Стальная империя (СИ) - Васильев Сергей Александрович

Поэтому он был очень удивлен, когда со стороны моря донесся взрыв.

— Орудие готово!

— Огонь!

Пушка рявкнула и поручик понял: они сделали, что могли. Он оторвался от окуляров.

Бруствер орудийного дворика был почти полностью разрушен. У подъемника лежало несколько тел в местных рубахах, а на его собственном порванном рукаве расплывалось кровавое пятно, к счастью — небольшое. Головной «Худ» все так же шел вперед, но стволы его носовой башни, уже и вправду развернутые в сторону берега, торчали под нелепыми углами, а с крышей башни что-то явно было не в порядке, из под нее курился дымок.

«Мы же по второму целились!» — успел подумать поручик, прежде чем рядом с бронированным бортом встали еще четыре фонтана. А потом истекающую дымом башню «Худа» подбросило. Секунд через двадцать накатил гулкий грохот, и поручик понял, что они еще немного поживут.

— Не проспали морячки! — крикнул от орудия фельдфебель. — Это ж наши броненосцы по головному бьют! Да и мы своему влепили, вашбродь, правда, по поясу. Эй, кто живой остался — брезент, вода! Давай-давай! Не все нас видят, и мы не торопимся помирать!

— Дистанция шесть ровно! — передал Чемоданов.

— Так… скорость они увеличили, сейчас двадцать одна верста. Угломер шесть ноль пятьдесят! Упреждение десять! По готовности!

Следующим выстрелом они снова попали. И еще одним прямо в барбет. Но второй броненосец тоже записали флотским. Обидно. Это, как оказалось, был «Рипалс». После взрыва второго им и удалось добиться попадания еще в один броненосец, правда, без видимого эффекта. Но весь расчет старой восьмидюймовки точно не останется без наград. Только, как назло, Акопян разгрохал о камни фельдфебельские часы, когда улепетывал из-под первого залпа и Жуковский пообещал почтою заказать Ивану Дмитриевичу золотые, фирмы «Павел Буре».

Вечер того же дня. Ставка Верхового Главнокомандования

—…Таким образом, наши потери в Персидском заливе составляют: безвозвратно — эскадренный броненосец «Георгий Победоносец» и три истребителя. Броненосец береговой обороны «Генерал-адмирал Апраксин» и два истребителя подлежат ремонту. Почти полностью уничтожена восьмидюймовая батарея, а батарея одиннадцатидюймовых орудий — без возможности восстановления.

— Береговые батареи выполнили поставленную задачу, и это главное, — прищурился император. — Англичане в Персидском заливе и японцы у Владивостока, как ни осторожничали, всё-таки попали в артиллерийскую засаду, сунувшись в узкие проливы. У этих устаревших пушек, оставь мы их на канонерках, не было шанса даже приблизиться на расстояние открытия огня, а скрытно установленные и замаскированные на берегу они смогли выдержать почти двухчасовой бой… Кстати, каковы потери англичан?

— В бою при Ормузе уничтожены два британских броненосца — «Худ» и «Рипалс», тяжело повреждены еще два «Рамиллиес» и «Императрица Индийская», по неподтвержденным данным, «Рамиллиес» затонул на переходе.

— Каков процент попаданий? — уточнил император, раскуривая папиросу.

— По береговым батареям данных нет ввиду полного уничтожения штаба. По кораблям после завершения пристрелки — два с половиной процента на дистанции семьдесят и около двух — на дистанции девяносто кабельтовых, господин Верховный главнокомандующий. Огонь нашими кораблями на меньших дистанциях не велся, поэтому в артиллерийском бою наши корабли повреждений не получили вообще.

— Это хорошо. Это значит, что наш расчет был правильным, — кивнул император. — Надо использовать это преимущество прежде, чем наши враги успеют принять контрмеры. Что с потерями легких сил англичан?

— Миноносный таран «Полифемус» также не смог расцепиться с «Георгием Победоносцем» и затонул вместе с ним. Потери противника в истребителях составляют до десяти единиц.

— Точнее, — потребовал император. — Один — это тоже «до десяти». И даже ноль — это тоже «до десяти».

— Я же говорил, — слегка обиделся докладчик, — штаб береговых батарей и пост наблюдателей уничтожены полностью. Результаты наблюдений утеряны. Но за четыре могу ручаться, с них захвачены пленные.

— Значит, пока считаем четыре. А что в Бушере?

— На выставленных накануне минах подорвался и затонул бронепалубный крейсер первого ранга «Крисчент», пытавшийся в составе отряда из четырех крейсеров типа «Эдгар» обстрелять порт. Однотипный «Гибралтар» был поражен попаданием одиннадцатидюймового снаряда, после чего противник отошел.

— Три крейсера, — вздохнул Император, — хорошо, пусть даже два. Они попортят крови и нам, и персам…

— С Вашего разрешения, Государь… Поврежденный крейсер отходил курсом на северо-запад, вероятно, в Эль-Кувейт. Туда уже отправлены «Наварин» и «Ростислав», они уверенно держат пятнадцать узлов и, как я уже говорил, не получили в бою повреждений… Полагаю, крейсеров у британцев останется всего два, да и те отойдут в Карачи вслед за броненосцами. Им без поддержки «Роялей» делать нечего.

— И все же, почему британцы отступили, как считаете, господа?

— По непроверенной информации, Государь, на «Рамиллиесе» ранен командующий операцией адмирал Фишер, — заметил начальник разведки. — Видимо, без него у британцев не хватило духу продолжать операцию после первых потерь. Я согласен, что «Сент-Джонс» и «Рояль Артур», два оставшихся неповрежденными бронепалубника англичан, действительно покинут Персидский залив. А вот «Гибралтар» уползал на двенадцати узлах, и вряд ли мы его выпустим.

— Это хорошо, — кивнул император. — Британские крейсера, особенно первого ранга, для нас даже более неприятный противник, чем броненосцы, за исключением новейших кораблей. Докладывайте, как только получите новую информацию. Что во Владивостоке?

— В результате внезапной атаки миноносцев взорван «Петропавловск», — доложил еще один капитан из оперативного отдела главморштаба. — «Полтава» села на грунт, как говорят портовые, ее можно будет поднять, но правая машина полностью уничтожена и не подлежит восстановлению. Мы потеряли также все четыре моторных миноносца, утопивших броненосец второго класса «Токива». Один — на сближении до пятнадцати кабельтовых, — капитан вздохнул, — два были перехвачены скоростными бронепалубными крейсерами уже на отходе, один ушел, но подорвался на нашей же мине.

— Полный список экипажей и личный состав береговых батарей ко мне, для награждения. Информацию о том, что «двести восьмой» подорвался на нашем заграждении — не распространять.

Капитан удивленно дёрнул бровью. В его докладе не был указан номер несчастливого миноносца.

— Слушаюсь, Ваше Императорское Величество. Больше потерь в кораблях нет. Повреждения башенных батарей на островах Русский и Попова незначительные, двухорудийной открытой батареи на полуострове Подъяпольского — умеренные, ее боеспособность уже восстановлена.

— Понятно, — император прикрыл глаза. Ему очень хотелось спросить: ну как же это можно, имея всю информацию о начале войны вот так вот просто проморгать сразу две миноносные атаки. И это при том, что последующий бой прошел точно в соответствии с расчетами без потерь и даже без повреждений крупных кораблей. Но он промолчал. Разбор ошибок он оставит на потом. — Что с японцами?

— «Фудзи» взорван снарядом с «Трех Святителей», Государь. Прямое попадание в башню. Процент попаданий на дистанции от восьмидесяти до девяносто кабельтовых был даже выше, чем у Персидской эскадры — семь отмеченных попаданий на двести сорок выпущенных снарядов, а у береговой артиллерии нового образца — даже до трех с половиной процентов, поэтому почти все остальные броненосцы получили те или иные повреждения. «Микаса» лишился примерно половины средней артиллерии левого борта. Еще два броненосца «Хатсусе» и «Ясима» при отходе подорвались на крепостном минном поле, сохранив, правда, девятиузловой ход.

— ”Хатсусе”… “Ясима”… На минах… И снаряд в башню «Фудзи», — пробормотал Император. Казалось, потери противника его не радовали, а беспокоили. Да и «Микасу», как-никак флагман Объединённого Флота, он почему-то проигнорировал. — И взорванный «Петропавловск»… Не обращайте внимания, господин капитан, продолжайте, просто сегодня — очень длинный день… Самый длинный, пожалуй…