Наши Учителя - Динашраея Прабху
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В колледже учебники мало интересовали Шри Рамендру, обычно он читал только «Шри Чайтанья-чаритамриту» и «Шри Чайтанья Бхагавату». Тем не менее, он успешно сдал экзамены, тогда как многие более прилежные ученики не выдержали испытания. Получив степень бакалавра искусств, молодой Шрила Шридхар Махарадж начал изучать право. Еще до окончания своего юридического образования, в 1921 году, он присоединился к движению гражданского неповиновения Махатмы Ганди, в котором оставался около двух лет. Однако с самого детства, несмотря на рождение в почитаемой смарта-брахманской семье, его привлекала санкиртана Шри Чайтаньи Махапрабху.
Из воспоминаний Шрилы Шридхара Махараджа:
«Еще в школе ко мне попала книга, в которой говорилось о том, что практика джапы (медитативного повторения) Гаятри 432 раза в день дает быстрое духовное продвижение. Я занимался этим в течение некоторого времени, и старался направить всю свою энергию на осознание смысла этой мантры, не прибегая к помощи учебника грамматики или словаря. Я был убежден: мантра Гаятри — не застывшие слова — она духовна и проникнута сознанием. Таким образом, если я буду практиковать джапу, Гаятри сама раскроет свои смысл и цель. Я был уверен в этом.
В колледже у меня был приятель. Однажды мы что-то обсуждали, и, говоря о своем отце, он назвал его “тот господин”. Я возмутился: “Почему ты так непочтительно называешь своего отца?” Он ответил: “Да, я напрасно так выразился в твоем присутствии. Но в действительности все так и есть. Где я был в своих прошлых жизнях? Кто был моими родителями раньше? Для меня отец действительно “тот господин”, потому что он мой отец лишь в этой жизни”. Так или иначе, сказанное задело меня за живое. Я начал думать: “Он прав. Мы все почти что чужие”. И чем больше я думал об этом, тем сильнее было ощущение пустоты. Я ощутил ужасное одиночество и не мог найти покоя. Это было великое потрясение и великий переворот в моей жизни. Я запустил учебу, потому что остро чувствовал, что любые мирские достижения лишены смысла.
В то время один мой друг дал мне книги о жизни и учении Махапрабху, и я с жадностью стал поглощать их, словно нектар. Там я нашел подтверждение — надежда есть! Эти книги поддержали меня, я обрел долгожданную опору, надежду и прибежище, в которых так нуждался. Чтение этих книг все больше и больше захватывало меня. Я ощутил огромную привязанность к Шри Чайтаньядеву. Думаю, она у меня еще с прошлой жизни. В семье моей матери почитали Махапрабху, но семья отца была категорически против Его учения. Это была семья ортодоксальных смарта-брахманов, поклонников богини Шакти, а также логиков — сторонников школы ньяя. Они ненавидели последователей Махапрабху. Чайтанья, говорили они, создал общество, в котором нет порядка. Тунеядцы, неспособные занять свое место в обществе, — вот кто, по их мнению, приверженцы Чайтаньядева. Те, кто утратил общественный статус, становятся вайшнавами и объявляют себя последователями Чайтаньи.
Но, несмотря на это, я полностью предался Чайтаньядеву. Не только на уровне интеллекта — но и в своем сердце. Я пережил полное обращение.
Я почувствовал привязанность к Гауранге и стал искать Его преданных. Я искал садху, которого мог бы принять своим гуру, но в то время мои поиски не увенчались успехом.
Потом умер мой отец. Горе по поводу перемены во мне, можно сказать, подкосило его. Я был старшим сыном, и он возлагал на меня определенные надежды в семейных делах. Я их не оправдал. Семейные заботы волновали меня, но я не был в них полностью погружен.
Умирая — он был почти в полном сознании — мой отец попросил меня дать ему обещание. Он очень хотел, чтобы я женился. Я никогда не лгал. Я говорил только правду, не взирая на возможные последствия. Я не мог обещать исполнить его волю и принять такое обязательство. Поэтому мне было нелегко. “Женишься ты или нет, не расстраивай меня в час моей смерти — пообещай мне”, — сказал он. Мне пришлось ответить: “Я постараюсь исполнить твою просьбу”. Таким образом, хотя и в довольно мягкой форме, но все же я пообещал ему. После этого мне пришлось исполнить свое слово и жениться. Семейная жизнь продолжалась шесть лет.
В это время активизировалось движение гражданского неповиновения Махатмы Ганди, которое обещало: “В течение года ты получишь сварадж (независимость)”. И я, в надежде на эту перспективу, присоединился к движению. Я хотел стать санньяси, но моим соотечественникам нужен был год, и я решил пожертвовать им ради них. Я оставил юридический колледж, и некоторое время, по заданию движения, работал в Калне секретарем. Так прошло два или три года. Затем я отошел от дел, но позже меня вызвали для работы в Калькутту. Там, с помощью руководителя одного государственного учреждения я получил еще одну профессию и остался в Калькутте, занимая руководящую должность.
Я искал гуру. Основатель Бхарат Сева Ашрама был моим ровесником. Его звали Парамананда. Мой товарищ, с которым я дружил в колледже, познакомил меня с ним. Но Парамананда был карми. Он приложил много усилий, пытаясь доказать мне, что я должен состоять в его организации. Но я ответил, что мое сердце принадлежит Махапрабху.
Он сказал: “Я тоже считаю, что учение Гауранги Махапрабху является высшим. Но сначала нужно пройти предварительные ступени. Нужно обрести отрешенность и невозмутимость, следуя учению Будды, затем изучить Веданту Шанкары, и лишь после этого можно понять прему, о которой говорил Шри Чайтаньядев. Без такой подготовки есть опасность истолковать прему превратно, принять ее за обычную мирскую любовь”.
Я был очень рад услышать, что он столь высоко ценит учение Махапрабху. Однако я не согласился с его объяснением и спросил: “Вы говорите, что сначала следует пройти стадии, о которых говорили Будда и Шанкара, и только затем обратиться к учению Чайтаньядева. Но почему же сам Чайтаньядев ничего не сказал об этом? Почему Он сам не рекомендовал сначала изучить буддизм и адвайту, и только затем прийти к Нему? Наоборот, Он говорил: “Кем бы ты ни был, прими Имя и общение с садху. Так ты придешь ко Мне”. Разве Он учил: “Сначала стань буддистом, затем адвайтистом, и только после этого ты
