Газета "Своими Именами" №30 от 23.07.2013 - Газета "Своими Именами" (запрещенная Дуэль)

Но в то далёкое время люди, далёкие от политики, не могли даже предположить, что использование методов лжи и фальсификации для достижения своих целей является для США нормой. Поэтому в то время, видя  явные признаки фиктивности лунных полётов, даже разбирающиеся в вопросах космических исследований специалисты просто не могли в это поверить. Уж слишком непостижимо грандиозным был обман. Но, как говорят в народе, сколько верёвочка не вейся, обман, рано или поздно, будет обнаружен. Это и происходит с фальсификацией американцами полётов на Луну. Их можно назвать чисто американской операцией, поскольку выполнена она традиционными для них методами лжи и фальсификации.

Евгений Иванько, кандидат технических наук

ЕЩЁ ОДНА КАЧЕСТВЕННАЯ ПРЕДСТАВИТЕЛЬНИЦА

Это было давно, почти четверть века тому назад. Люди старшего поколения могли забыть, кому 35-40 лет и меньше, могут и не знать. А дело было так.

Известный академик А. Сахаров, один из создателей нашей атомной бомбы, трижды Герой Социалистического труда, в 1989 году заявил канадской газете «Оттава ситизен», что в Афганистане советские лётчики расстреливали своих попавших в окружение солдат, чтобы те не могли сдаться в плен. В честной тогда «Комсомольской правде» участники войны в Афганистане выступили с негодующим отпором подлой выдумке Сахарова. А вскоре состоялся съезд народных депутатов СССР. Депутатом был и академик.

 Недавно архимандрит Тихон (Г.А. Шевкунов) заявил в «Литгазете»: «Кто из нас множество раз не видел эти кадры: престарелый академик поднимается на трибуну Верховного Совета и тихим голосом обличает тех, кто сидит у него за спиной. Образ, стереотипно заданный молодому поколению».

Увы, Георгий Александрович, Вы лично и кое-кто из молодого поколения оказались здесь жертвами именно заданного образа. Дело не в том, что Сахаров поднимался на трибуну не ВС, а Съезда народных депутатов, но в том, что Вы много раз видели его на трибуне что-то говорящим, а слышали при этом текст диктора: вот, мол, смотрите, как он беспощадно обличает сидящих в президиуме. На самом деле особенно примечательным было выступление академика 2 июня 1989 года, в котором он не обличал, а тихим голосом пытался оправдаться за свою клевету на нашу армию. Неужели не помните?

Разоблачение, начатое в «Комсомольской правде» афганцами, продолжили на съезде их боевые собратья: безногий майор С. Червонопиский, капитан П. Шетько, Герой Советского Союза полковник В. Очиров и ещё некоторые депутаты, в том числе те, у кого сыновья погибли в Афганистане, а также Маршал Советского Союза С.Ф. Ахромеев, который был начальником Генерального штаба в годы операции в Афганистане. Он заявил: «Всё это заведомая неправда, грязная ложь. И никаких документов в подтверждение своей лжи академик Сахаров не найдёт».

Действительно, Сахарова спрашивали: «Откуда вы это взяли?» - «Слышал по радио». - «По какому радио?» - «Не помню». – «Когда слышали?» - «Несколько лет тому назад». - «Когда именно?» - «Забыл». - «Где такие расстрелы были?» - «Не знаю». - «Кто это говорил?» - «Забыл»… Вот такой обличитель.

Тогда этого, деликатно выражаясь, блаженного за другие грязные проделки решительно осуждали многие советские учёные. Причем не только члены партии: Ленинский и Нобелевский лауреат, дважды Герой Социалистического труда Н.Н. Семёнов, трижды Герой Ю.Б. Харитон и другие, но и беспартийные, столь же прославленные академики Н.Н. Боголюбов, Д.В. Скобельцын, А.Н. Фрумкин… И не только советские учёные, но также - иностранные учёные и писатели, например, выдающийся английский физик Эрик Буроп, президент Всемирной ассоциации научных работников, известная канадская писательница Мэри Досон. Да неужто хотя бы она по указанию ЦК КПСС, в частности, писала Сахарову: «Я слышала, что вас наградили Нобелевской премией мира. Поздравляю! У вас есть теперь лицензия на распространение ещё более злобной клеветы о вашей собственной родине». Академик умер в том же 1989 году. Бог ему судья.

И вот что вижу в той же «Комсомольской правде» 17 июня сего года.

«Книжная полка.

Виктория Токарева: «Фрунзик Мкртчян обещал на мне жениться». Отрывок из сценария».

Ах, Токарева! Я же знаю эту жемчужину, этот перл и диамант с незапамятных времен! Сейчас ей, поди, под восемьдесят, и уже давно Виктория Самойловна, а было немного за двадцать, когда явилась она в журнал «Молодая гвардия», где я работал в начале 60-х. Она почему-то обратилась ко мне, хотя я занимался критикой, и попросила помочь напечатать в журнале рассказец. А у меня были довольно неприязненные отношения с завотделом прозы Иваном Падериным, царство ему небесное. Я сказал жемчужине, что моя рекомендация, моё содействие, пожалуй, могут иметь нежелательное последствие. Тогда она вдруг совсем о другом: «А вы знаете Владимира Солоухина?» - «Ну, как же! - ответил я. - Мы однокурсники по Литинституту, приятели». - «Познакомьте меня с ним» - «Зачем?» - удивился я. «Он может быть мне полезен». Хотите верьте, хотите нет, но точно так и сказала: может быть полезен! Эти слова в силу своего цинизма потому и остались в памяти на долгие годы.

Встретив как-то Солоухина, я сказал ему, что с ним хочет познакомиться одна начинающая сочинительница, и поведал, как именно она выразила своё желание. «Ну и профурсетка!» - вырвалось у Володи. Был ли напечатан её рассказ и познакомилась ли она с Солоухиным, не помню, но знаю, что со многими весьма полезными людьми, вплоть до Сергея Михалкова, она познакомилась и была на короткой ноге, на длинной руке.

Прочитав сейчас «Фрунзик обещал на мне жениться», я подумал: может, она и у Солоухина хотела получить такое обещание. Это ж у неё пунктик. Я как-то спросил ее:

- А как же муж?

- А что муж? - удивилась она. - Я купила ему машину. Он доволен. Чем ему плохо со мной!

Но слушайте её дальше: «Однажды Фрунзик рассказал мне историю своего друга. Эта история меня поразила.

 Друг воевал. Был ранен, попал в полевой госпиталь. Немцы поджимали, надо было отступать. В таких случаях тяжело больных добивали, а тех, у кого лёгкие ранения, брали с собой».

Обратите внимание: «в таких случаях». То есть это было привычным заурядным делом. Но кто же добивал, скважина? Где и когда это было? Кто этот друг – ну хотя бы имя? Ничего нет! Совершенно, как у Сахарова. Одна порода!

«Всех, кто был в госпитале, вывели на улицу. Врач шел вдоль ряда...».

Да ведь среди раненых наверняка были и без ног, да и с ногами - такие, что не только встать в «ряд», но и подняться не могли.

«Врач шёл, как сам Господь, и решал, кому жить, кому нет». И люди, прошедшие огонь и воду, смиренно ждали своей участи?

«Врач остановился около друга. Вглядываясь в нездешнюю черноту волос и глаз, спросил:

- А ты кто?»

Какая ему разница – кто? Он же должен интересоваться только физическим состоянием.

- Я армянин,- ответил раненый. Врач не знал такой нации. Может быть, врач был пленный немец». Что, немцы не знают армян? Да это же одна из самых разбросанных в мире наций. И немцу поручили определять, кому из советских людей жить, кому умереть? Ну, лярва...

«- Кто это? Сарьян, - произнёс раненый. О художнике Сарьяне врач слышал, он кивнул». Очень сомнительно, ибо слава и широкая известность Сарьяна взошли уже после войны.

«- Сароян, - вспомнил раненый. Врач слышал и о таком писателе, кивнул». Ещё более сомнительно: армянин Сароян – американский писатель, тогда совершенно неизвестнаый у нас в стране, очень мало вероятно, чтобы его знали и «друг», и врач.

«-Амбарцумян, физик, - продолжал раненый. Он вспоминал наиболее качественных представителей нации. Врач кивал». Это означало, что он знал всех этих «качественных представителей», но это уж совсем неправдоподобно, особенно в последнем случае, ибо Амбарцумянов было два, оба физики, почти ровесники, но до войны они были молоды и безвестны.

«Но через минуту возникла пауза. Раненый более не мог вспомнить ни одного имени. «Армяне кончились», - с юмором подумал раненый».

Всё. Но где тут юмор? А главное, повторяю, зачем врач учинил армянину дотошный допрос о его национальности, когда его должно интересовать только его здоровье.

Вот такой отрывочек за несколько дней до годовщины начала Великой Отечественной войны в газете, выходящей тиражом в сотни тысяч экземпляров. Но обратите внимание, этот грязный и лживый рассказ, полученный из безымянных третьих рук, не вызвал у Токаревой ни малейшего сомнения, колебания, желания поспорить, хотя бы переспросить что-то. Рассказ лег в подходящую почву.

Сама пенсионерка Виктория Самойловна мне ничем не интересна, разумеется, не интересен сам по себе и отрывок из её сценария. Но ведь вот какое дело. Буквально дня через три в той же «Комсомолке» появляется статья историка Александра Дюкова «В России человек, оскорбляющий память о Великой Отечественной войне, ничем не рискует». То есть правой рукой редактор газеты даёт отмашку для подлости таких, как Токарева, а левой подписывает в набор статьи, требующие привлечь к ответственности этих злобных тварей (божьих). Человек деморализован и надеется так выжить.