная женщина. Артем долго не мог для себя подобрать определение – почему он живет именно с ней, пока наконец слово не всплыло само – ему с ней было удобно.

Только в свой дом на берегу моря он перестал ездить. Елене этот дом не понравился – она предпочитала отели. Городок ей тоже не понравился, к тому же она считала идиотизмом каждый год ездить в одно и то же место, когда вокруг столько других. Да и Артема туда уже совсем не тянуло. Именно Елена предложила дом сдавать – друзьям, знакомым – не пускать пожить, как делал Артем, а именно сдавать.

– Как я могу брать деньги с друзей? – удивился он.

– Элементарно, – спокойно ответила она. – Не захотят одни, найдутся другие.

Она оказалась права – друзья друзей, знакомые знакомых друзей готовы были заплатить за проживание. Анжела составляла график приездов-заездов, убирала и следила за домом. С Артемом они давно не виделись – разговаривали по телефону. Летом дом не пустовал никогда.

Вот что по-настоящему удивляло Артема, так это отношения Анжелы и Леси. Он так и не смог понять, что случилось, – после так называемого развода Леся уехала жить к маме и, это он знал совершенно точно, Анжеле даже не звонила. Домработница тоже вычеркнула Лесю из жизни, и не только Лесю, но и Катюшу. Даже не заикалась о них. Как будто и не было тех месяцев и этих людей. Впрочем, разбираться в женской мотивации Артем не собирался. Так – значит, так.

В дом на море переселился Димка. Он вообще-то был врачом. Педиатром, и очень хорошим. Работал в поликлинике, ездил по частным клиентам, недостатка в которых не испытывал. От одного его вида замученным, уставшим, взволнованным мамам становилось легче. Он не был красавцем, но от него веяло такой уверенностью, таким спокойствием, что в него влюблялись моментально – как в человека, как в доктора. Высокий, с сильными, но мягкими и нежными пальцами, тихим бархатным голосом, Димка приходил в дом и «разводил беду руками». Дети его обожали и совершенно не боялись.

– Сейчас как сделаю укол в попу! – хмурил брови Димка, и ребенок заходился счастливым смехом.

Он рисовал зеленкой смешные мордочки или цветочки на коленке больного. Из шпателя мог соорудить мачту на бумажном кораблике. Заодно лечил маму, бабушку и всех, кто был в доме. Снижал давление, давал телефон хорошего гинеколога, прописывал крапиву, чтобы росли волосы, и витамины «от усталости» – так, между делом. Главным делом своей жизни, которое любил больше всего на свете.

У него, помимо знаний и опыта, был несомненный дар. Уже заходя в квартиру, моя руки в ванной, он знал, чувствовал – по запаху, атмосфере, – чем болен ребенок и что нужно делать. Даже в поликлинике на приеме он через стену ощущал детей, сидящих на банкетке под дверью кабинета, – у кого ринит, у кого температура…

Его любили не только за дело, но и за слово – он умел рассмешить и всегда радовался, когда у мамы с застывшим в глазах страхом медленно, очень медленно трогались в улыбке уголки рта. Он был блестящим пародистом – голосом Фаины Раневской читал нудный диагноз, голосом Михаила Боярского диктовал схему приема лекарства. Его любили. Его нельзя было не любить. Он держал хохочущего ребенка за ногу вверх ногами, чтобы пересчитать зубы. Он ползал под столом и надувал воздушные шарики. Он никогда не приходил в дом с пустыми руками – шоколадки, конфетки, жвачки, яблоки. В его руках они становились волшебными, исцеляющими.

Он не помнил, как зовут мам, но помнил имена детей и последний поставленный диагноз. Даже если ему звонили через год – мама представлялась, называла фамилию…

– Как зовут ребенка? – спрашивал Димка.

– Миша, – отвечала мама.

И Димка тут же вспоминал, что год назад Мише было четыре года и три месяца и у него была ангина.

Димка не был женат, у него не было детей, но благодаря пациентам ему казалось, что у него много жен и много детей. Он был из тех мужчин, кто разбирается в женской физиологии. Женщины ему рассказывали то, что никогда не рассказали бы даже мужу, – про спайки, боли при половой близости, депрессию, даже отчаяние. В него влюблялись. Тайно и явно. Его соблазняли. Невольно и сознательно. Димка умел держать дистанцию. У него было еще одно ценное качество – он не умел обижать женщин. Даже отказывал так, что женщины воспринимали отказ как комплимент.