Засланец - Константин Хвостополосатов

Возможность проскочить через центральную двойку нападавших балансировала на грани «пятьдесят на пятьдесят», то есть или проскочу, или нет. Я возлагал надежду на то, что, проскочив надвигающихся защитников, я смогу уйти за счет приобретенной скорости. Мне тогда казалось, что догонять меня не станут, бросив преследование, как это случилось на прошлом охраняемом объекте. Действительность же открыла мне иные карты.

Две группы целей, оставшиеся по сторонам, стали смыкаться к центру. Видимо, нас не хотели упустить. В таком случае ситуация сильно осложнялась.

Пришлось резко менять свои планы. Не знаю, насколько отличались машины противоборствующей стороны в плане вооружения, но они явно не были рассчитаны на выход в космос. По крайней мере, я надеялся, что эти гробокопатели соблюдали условия, поставленные военными маракуя. Меня, конечно, могли атаковать эти самые вояки, но все, что мне было необходимо – слинять от преследователей, добраться до бота или затаиться на планете до его подхода. Скажу честно, увеселительная прогулка оказалась слегка более насыщенной, чем я полагал. Я резко изменил направление полетаи дал полную тягу, практически поставив истребитель на дыбы. Перегрузка навалилась нешуточная, но я давно отвык от комфортной техники Содружества, так что ожидал подобного бесплатного приложения к аттракциону. Техно что-то пропищала и опять затихла. Проверять, что с ней, оказалось просто некогда. Если выкрутимся, Светлана заштопает ее лучше, чем была.

Практически сразу по нам открыли огонь самые большие калибры наземной ПВО. Первый дружный залп остался за нашим хвостом, ребятки явно не оценили по достоинству нашу двигательную установку, рассчитанную на выход в космос. Второй залп по классике жанра был сделан, пожалуй, с большим, чем нужно упреждением, что тоже лишь добавило мусора и дыма в небе. Потом артиллеристы перешли на стрельбу в разнобой, что сразу усложнило мне задачу. По щиту стали регулярно попадать, при этом выхлоп энергии, подаваемой на щиты, постоянно отзывался на панели увеличением нагрузки на генератор, довольно часто доходящей до критической отметки. Пришлось немного уменьшить скорость, отдав часть энергии генераторам щита. Попадания в щит на несколько секунд прекратились, я даже успел подумать, что вышел из радиуса действия зенитной артиллерии. Но следующий миг поставил все на свои места. Слитный залп наземного ПВО накрыл истребитель. Щит не смог отразить все уготованные нам снаряды. Часть разорвалась на щите, окропив нас лишь волной осколков, но пара взорвалась от непосредственного попадания в корпус машины. Я резко изменил курс и ушел в связку маневров, усложняющих прицеливание. Результатом случившихся попаданий стало повреждение излучателей защитного поля, оставившее практически без щита нашу заднюю полусферу. Вышла из строя и приблизительно четверть сенсоров, обеспечивающих обзор.

Я не стал диагностировать состояние обшивки, даже невооруженным глазом были видны хлопья вываливающейся из нашего корпуса пены, герметизирующей пробоины. Рядом промелькнул ряд рассеянных лазерных импульсов, видимо, пришедших со стороны настигающих нас истребителей противника. Пока их попадание вряд ли грозило нам проблемами, но так могло продолжаться совсем недолго. Я опять попытался уйти вверх, схлопотав порцию осколков от еще одного разорвавшегося совсем рядом снаряда. Тяга двигателя скакнула пару раз, но опять вышла на норму, видимо, автоматика перешла на дублирующие контуры. Пришлось уйти в маневрирование с постепенным набором высоты. Уход сильно осложняло отсутствие щита в задней полусфере истребителя. Шанс оторваться от нападавших сохранялся до очередного попадания снаряда в корпус машины.

Двигатель свалился на шестьдесят процентов тяги, потом вернулся на девяносто с копейками, затем упал до пятидесяти и опять медленно полез вверх. Скорость упала, машину залихорадило от перескоков мощности. Через несколько секунд колебания мощности уменьшились, кувыркаясь в небольших пределах около отметки семьдесят процентов. Путь наверх для нас перестал существовать. Я не на шутку разозлился. Моя реакция по Суворову и не предполагала других вариантов.

– Ладно, ребятки, вы хочете песен, у нас есть они, – зло прошептал я, осуществляя шустрый разворот истребителя для атаки наземных целей.

Я стал чертовски зол, по этой причине решил насолить гробокопателям по самому максимуму. С моим боезапасом и состоянием машины не имело смысла отстреливать зенитные батареи, но я мог разнести в клочья периметр раскопок или их объект.

– Дорогая, – вызвал я Светлану, переводя ракеты в режим работы по наземным целям, – меня почти размазали. Вытаскивай, родимая.

– «Клоп» будет через шесть минут, – пришел ответ, – на эвакуацию останется очень мало времени, вокруг все утыкано датчиками вояк маракуя, а скорость бота скажет им о его нелегальности на поверхности планеты. Если у тебя есть возможность, тяни на пеленг шестьдесят три градуса, чтобы сократить расстояние.

– Принято, – подтвердил я, – сейчас оставлю подарок и будем сваливать.

Вниз спускаться оказалось значительно проще. Тут и щиты еще работали, и движку помогала сама планета. Я вертелся, как осенняя злобная уха, максимально усложняя задачу зенитчикам и просчитывая варианты. Больше всего вероятности уйти оставалось на малой высоте, так сильно сокращался угол обстрела наземных ПВО, но тут в игру вступали скорострельные орудия малого калибра, уйти от которых казалось практически невозможно. Вся надежда оставалась на пока еще живой щит. До сброса ракет, я накрыл заградительным огнем своих скорострельных пушек, сдобрив его парой лазерных выстрелов, ближайшую к раскопкам батарею ПВО. Расчет оказался прост: только ее скорострельные пушки могли помешать нашим ракетам донести благодарность по адресу. Насколько эффективной стала моя атака сказать трудно, но батарея молчала в момент сброса ракет, что обеспечило им выживание в самый сложный момент траектории. Дальше началась настоящая каша. Маневры около поверхности на больших скоростях чреваты гибелью, так что тягу пришлось сильно уменьшить, что дало преимущество стрелкам ПВО. Тем не менее, сильно снизившись, я вышел из зоны обстрела некоторых огневых точек и всех дальнобойных орудий. Подошедшие на расстояние стрельбы истребители противника огонь пока не открывали, боясь попасть в защитников объекта. Мои ракеты произвели на месте раскопок большой «бабах», после чего огонь открыли даже истребители гробокопателей. Не мудрствуя лукаво, я кинулся в ближайшую к выходу из объятий смерти сторону.

Генератор щита разбили практически на границе охраняемого периметра. Я угодил нос к носу с зенитной батареей, оператор которой до поры не открывал огонь. Его замысел практически доканал меня. Уйти удалось, едва не царапая грунт брюхом истребителя. Не удивлюсь, если в месте моего маневрирования осталась дорожка из фрагментов обшивки и геметизационной пены. После этого у меня выдалась целая секунда покоя, в течение которой я успел выяснить, что вышел из боя довольно удачно, направление на приближающийся бот оказалось, по крайней мере, не противоположным. Все что я успел сделать в отведенное противником время – подправить курс. Дальше стало плохо. Истребители противника вышли на прицельную дальность и начали усердно расстреливать меня, постепенно сокращая дистанцию. Ухабы на местности мало помогали при маневрировании, потому что преследователи оставались значительно выше меня. Два раза импульсы «лизали» бок моей машины, сильно разогревая обшивку и выбивая сенсоры обзора. Один импульс попал в носовую часть, напрочь спалив управление лазерными орудиями и систему ориентации на местности. Приходилось выдумывать и исполнять неожиданные маневры, понадеявшись на крепость машины. Это незамедлительно сказалось на дистанции. Огонь стал более точным. Еще один импульс угодил в крыло, серьезно нарушив маневренность. Что-то в подсознании стало постепенно нашептывать мне, что не далек тот момент, когда пить «Баржоми» будет уже слишком поздно.

Я не заметил ничего необычного, хоть попадать по мне и перестали, мысли плотно занимались маневрами, которые при поврежденной машине давались все труднее.

– Я накрыла тебя с «Клопа» конусом оптического искажения, – пришел далекий голос спасения, – но ты очень далеко и эффект слабый. Я вижу, что он искажает твое изображение и немного отклоняет импульсы нападающих, но мощность их практически не изменяется. Так что не прекращай маневрировать. Двадцать три секунды до подлета. Как ты?

– Ясно. Все нормально, – ответил я, получив очередной касательный импульс по борту, вызвавший взрыв какого-то узла в носовой части машины, – падаем.

Двигатель истребителя «замерцал» мощностью сильнее, машина клюнула носом и чиркнула по одной из дюн. В задней части раздался удар и треск отрываемой обшивки, что-то сильно ударило мне в бок. На индикации вывалился красный узор, информирующий меня, что повреждено одно из скорострельных орудий и еще букет каких-то систем.