Завещаю вам жизнь. - Владимир Прибытков

Думал о судьбе «Аргуса». Сопоставлял различные варианты возможных действий разведчиков и фашистской контрразведки.

И не находил ошибки в своих выводах.

Зазвенел будильник, поставленный на 7.30.

Катя села, поправляя рассыпавшиеся волосы. Думая что муж еще спит, спрыгнула с тахты, остановила будильник. Зябко передернула плечиками, стала будить Танюшку.

Наверху кто-то ходил.

За стеной включили радио. По интонациям левитановского голоса -Алферов догадался, что передают сводку Информбюро.Танюшка побежала умываться. В ванной шумно заплескалась вода.«В чем же мой просчет? — думал Алферов. -В чем?» Катя подошла к тахте, присела, положила руку ему на лоб.

Он открыл глаза.

— Давно не спишь? — спросила Катя.

Свою ошибку Алферов понял шесть дней спустя К этому времени еще ничего не определили: работает ли на нас Винкель из Берлина, это сам Винкель или его фашистский дублер? Получаемая за подписью «Гела» информация оказывалась не очень интересной, запоздалой но и особых сомнений вызывать не могла. Васильев, читая телеграммы, пожимал плечами.

— Всяко бывает. — неопределенно произносил он.

Васильев, видимо, тоже напряженно думал о «Геле», уже не повторял на каждом шагу, что оснований для беспокойства не существует.

Генерал вычеркивал текст телеграмм, направляя «Геле», каждое лишнее слово.

Доклады о работе с «Гелой» выслушивал каждый день но о своем решении не говорил.

А Алферов догадался об ошибке как бы внезапно. Заглянул работник смежного отдела, попросил спички, пожаловался, что сильно устал.

— Не прибедняйся, — сказал Алферов. — Говорят, вы здорово поработали.

— Служим Советскому Союзу! — хитро подмигнул сосед и улыбнулся довольной улыбкой.

Прикурив, он ушел, а Алферов подумал, что сосед, занимавшийся дезинформацией гитлеровцев, выглядит, несмотря на усталость, счастливым.

И замер, глядя на закрывшуюся дверь...

Васильева на месте не было.

Алферов позвонил адъютанту генерала.

Генерал собирался уезжать.

— Очень срочно! — взмолился Алферов. — Скажи, что очень срочно!

Целую минуту он томился возле телефона, пока не услышал сдержанный голос адъютанта.

— Можете зайти, — сказал адъютант. Алферов почти бежал.

Генерал ждал в шинели. Поднял брови.

— Товарищ генерал! — сказал Алферов. — Разрешите доложить...

— Новости? — спросил генерал.

— Нет. Относительно ошибки с «Гелой». Товарищ генерал, я, кажется, понял! Пятого сентября дезинформацию дал именно «Гела». Понимаете, сам «Гела», товарищ генерал! И передал ее Винкель. Не кто иной, как сам Винкель!

Генерал стоял и смотрел на Алферова.

Расстегнул шинель, снял, повесил на вешалку.

Вернулся к столу. Нажал кнопку звонка.

— В школу поеду через час, — сказал генерал адъютанту. — Машину не отпускать. А ко мне Васильева. Немедленно.

Дождался, пока адъютант вышел, обернулся к Алферову.

— Садись.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

Хабекер приветливо улыбнулся человеку с ровным пробором в каштановых, явно подкрашенных волосах.

— Извините, что побеспокоил вас, господин советник. К сожалению, служба...

— Я понимаю, — спокойно сказал человек с ровным пробором. — Видимо, вам нужны какие-то сведения.

— Кое-что, господин Штейн, — кивнул Хабекер. — Надеюсь, вы понимаете, по отношению к вам никаких- э„ претензий нет.

— Можете задавать вопросы, — сказал человек, названный Штейном. — Я вас слушаю, господин... э-э-э-

— Хабекер! — сказал Хабекер и потер сухие руки, Я рад, что вы пришли, господин Штейн. Очень рад. Ибо надеюсь с вашей помощью выяснить некоторые подробности... жизни нашей колонии в довоенной Варшаве.

— Колонии? — переспросил Штейн. — Вряд ли могу быть полезен.

— Но ведь вы были пресс-атташе в Польше, не так ли?

— Совершенно верно. С тридцать шестого по тридцать девятый год. До начала войны. Однако я не сводил знакомств с членами немецкой колонии.

— Понимаю! — сказал Хабекер. — И все же были членом журналистского клуба в Варшаве?

— Естественно.

— Значит, вы знали немецких журналистов, посещавших клуб?

— Конечно!

— Не можете ли вы назвать хотя бы некоторых?

— Хм... Ну, Вольдемар Лейтц из «Фелькишер беобахтер», доктор Лауен из «Мюнхен нейзте нахрихтен», Инга Штраух из «Франкфуртер цейтунг», еще кое-кто...

— Вы довольно часто встречали названных вами господ? Доктора Лауена, например?

— Как сказать... Во всяком случае, регулярно.

— В клубе?

— Нет, не только в клубе. Иногда я приглашал их в посольство. Советовал, как освещать события в Польше.

— Понятно, господин Штейн. Это входило в круг ваших обязанностей, так сказать.

— Совершенно верно.

— Скажите, господин Штейн, можно ли из ваших слов сделать вывод, что немецкие журналисты были постоянными гостями нашего посольства в Польше? Что у них имелись в посольстве знакомые и помимо вас?

— Видите ли... — Штейн помедлил. — Я не стану утверждать, что у журналистов не существовало в посольстве знакомых, кроме меня. Но эти знакомства не были близкими, пожалуй. Так, обычные официальные знакомства.

Хабекер понимающе покивал:

— Да, да, конечно... Скажите, господин Штейн... Вот среди троих вы назвали Ингу Штраух... Она, кажется, была единственной немецкой женщиной-журналисткой в Польше?

— Во всяком случае, в Варшаве - единственной, — сказал Штейн и улыбнулся. — Единственной и весьма увлекательной, господин... э-э..." Хабекер...

— Красивая женщина?

— Да. Очень.

— Вероятно, у нее имелись поклонники?

— Ну, господин криминаль-комиссар, в этом можно не сомневаться!

— И среди членов посольства?

— Среди членов посольства? — поднял брови Штейн. — Нет. Инга Штраух как раз очень редко бывала в посольстве. На моей памяти всего два-три раза в дни общих приемов... Вас интересует эта женщина?

— Постольку-поскольку, — улыбнулся Хабекер, снова показав серые зубы. — Значит, в посольстве она бывала крайне редко? Но вы-то ее запомнили, господин Штейн!

— Ингу Штраух я довольно часто видел в клубе, -сухо ответил Штейн. — У нее была репутация активной национал-социалистки.

— Понимаю, — погасив улыбочку, уже без игривости сказал Хабекер, поставленный на место. — Извините, что я вынужден задавать такие вопросы, но... скажите, Инга Штраух, бывала в клубе одна?

— Нет, почему же! — возразил Штейн. — Обычно ее видели в обществе мужчин.

— С кем именно, не припомните?

— Ну, знаете ли!.. Иногда с ней появлялся Лейти, иногда тот же Лауен, иногда кто-нибудь из наших колонистов... А! Я видел ее как-то с прежним фюрером варшавских немцев, с Вергамом. Вас это очень интересует?