Тысячеликий герой - Джозеф Кэмпбелл

Затем она поклялась себе, что не причинит Камар аль — Заману никакого вреда и испугалась, как бы его, отдыхающего в этом заброшенном месте, не убил кто — либо из ее родственников, маридов[35]. Склонясь над ним, она поцеловала его меж глаз и накрыла его лицо покрывалом, спустя некоторое время она расправила крылья, взмыла в воздух и полетела вверх, пока не приблизилась к самому нижнему из небес.

И благодаря случаю или судьбе произошло так, что парящая в воздухе Маймуна вдруг услышала рядом с собой громкое трепетание крыльев. Направившись на звук, она обнаружила, что он доносится от ифрига по имени Дахнаш. И она устремилась на него вниз, как ястреб — перепелятник. Когда Дахнаш увидел ее и признал в ней дочь царя джиннов, Маймуну, то ужасно испугался, его бока задрожали, и он стал умолять ее о пощаде. Но она велела ему отвечать, откуда он явился в эту пору ночи. Он ответил, что возвращается с островов Внутреннего Моря земли китайской, владений Царя Гяура, Владыки Островов и Морей и Семи Дворцов.

«Там, — сказал он, — я видел его дочь, красивее которой в отпущенное ей время не сотворил Аллах». И он пустился пышно восхвалять принцессу Будур. «Ее нос, — сказал он, — как лезвие блестящего клинка, а щеки, как пурпурное вино или кроваво — красные анемоны, ее губы подобны кораллу и сиянью сердолика, а вкус ее уст слаще старого вина, он может погасить боль адского огня. Ее речи движимы мудростью великой и остроумны, ее грудь — искушение для всех, кто видит ее (слава Ему, придавшему ей форму и доведшему до совершенства); ко всему этому прибавь две руки, гладкие и округлые, как сказал о ней поэт:

«Ее запястия и без браслетовСияют серебром из рукавов»

Иллюстрация III. Мать богов (Нигерия).

Иллюстрация IV. Бог в военном облачении (Бали)

Восхваление красоты принцессы продолжилось, и, выслушав все это, Маймуна застыла в изумленном молчании. Дахнаш продолжил и описал могущественного царя, ее отца, его богатства и Семь Дворцов, а также всю историю отказа дочери выйти замуж. «И я, — сказал он, — о моя госпожа, каждую ночь отправляюсь к ней, дабы насытить свой взор созерцанием ее лица, и целую ее меж глаз, и из — за своей любви к ней я не могу причинить ей никакого вреда». Он предложил Маймуне слетать с ним в Китай и взглянуть на красоту, очарование и совершенство принцессы. «И после этого, если пожелаешь, — сказал он, — можешь наказать меня или сделать рабом своим, ибо в твоей воле карать и миловать».

Маймуна пришла в негодование от того, что кто — то осмелился так превозносить какое — то создание в мире после того, как она только что созерцала Камар аль — Замана «Тьфу! Тьфу!» — вскричала она, рассмеялась и плюнула Дахнашу в лицо. «Поистине, сегодня ночью видела я юношу, — сказала она, — встретив которого, хоть даже и во сне, ты окаменел бы от восхищенья, и слюна потекла бы из твоего рта». И она описала то, что видела сама. Дахнаш усомнился, что кто — либо может быть красивее принцессы Будур, и Маймуна велела ему спуститься вместе с ней вниз и посмотреть самому.

«Слушаю и повинуюсь», — сказал Дахнаш.

И так они спустились вниз и оказались в башне Маймуна подвела Дахнаша к постели и, протянув руку, откинула шелковое покрывало, скрывающее лицо Камар аль — Замана, и оно засверкало, заблестело, замерцало и засияло, как восходящее солнце. Она секунду смотрела на него, а затем обернулась к Дахнашу и сказала: «Смотри, о ненавистный, и не будь самым низким из безумцев, я дева, и все ж сердце мое он пленил».

«Клянусь Аллахом, о моя госпожа, тебя можно понять, — ответил он, — но есть иная сторона, которую следует принять во внимание, все дело в том, что достоянье женское отличается от мужского. Клянусь могуществом Аллаха, милый твоему сердцу принц изо всех созданий сотворенных по красоте своей, очарованью, изяществу и совершенству более всего подобен моей возлюбленной; будто бы они были созданы по одним меркам красоты».

Свет померк в очах Маймуны, когда она услыхала эти слова, и она с такой силой ударила крылом по голове Дахнаша, что чуть не лишила того жизни. «Я заклинаю тебя светом восхитительного обличья моей любви, о ненавистный, — приказала она, — сейчас же отправляйся и доставь сюда свою возлюбленную, которую ты так нежно и безрассудно любишь, и возвращайся немедля, чтобы мы смогли положить их вместе и посмотреть на них, спящих бок о бок; и тогда станет ясно, кто из них красивее и прекраснее».

Итак, благодаря чему-то происходящему в сфере, совершенно неосознаваемой принцем, судьба противящегося жизни Камар аль — Замана начала свершаться сама собою, без какого — либо вмешательства его сознательной воли[36].

4. Преодоление первого порога

Сопровождаемый направляющими его и — помогающими ему персонификациями его судьбы, герой продвигается вперед в своем приключении до тех пор, пока не приходит к «стражу порога», стоящему у входа в царство, где правят некие высшие силы. Такие хранители оберегают мир с четырех сторон — а также сверху и снизу — они определяют границы настоящего или горизонт жизни героя. За ними тьма, неизвестное и опасность, так же как вне родительской опеки для ребенка лежит опасность, а вне защиты общества скрывается опасность для члена племени Обычный человек более чем удовлетворен тем, что остается в пределах указанных границ, он даже гордится этим, и общественное мнение дает ему все основания опасаться малейшего шага в неизвестное. Так, моряков на кораблях Колумба, дерзнувших вырваться за горизонты средневекового разума — и выйти, как они считали, в безбрежный океан бессмертного бытия, окружающего космос подобно не имеющей ни начала ни конца мифологической змее, кусающей свой хвост[37] — нужно было, как детей, подгонять вперед хитростью и убеждением, когда они боялись сказочных левиафанов, русалок, драконов и других чудищ пучины.

Народная мифология населяет вероломными и опасными существами все безлюдные места, находящиеся в стороне от обыденной жизни племени. Так, например, готтентоты описывают великана — людоеда, которого порой можно встретить среди кустарниковых зарослей и песков Глаза у него размещены на подъеме стопы, поэтому, чтобы увидеть, что происходит, он должен опуститься на четвереньки и поднять вверх одну ногу. Тогда его глаз видит то, что происходит сзади; в остальное же время он постоянно обращен в небо. Этот монстр охотится на людей, которых разрывает в клочья своими страшными, длинными, как пальцы, зубами. Говорится также, что эти создания охотятся группами[38]. Другое призрачное существо готтентотов, Хай — ури, продвигается вперед, перепрыгивая через заросли кустов, вместо того, чтобы обходить их[39]. Опасное одноногое, однорукое и однобокое существо — получеловек — невидимое, если смотреть на него сбоку, встречается во многих частях земли. В Центральной Африке существует поверье, что такой получеловек говорит встретившему его следующее: «Раз мы встретились с тобой, то давай драться». Если его победить, он взмолится: «Не убивай меня. Я покажу тебе множество целебных средств», — и тогда удачливый человек становится искусным врачевателем. Но если побеждает получеловек (которого называют Чируви, «загадочное существо»), его жертва умирает[40].

Области неизведанного (пустыня, джунгли, морские, глубины, далекая земля и т. п) являются открытым полем для проекции содержания бессознательного. Поэтому кровесмесительное либидо и отцеубийственное деструдо индивида и его общества отражаются в образах, предполагающих угрозу насилия и воображаемое опасное наслаждение — не только в фигурах великанов — людоедов, но и в виде сирен загадочно обольстительной, ностальгической красоты. Русским крестьянам например, известны некие «Дикие Женщины» лесов, которые живут в горных пещерах, где ведут домашнее хозяйство, как обычные люди. Это статные женщины с крупной широкой головой, длинными косами и телом, покрытым волосами. Когда они бегут или кормят своих детей, то перебрасывают свои груди через плечо. Ходят они группами. С помощью притираний, приготовленных из корней лесных деревьев, они могут делаться невидимыми. Они норовят уморить плясками или защекотать до смерти каждого, кто в одиночку забредет в лес, и всякий, кто случайно оказался свидетелем их игрищ с танцами, которых нельзя видеть, умирает. С другой стороны, людям, которые оставляют для них еду, они жнут пшеницу, прядут, присматривают за их детьми и прибирают в доме; если девочка начешет конопли для их пряжи, они дают ей листья, которые превращаются в золото. Они с удовольствием берут себе в любовники людей, часто выходят замуж за деревенских юношей и слывут прекрасными женами. Но, как и все сверхъестественные супруги, они безо всякого следа исчезают, как только муж малейшим образом погрешит против их эксцентричных представлений о супружеском долге[41].