Гипнотизер для темных дел - Ольга Баскова

– На этот вопрос можешь не отвечать. Однако вряд ли ее красота не поблекнет после кислотного душа, такого еще не бывало.

Молчанов заскрипел зубами, замахнувшись на любовницу:

– Ах ты, сука! Ты не причинишь ей вреда!

Она спокойно закинула ногу на ногу:

– Тебе так кажется. Это ты не причинишь мне вреда, потому что знаешь: у меня длинные руки. Я достану даже с того света.

В ее словах почувствовалась такая угроза, что он растерялся. Да, эта бешеная баба способна на все. Если из-за него кто-нибудь причинит вред Вите, он просто покончит с собой. Нет, надо потерпеть еще немного, а потом вырваться из этого порочного круга.

– Ладно, – примирительно сказал он, подсаживаясь к любовнице и гладя ее бедро. – Твоя взяла. Сейчас я сбегаю на вокзал и поменяю билет. Мы поедем в одном купе.

Белая рука с длинными пальцами, небрежно раскрыв кошелек, кинула ему деньги:

– Возьми СВ, дорогой.

Городская свалка располагалась далеко за городом – результат ходатайства жителей Приреченска. А когда-то она находилась всего в трех километрах от окраины, в самом начале Объездной.

Клавдия и Алевтина притащили почти не подававшую признаков жизни девушку на постоянное место своего жительства.

– Здесь теперь твой дом, – сообщили они испуганно озиравшейся по сторонам новой соседке. Раскрыв маленький хорошенький ротик, девушка произнесла:

– Где я?

Женщины расхохотались:

– У себя дома.

Она в волнении посмотрела на них:

– Этого не может быть.

– Еще как может! Ко мне ее или к тебе? – Алевтина крепче взяла под руку новую подругу.

Клавдия пожала плечами:

– Все равно. Давай к тебе.

– Хорошо.

– Как зовут-то тебя, помнишь?

Синие глаза наркоманки ничего не выражали. Алевтина критически осмотрела ее с ног до головы:

– Наверное, в хорошей семье воспитывалась. Взгляд-то как у ангелочка.

Товарка кивнула:

– Будем звать ее Анжелика – Маркиза Ангелов.

– Точно.

– Пошли, Маркиза.

Легонько подтолкнув в спину, Алевтина повела девушку к себе в дом – именно так она называла нелепое строение из ящиков, картонок, веток и пластиковых пакетов, нечто вроде сарая или шалаша. Толкнув Маркизу (любая кличка в этом обществе намертво прилипала к человеку) на вонючие тряпки, служившие постелью, женщина включила фонарик и стала рыться в углу.

– Есть хочешь?

– Не знаю.

– А я знаю. Ешь, – Алевтина подвинула к ней алюминиевую тарелку с заветрившимися кусками мяса и кабачковой икрой. – Ешь, не бойся. Мясо только вчера из магазина «Мясков» привезли. Копченое, срок годности давно прошел, только что ему сделается. Если боишься, колбаски копченой могу порезать.

– Спасибо.

Клавдия, не удержавшись, прибежала через пятнадцать минут.

– Ну, как наша молодая подружка?

– Что ей сделается? – пожала плечами Алевтина. – Давай знакомить ее с народом.

– Все на месте.

Женщина вывела Маркизу Ангелов на расчищенную поляну, окруженную грудами мусора. Обитатели свалки, так называемые свалкеры, равнодушно смотрели на девушку.

– Ваша новая соседка, – пояснила им опекунша Анжелики. – Мы зовем ее Маркизой Ангелов.

Один мужичок интеллигентного вида со спутанной седой бородой, в разбитых, как у кота Базилио, очках, заметил:

– Она тоже жила одно время среди бродяг.

Его не поняли. Знаменитый роман Анн и Сержа Голон, видимо, никто из присутствующих не видел в глаза.

– В общем, не удивляйтесь, ежели что, – предупредила Алевтина, и все направились в свои норы.

– Племя свалкеров не очень-то любопытно, – пояснила женщина, ведя Маркизу в конуру. – Так-то оно лучше. Никто никем не интересуется, народ приходит и уходит. А ты о себе ничего не помнишь?

Девушка задумалась.

– Ничего, – ответила она после непродолжительной паузы. Жительница свалки опять окинула ее внимательным взглядом, еще больше укрепляясь в мысли, что девочка из хорошей и обеспеченной семьи. Голубые джинсы стоили не меньше четырехсот долларов, кофточка тоже тянула на большую сумму. Белые с синим кроссовки, еще не успевшие потерять товарный вид, наверняка приобретались в дорогом бутике. У Алевтины мелькнула мысль, что это шмотье при удобном случае можно будет неплохо заложить.

– Пустишь? – в импровизированную стенку постучала Наталья, стоявшая в иерархии свалкеров на самой высокой ступени. Она относилась к «металлистам» – тем жителям свалки, которые зарабатывают на сдаче металла, всегда в изобилии валяющегося в таких местах. Имеющие с этого доход одевались лучше и питались более качественной пищей: еду и вещи они могли купить. Высокая белокурая женщина лет сорока, Наталья практически ни с кем не общалась, однако местные бомжи чувствовали силу ее характера и всегда уступали лучшие места под солнцем. Алевтина тоже никогда не связывалась с ней.

– Покажи-ка мне Маркизу Ангелов.

– Проходи.

Виляющей походкой металлистка приблизилась к девушке:

– А она ничего.

– Мне тоже так кажется.

– Сегодня приезжает Антон. Постарайся привести ее в нормальный вид.

Женщина потупилась:

– Ты пришла из-за этого?

– Из-за этого тоже, – круто развернувшись, Наталья гордо вышла из шалаша. Алевтина посмотрела на девушку и вздохнула. Жадная до денег, Наталья занялась еще одним бизнесом. Вот как это произошло.

Садоводческий кооператив «Витязь» раскинулся в живописном месте – на правом берегу реки Дохи. Его основатели, работники металлургического завода, были на седьмом небе от счастья, когда администрация города выделила им это место. Пожилые и, в общем, небогатые люди, вывезя на участки нехитрый скарб на «Запорожцах» и «Москвичах», начали строительство загородных домишек. Организация под боком у членов «Витязя» городской свалки стала для них полной неожиданностью. Стойкие и суровые мужчины начали штурмовать здание муниципалитета. Администрация также неожиданно для всех проявила упрямство. Мэр города Приреченска, Сергей Станиславович Баранчиков, брызгая слюной, кричал:

– Свалку я оттуда убрать не позволю! Лучше места для нее не придумаешь.

Один из его заместителей попытался возразить:

– Но это курортное место, Сергей Станиславович. На пляжи, прилегающие к «Витязю», ходит весь город. Кроме того, как быть с самим поселком? Люди уже понастроили дома.

Однако Баранчиков был непреклонен:

– Их оттуда никто не выгоняет.

Заместитель мягко настаивал:

– Однако люди дышат вредными испарениями.

Мэр махнул рукой:

– У всех под окнами стоят контейнеры с мусором, и никто еще от этого не умирал.

Зам открыл было рот, собираясь опять возразить, но передумал. По лицу своего руководителя он понял: бесполезно. После этого разговора за городской свалкой закрепилось право занимать курортную зону Приреченска, а вот права членов кооператива «Витязь» резко пошатнулись.

– Не нравится – продавайте участок, – говорил недовольным подкупленный администрацией председатель Рычагов.

Люди роптали. Никто не хотел отдавать обихаживаемую несколько лет землю почти даром, ибо какой нормальный человек станет платить большие деньги за место возле помойки? Смирившись с неожиданно свалившейся на них бедой, дачники продолжали работу на участках, однако новая проблема заставила многих опустить руки. Издавна на больших свалках обитали те, кого общество выгнало из своих рядов, окрестив «лицами без определенного места жительства». Не явилась исключением и помойка на правом берегу Дохи. Узнав про новшество в курортной зоне, толпа бомжей, как стая перелетных птиц, устремилась туда, начав свое строительство. Из подручных средств, коими являлись обломки кирпичей, доски, картон, фанера и ветки, эти существа быстро сооружали подобия жилищ, составляя конкуренцию дачникам. Впрочем, те сразу поняли, какая проблема их ожидает. Свалка спасала от голода, давала работу. Немногие знают, что трудовой день бомжа начинался в шесть утра. Ежедневно сотни машин привозили из супермаркетов продукты с истекшим сроком годности, сваливая их в кучи, тотчас облепляемые, как мухами, грязными людьми, для которых они были и источником еды, и основой бизнеса. Делая запасы в своих маленьких домишках, они устремлялись на рынки, продавая просроченные продукты по дешевке и выручая порой до пятисот рублей в день. Свалка давала и одежду: не распроданные даже после уценки вещи, порой с ценниками и лейблами, также свозились сюда. С ней поступали, как и с пищей, что-то оставляя для себя, а что-то продавая. Многие, узнав об этом, удивились бы: как, имея такой доход, продолжать жить на помойке? Однако «детям подземелья», как некогда назвал их писатель Короленко, некуда было идти. На вырученные деньги они все равно не могли приобрести жилье.

Да, свалка спасала от всего, кроме холода. Вот почему аборигены положили глаз на ухоженные домики несчастных металлургов. Боясь набегов непрошеных гостей, дачники не оставляли в загородных жилищах ничего, за исключением старых одеял, тряпья и ненужной посуды. Поняв это, жители свалки оккупировали домики, безжалостно разводя в них костры. Садоводческий кооператив «Витязь» запылал пожарами. Несколько лет с завидным упорством его члены ремонтировали свои владения, потом, сдавшись, прекратили бесполезную борьбу. Обрадовавшись победе, свалкеры прочно обосновались в новых жилищах, через месяц превратив некоторые из них в сожженные остовы. Среди останков некогда цветущего «Витязя» одиноким перстом выделялся двухэтажный коттеджик из белого камня, не тронутый безжалостной рукой вандалов. Его владелец, Антон Шатров, частый гость кооператива, сохранил свои владения весьма необычным способом. Случилось это так. Как-то раз, приехав покопаться в земле на новой «Ладе», он увидел бомжиху лет тридцати пяти, глазевшую на свежепокрашенный забор. Понаблюдав за хозяином участка, женщина подошла к нему: