Шкуро: Под знаком волка - Владимир Рынкевич
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Согласен, — буркнул Слащов.
После совета Мельников и Лукин отошли в темень кустов обменяться впечатлениями.
— Чего это наш на штабного навалился? — спросил Лукин. — Он же дельный мужик.
— Чтоб свое место знал. Он чужой. Ему здесь не командовать.
IIС вечера отрыли тайник с оружием, нагрузили ими телеги, на отдельную повозку поставили умело сделанный из деревяшки макет пулемета.
— Наше главное оружие, Яков Александрович, — сказал Шкуро своему начальнику штаба. — Пусть думают, что у нас и «Максим» есть. Пока у большевиков настоящих не отберем. И с походом будем хитрить не по стратегии, не по академическим наукам. Вы уж не обижайтесь на меня, если я другой раз не так что сказал.
Андрей Григорьевич улыбнулся так дружески, как никто, кроме него, не может улыбнуться, — постоянно напряженное заботой крупное лицо вдруг размягчается, морщинки разбегаются от уголков глаз, а старая рана возле правого подглазья становится заметней, напоминает, что перед тобой герой, такой веселый и простодушный человек.
— Я не обижаюсь, Андрей Григорьевич, — искренне ответил Слащов. — На войне же. Да я и не все еще понимаю в наших маневрах.
— Маневры будут сложные — телеги так уложены, что грохоту больше, и по одной дороге раза по три будем проезжать, чтобы думали, будто нас много. А нас-то всего… А-атряд! Строиться! Па-а коням!..
Построились двадцать семь человек. Вокруг ночь, горы, тишина, и где-то огромная армия восставшей Кубани. Возникнет ли она, сверкая шашками и гремя тысячами копыт? Во имя чего она восстанет? Куда и кого устремится убивать?
— Сделаем, казаки, такой маневр, — говорил атаман. — Нас мало, а люди думают — много. И хорошо. Нас и будет много. Поэтому Первакову, Козлову, Литвиннику, Совенко… еще подберу казаков. Вы отстанете от нас, когда пойдем на Суворовскую, а когда будем там, я стану на площади, вы же по очереди подъезжать ко мне на рысях и докладывать обстановку в тех полках…
— …которых нет, — продолжил, ухмыльнувшись, Мельников.
— Будут. Наш начальник штаба распишет сотни и полки и каждому объявит, какой сделать доклад.
— Придумано, как надо, — сказал басистый Перваков. — Дух надо поддержать у людей.
— А тогда, господа офицеры и казаки, поздравляю вас с первым походом, с первой победой! Другого не будет. Только победа! Бекешевскую обойдем по руслу реки, чтобы не оставлять следов.
— Ну, да. Следов-то мало, — опять съязвил Мельников.
— Много будет, Саша, — ответит командир, не перечесть. Шагом ма-арш!..
Двинулись к реке. Где-то вверху разыгрался ветер, исчезла темь, открылись звезды.
— Теперь-то не заблудимся, — не смолчал Мельников.
Шкуро подъехал к нему, спросил тихо:
— Кузьма что передает? Как там Ессентуки?
— Там тихо.
— Для меня ничего?
— A-а… Какой-то ваш человек подался в Ставрополь.
Отряд шел к станице по реке, Шкуро и Перваков вдвоем проехали по дороге. Показались спящие хаты, редко где лучился во тьме тусклый мутный огонек.
— Начнем отсюда, — сказал Шкуро, останавливая коня и спешиваясь.
Постучал в светящееся окно. Заскрипели запоры и на крыльцо вышел в одном белье старик. Перваков — здешний, и старик впустил казаков в хату. В горнице появилась и хозяйка, закутанная в платье.
— Здравствуйте, хозяин. Я полковник Шкуро, — решил он, приступая к новому делу, пользоваться новой фамилией. — Начинаю войну против комиссаров большевиков за свободную Кубань. Ваш сын должен вступить в мою армию. Я его знаю: он добрый казак.
Сын замешкался, одеваясь по форме, и вышел настоящим боевым казаком: черкеска, патроны в газырях, шашка на поясе, обрез в руке.
— Ваше превосходительство, господин полковник Шкуро, — заученно начал доклад, — рядовой казак Петр Михайлов Артюхов прибыл на службу в вашу доблестную армию. Конь под седлом во дворе, готов к походу!
— Ото бравый казак, — сказал Перваков.
— Поздравляю вас, рядовой казак Артюхов, с вступлением в Кубанскую Освободительную армию.
— Ой, куда же ты, Петенька? — заголосила мать. — В каку-таку армию. И войны-то теперича нет.
Заволновался и старик:
— Мы думали так, на охрану станицы. Рази ж теперь война?
— Война, отец, — сказал гость. — Благослови сына. Вся станица поднимается. Слышишь? Вся наша Кубань.
Петр Артюхов был готов скакать куда прикажут — молодой, нестреляный. Уговаривал родителей, чтобы не печалились, на все, мол, воля Божья.
— Что нам большаки, — продолжал старик. — Они ж нас не трогают. Ну отняли две шашки…
— А обрез ты не отдал, — заметил Перваков. — Найдут — расстреляют.
— Нет у меня обрезов. На что они…
Так происходило почти в каждой хате. Собрали в Бекешевской человек двадцать под озверелый лай собак и причитания стариков. Шкуро приказал Первакову продолжать сбор добровольцев, а сам поскакал к отряду, двигающемуся на станицу Суворовскую. Отряд уныло сидел в балке всего верстах в четырех от Бекешевки. Уже чувствовалось дыхание рассвета, и из тьмы выступали узоры кустарников. Слащов хмуро молчал — народное восстание оказалось непохожим на то, о чем он когда-то читал в книжках. Полковник Шкуро знал, что в такой обстановке надо быть особенно решительным, инициативным, а если потребуется, то и жестоким.
Не отвечая на вопросы, он спешился, нашел подходящий пенек, сел, сказал негромко:
— Начальник штаба ко мне.
— Слушаю вас, Андрей Григорьевич. В Бекешевке неудача?
— В Бекешевке Перваков формирует регулярную сотню. Теперь пришло время взяться за Суворовскую. Попрошу вас немедленно подготовить от моего имени приказ находящимся в Суворовской есаулу Русанову и сотнику Евренко по первому же звуку церковного набата собирать казаков и выдавать им оружие из станичного правления. А я сейчас пошлю наших с офицерами во главе, чтобы они без шума арестовали всех членов местного совдепа и станичного комиссара. И чтобы с ним не церемонились.
Дело идет, когда получены точные приказы и сам командир готов вступить в бой. Слащов перестал бычиться — почувствовал дыхание решительного боя.
Быстро светало, и отряд Первакова увидели издалека.
— Вот и бекешевцы, — сказал Шкуро. — По плану. Но сотню не набрал. После первой победы не одну наберем.
— Сейчас начнем? — спросил Слащов, глядя на часы.
— Рановато, Яша. Другой раз не по часам, а по печенке чувствую. Пусть Перваков малость отдохнет — там же все прощаются.
Где-то за Кисловодском розовой канителью заиграли утренние веселые облака. Шкуро поднялся, крикнул: «Отряд, строиться! По коням!»
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});