Это подиум, детка! Сага о московских куколках - Маша Царева

– Налетай, разбирай! – тоном ярмарочной торговки воскликнула костюмерша.

Алена удивилась – обычно на таких показах к одежде приклеивали стикер с фамилией манекенщицы. Но другие девушки вели себя так, словно все это в порядке вещей – оживленно переговариваясь, они на корточках расселись вокруг чемодана, запустили в него инкрустированные акриловые ногти. Небрежно отшвыривали неприглянувшиеся модели, вырывали друг у друга из рук понравившиеся. Алена тоже наклонилась над чемоданом и двумя пальцами подцепила первый попавшийся лоскутик, оказавшийся вульгарной ночной сорочкой леопардовой расцветки. Рукава были оторочены искусственным мехом. От сорочки ощутимо попахивало застарелым потом и приторными духами «Пуазон».

– Ужас какой, – пробормотала она, – кажется, они забыли отнести это в химчистку.

– Привыкай, принцесса, – рядом с ней, как мухомор из-под теплой пропитанной дождем земли, выросла брюнетка Эвелина, – здесь тебе не Неделя высокой моды. Однажды через такие трусики я подцепила хламидий.

Алена брезгливо разжала руки, сорочка упала на пол, и кто-то тут же наступил на нее грязным каблуком. Костюмерша, обращаясь к Алене, выдала непереводимую фразу, в которой доминировало на разные лады склоняемое слово «Бл…дь». Довольная произведенным эффектом Эвелина, хихикнув, отошла.

Девчонки уже вовсю перебирали белье. Две блондинки с кукольными лицами и глуповатыми глазами умудрились сцепиться из-за кусочка красных кружев. Алена недоумевала – да какая разница, что кому достанется? Там ведь даже журналистов нет, а публике вообще наплевать, идут ли девушкам лифчики и купальники, – главное, обсудить их бедра, попки, грудь.

– А ты можешь там не рыться, – костюмерша постучала суховатым желтым от никотина пальцем по Алениной сгорбленной спине, – у меня кое-что для тебя есть. Я все думала, кому это может пойти. И вдруг, как на заказ, являешься ты, чудо безгрудое.

Алена приняла из ее рук нечто, напоминающее закрытый купальник. Облегченно вздохнула – пожалуй, то была самая целомудренная вещь в коллекции. Спереди боди закрывало шею, сзади имелся небольшой треугольный вырез; космически-серебряная ткань обтянула ее тело как вторая кожа. Когда последняя пуговичка была застегнута, костюмерша восхищенно ахнула. И другие девушки, обернувшись, замерли – никто и не подумал толкнуть соседку локотком в бок на предмет злобного заспинного перешептывания, никто и не подумал глумливо хохотнуть или выдать какую-нибудь остроту. Алена выглядела так эффектно и необычно, что не было даже смысла ей завидовать. То была не стандартная 90-60-90 красота. Она была похожа на инопланетную принцессу – длинные бледные ноги, серьезное лицо, идеально прямые волосы, запавшие от вечного недоедания щеки, огромные глаза. Даже Эвелина смягчилась.

– Ну ты даешь, – покачала головой она, – сразу видно, что не нашего полета птица.

– Да ладно тебе, – улыбнулась Алена, почуяв в ее вздохе тонну удушающей тоски, – каждому свое.

– Это точно! Кому-то блистать на подиуме, кому-то искать, кого бы трахнуть, чтобы купить сосисок! – почти весело воскликнула Эвелина.

Начался показ. Хотя действо, разворачивающееся на небольшом круглом подиуме, меньше всего было похоже на классический, дизайнерский показ мод. Шоу напоминало ком снега, который сам по себе катится с горы, набирая мощь. Казалось, всем было наплевать, что происходит вокруг. Режиссер перебрал с халявным ромом, свой профессиональный долг он почему-то считал выполненным и теперь, скромно притулившись в углу, почитывал прошлогодний Playboy. Звукооператор поставил совсем не тот диск, который планировал, – вместо бодрого техно в зале гремело плавное латино. Манекенщицам было все равно – Алена единственная чувствовала хоть какое-то беспокойство. Остальные же вели себя как go-go girls – выйдя на сцену, они принимались старательно извиваться под музыку, задорно отклячивать попы в сторону зала.

– Почему… почему все так? – обратилась она к Эвелине, которая пританцовывала, дожидаясь своей очереди. – Дикость какая-то.

– Расслабься, – улыбнулась она, – выйди под музыку, пару раз вильни жопой, встряхни сиськами… пардон, тебе нечем встряхнуть. И дуй обратно. Распишешься в ведомости, получишь свой стольник, и гуляй Вася. Очень даже легкие деньги, – с этими словами она, даже не обернувшись на Алену, выпорхнула на подиум.

Зал принимал Эвелину «на ура». Издалека не было заметно всех ее потертостей-шероховатостей, и злого разочарованного взгляда, и унылых морщинок возле рта. Двигалась она феерически, фигура у нее была сногсшибательная, и вообще она смотрелась самой красивой девушкой показа. Она и сама это чувствовала, поэтому и пробыла на сцене гораздо дольше положенных полутора минут.

Алена выходила последней. Так решил режиссер, который при виде ее обнаженных ног даже на пару минут отвлекся от Playboy. Звукооператор тоже постарался – она уже настроилась на латино и даже отрепетировала парочку па, как вдруг музыка затихла. Но ведь Алена-то уже успела появиться на подиуме, и у нее не было пути назад!

Под какое-то монотонное бульканье (видимо, у звуковика ее образ тоже вызывал инопланетные ассоциации) она медленно пошла вперед. Грохочущий аплодисментами, взрывающийся улюлюканьем и свистом, отпускающий скабрезные комментарии зал затих. Все молча смотрели на двухметрового гуманоида с бесполой фигурой и строгим правильным лицом, и всем было немножко не по себе – образ Алены и ее энергетика противоречили разухабистой атмосфере клуба. Потоптавшись на краю, несколько раз прокрутившись вокруг своей оси, она точно так же медленно проплыла обратно. И только когда она скрылась за ведущей в гримерную шторку, в зале возобновилось веселье.

Ей на шею бросилась костюмерша, которая еще десять минут назад презрительно обзывала ее «дохлой курицей», но сейчас почему-то решила, что Аленин успех автоматически их примирил:

– Молодец, девочка! Ты видела, как вытянулись их рожи?!

– Я вообще ничего не видела, – улыбнулась Алена, – мне в глаза светил софит.

– Ну и наплевать. Главное, они получили, съели!! Думали, мы им стриптиз сбацаем, а мы – вот как! Выпьешь с нами шампанского?

Алена равнодушно пожала плечами. От грохочущей музыки разболелась голова, и больше всего ей хотелось оказаться дома, на своей ставшей привычной поскрипывающей раскладушке, в теплой пещерке шерстяного пледа, с увлажняющей маской на лице. Но все смотрели на нее выжидательно и почти дружелюбно, и Алена решила, что отказываться неприлично.

Как по мановению волшебной палочки, на гримерном столике материализовался мини-фуршет. Откуда-то появились пластиковые стаканчики, две бутылки тепловатого шампанского, пакет сока, нарезанный сыр дор-блю.

Кто-то уже переоделся целиком, кто-то разгуливал по гримерной в одних колготах, кто-то вообще продолжал красоваться в белье, к которому костюмерша относилась пренебрежительно, словно не несла за него отчета. Произносились какие-то тосты. Смакуя сыр, манекенщицы делились друг с другом приключениями последних дней. Алена краем уха прислушивалась к их историям и думала о том, что на дне модельного бизнеса будничные байки совсем другие, чем на подступах к подиумному Эвересту. Успешные модели лениво сплетничали о новых коллекциях, привезенных в ЦУМ, о загадочных Иван Иванычах, которые вот-вот перепишут на их имя Ferrari, о новиковских ресторанах, о том, в чем появилась на Millionaire Fair Наталья Водянова, а в чем – «эта стерва Люська». «Бельевые» девчонки тоже пытались произвести друг на друга впечатление, но арсенал их аргументов был куда примитивнее. Тоненькая блондиночка с грудью, как у Лоло Феррари, рассказывала, томно закатывая глаза, как некий делец из «Газпрома» возил ее на выходные в Хургаду. Другая блондинка презрительно фыркала и заявляла, что отдыхать в Хургаде – это лоховство, а лучшие пляжи и лучшие распродажи в Арабских Эмиратах. Тут в разговор вступила Эвелина, которая с мечтательным вздохом рассказала о своей подруге Аньке, вышедшей замуж за араба и горя за ним не знающей. Правда, ей приходится носить хиджаб и рожать одного за другим, зато на свадьбу ей было подарено двенадцать килограммов золота, а под глухой паранджой она носит только Gucci и Chanel.

Вдруг дверь в гримерную распахнулась с таким треском, словно ее выбили ногой. Алена испуганно обернулась – она всегда каким-то шестым чувством догадывалась о приближении беды. На пороге стоял амбал, похожий на классического братка из фильма о бандитских разборках начала девяностых. Обезьяний низкий лоб, сломанный нос, бульдожья челюсть, цепкий взгляд из-под сдвинутых бровей. На нем была кожаная косуха, замызганные джинсы и тяжелые боты на тракторной подошве. Он рассматривал полуобнаженных манекенщиц, но ни капли вожделения и мужского интереса не было в его неандертальском лице. Алена попятилась назад – на ней все еще было космическое боди. И в следующую секунду палец качка уткнулся в ее грудь.