Нелегкая поступь прогресса - Сергей Юрьевич Ежов

о своей независимости. Более того: воинские части, сформированные по национальному принципу, объявляли о своём неподчинении прежнему сюзерену и уходили на свою «родину», иногда даже с боями. Всерьёз же воевать с нами оказалось просто-напросто некому.

А в самой Вене случился дворцовый переворот, и на престол взошел новый австрийский король, упразднивший империю. Я как-то не очень удивился, что королем стал фельдмаршал-лейтенант Ойген Франц фон Габсбург, знакомый мне по недолгому плену. А вооруженной силой, совершившей переворот, стал батальон австрийцев, обученных инструкторами их Первого Павловского полка, и теперь командовал тем батальоном гвардии гауптман Григорий Оспищев. Король Ойген сам выбрал Гришу из других кандидатов, прослышав о его близости ко мне. Короля даже не смутило крестьянское происхождение Гриши: на самом деле предки Гриши, по крайней мере с эпохи Ивана III, деда Ивана Грозного, были дворянами-однодворцами, защищавшими южные рубежи Руси. Это только зловещей памяти Екатерина II переверстала благородное сословие в бесправных крестьян, а потом удивлялась, почему они так дружно поддержали Пугачёва, и дрались под его знамёнами до последней капли крови. Люди воевали за свою личную свободу и свободу своих детей.

Впрочем, речь не о том. Я, в должности командира отдельной артиллерийской дивизии, участвовал в планировании всех операций объединённой армии под командованием Румянцева. Работа сия, вне всякого сомнения, интересная, творческая, но не моя. Всё-таки к военной, как и иной любой другой стезе, нужно иметь призвания, а я занимаюсь военным делом только потому, что Павлу Петровичу заблажило сделать меня генералом, имеющим хорошую репутацию в военной среде.

По обычаям этой эпохи аристократия новоявленного королевства даёт балы и приёмы, а мы, русские, турецкие и венгерские офицеры, должны их посещать. Офицеры вообще пользуются успехов у местного бомонда, особенно у женщин, а я и мой новый друг, старший лейтенант Востроносов — в особенности. На всех мероприятиях исполняли нашу музыку: эдакий реверанс в сторону победителей, впрочем, основной массе слушателей нравилось и раньше.

А ещё я познакомился с двумя молодыми людьми, весьма талантливыми композиторами, и мне пришла в голову забавная мысль: а пусть они сыграют в пьесе самих себя!

Сказано-сделано. Я быстренько написал все, что помнил из Пушкинских «Моцарта и Сальери», а заодно и другие пьесы великих «Маленьких трагедий». Правда, имена персонажам я дал другие, что естественно в данной ситуации.

Премьера «Маленьких трагедий» с моим текстом и музыкой Карла Востроносова состоялась в Венской Опере, впрочем, сейчас она носит название Придворного оперного театра.

Глава 8

— Её величество ожидают своего государя в детской музыкальной комнате. Они изволят разучивать новую мелодию. — с приличествующим случаю поклоном сообщил камердинер.

— И как тебе новая мелодия? — полюбопытствовал император, откладывая документы.

— Весьма приятна. Мелодий несколько, и все они хороши, но именно эта особенно. Очень весёлая музыкальная шутка. Я уверен, что уже сегодня к вечеру весь Петербург будет разучивать её.

— Ого! Кто-то заказал тираж нот?

— Ея величество и заказала, всё было при мне. Я, изволите ли видеть, передал Наталье Алексеевне утреннюю корреспонденцию, и она, по сложившемуся обычаю, первым принялась читать письмо его сиятельства графа Булгакова. Внушительной толщины, доложу я вам, пакет. Первым долгом она освидетельствовала ноты, присланные с письмом, пришла в восторг, и повелела тут же скопировать. А копии немедленно нести в академическую типографию, для публикации. Я тут же всё и организовал.

— Ну что же, и я схожу, послушаю.

Павел Петрович из рабочего кабинета, по внутренним коридорам, перешел на половину императрицы, прошел в детскую музыкальную комнату и застал там приятное общество. Сама Наталья Алексеевна сидела за роялем, вокруг в креслах, на оттоманках расположились её придворные дамы. Здесь же находились сыновья Павла Петровича и их няни. Малыши играли с яркими игрушками, изготовленными из новомодного цветного пластика: погремушки, гирлянды куколок в виде петушков, обезьянок, собачек и прочей милой детскому сердцу живности. Следует отметить, что игрушки были вполне стандартными, точно такие же продавались в магазинах «Детский мир» и в отделах игрушек обычных лавок. Другой вопрос, что царские сыновья получали игрушки самыми первыми: им привозили и дарили игрушки ещё не принятые в серию. Вот старший из сыновей, Андрей Павлович, старательно крутил хвостик ярко-зелёной с пятнышками ящерицы, отпускал её, и ящерица пробегала с десяток шагов. Заливисто хохоча, малыш полз за ней следом по ковру, и снова принимался заводить игрушку. Его мама сидела у рояля и с листа подбирала мелодию «Чардаша». Для первого раза получалось совсем недурно, присутствующие увлечённо слушали и весело одобрительно улыбались.

Заметив в дверях императора, все встали.

— Присаживайтесь, друзья мои. — благожелательно улыбнулся Павел Петрович — Я заглянул послушать, что за ноты прислал наш друг.

— Юрий Сергеевич прислал несколько своих музыкальных произведений, а заодно решил представить нам творчество своего нового друга, сослуживца, Карла Востроносова. — Наталья Алексеевна подала Павлу руку для поцелуя и взглядом указала на ноты — Должна сказать, произведения молодого лекаря весьма талантливы, и в некотором будущем могут составить конкуренцию самому графу Булгакову, но он таковым развитием событий нисколько не смущается.

— Да, в этом весь Юрий Сергеевич. Он отважен, великодушен и смотрит далеко вперёд. Но наш Кондратий Никифорович упомянул некую музыкальную шутку, коя ему пришлась по душе. Не согласитесь ли исполнить её для меня?

— С огромным удовольствием, друг мой! А ещё лучше, берите слова, и мы составим дуэт. Песенка коротенькая, простенькая, но на мой вкус она необычайно мила.

Павел Петрович взял в руки текст и убедился в правоте супруги: текст был коротким, в меру легкомысленным и действительно, довольно милым.

Наталья Алексеевна отыграла вступление, и в нужный момент Павел запел:

Тебя просил я быть на свиданье,

Мечтал о встрече, как всегда,

Ты улыбнулась, слегка смутившись,

Сказала: «Да! Да, да, да!»

Слегка побрился и галстук новый

В горошек синий я надел.

Купил три астры, в четыре ровно

Я прилетел.

— Я ходил!

— И я ходила!

— Я вас ждал!

— И я ждала!

— Я был зол!

— И я сердилась!

— Я ушёл!

— И я ушла!

— Мы были оба.

— Я у аптеки!

— Я в Опере искала вас!

— Так значит, завтра, на том же месте

— В тот же час![9]

— Чудесно! Очаровательно! — захлопали в ладоши слушатели.

— Действительно, прелестная музыкальная шутка. — сказал Павел Петрович — Под такую песенку хорошо отплясывать, хотя ритм танца мне кажется несколько простонародным.

— Отчего же, мой дорогой? — ласково улыбаясь, возразила Наталья Алексеевна — Помните, как мы шалили в Павловске, играя, что попало и, отплясывая как в голову взбредёт? А как князь Юсупов-младший показывал пляску уральских казаков? Как же было весело, непринуждённо! К тому же, вы сами отметили, что для многих народных плясок требуется недюжинная физическая подготовка.

— Да, я с удовольствием вспоминаю это беззаботное время! Но что вы хотите сказать этим примером?

— Очень простую вещь, мой друг: для дворцового бала сия песенка не годится, а для дружеской встречи она весьма подходяща.

— О, да! Всему своё время и место! А что ещё прислал наш друг?

— Извольте посмотреть. — и Наталья Алексеевна принялась перекладывать нотные записи — Юрий Сергеевич написал композицию в мадьярском духе, озаглавил её «Чардаш». Когда вы вошли, я как раз играла её.

— Да, я слышал и оценил. Кстати, как мне доносит агент в Будапеште, «Чардаш» стал чем-то вроде неофициального гимна Венгрии.

— Между тем, Юрий Сергеевич прислал ноты гимна, который он написал по заказу будущего венгерского короля.

— О! Вы уже освидетельствовали сие произведение?

— Да, мой друг, и нашла его превосходным. У Юрия Сергеевича получилась одна из тех вещей, что можно слушать и на торжественных мероприятиях и в частной обстановке. Впрочем, и здесь он не удержался от одной из своих шуток: рабочее название гимну дал испанское: «Orientales, la Patria o la Tumba»[10], что в переводе означает «Восточные, Отечество или могила». Текст гимна пишут несколько венгерских поэтов, потом голосованием определят лучший.

* * *

После обеда монаршая чета отправилась в рабочий кабинет. Павел Петрович помог супруге