В доспехах и с оружием - Терри Пратчетт
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Там витала атмосфера тихой, вежливой угрозы, что означало : «Мы выслушаем тебя. А потом поступим так, как решим.» Он даже не был уверен, кто из них миссис Заложи-Молоток.
Они все были для него на одно лицо. Когда же ее представили — в шлеме, с бородой — он получил вежливые, ни к чему не обязывающие ответы. Нет, она закрыла мастерскую и кажется заложила куда-то ключ. Благодарю вас.
Он попытался указать как можно более аккуратно, что на шествие всем сообществом по Карьерному переулку поглядела бы косо стража (вероятнее всего с безопасного расстояния с командной высоты ), но у него не хватило духу сказать об этом. Он не смог бы сказать — не берите эти дела в свои руки, ибо стража усердно преследует правонарушителя — но лишь потому, что не имел понятия, где и как начать. Ваш муж имел врагов? Да, кто-то проделал в нем громадную дыру, но невзирая на это, он не имел врагов?
А потому он удалился с максимальным достоинством, которого впрочем было не так уж и много. И после битвы с самим собой, в которой он проиграл, он взял полбутылки Старого Особого Виски мистера Медвежье Объятие и побрел прочь.
Морковка и Любимица достигли конца улицы Блеска.
"Где ты остановилась? " — спросил Морковка.
«Здесь рядом.» — она показала рукой.
«Улица Вязов? Не у миссис ли Торт?»
«Да. А почему бы и нет? Мне была нужна чистая комната за разумную плату. Что в этом плохого?»
«Ну… Ей-богу, я ничего не имею против миссис Торт 'чудесная женщина, одна из лучших…', но…ну…ты должно быть заметила…»
«Заметила что?»
«Ну…она не очень…вы понимаете…разборчива.»
«Простите, я не совсем вас понимаю.»
«Вы должно быть видели некоторых постояльцев? Я думаю, что Редж Туфля по-прежнему снимает там комнату?»
«Ах.» сказала Любимица. — «вы имеете в виду зомби.»
«А на чердаке живет банши.»
«Мистер Иксолит. Да-да.»
«А также старая миссис Дралл.»
«Вампир. Но она отошла от дел. Сейчас она обслуживает детские вечеринки.»
«Я полагаю, что вас не обходит, что это странное местечко?»
«Но цены приемлемые и кровати чистые.»
«Не могу представить, что в них кто-нибудь спит.»
«Отлично! В конце-концов я имею право, выбирать, чего я желала бы получить!»
«Простите. Я знаю, что вы правы. Я сам был таким, когда попал сюда впервые. Но мой совет — уехать как можно скорее и найти где-нибудь…ну…более подходящее место для юной леди, если вы понимаете, что я имею в виду.»
«Совсем нет. Мистер Туфля даже пытался помочь мне подняться вверх с моими вещами. Представьте, мне пришлось потом помогать ему спуститься. Бедняжка, из него все время вываливались крошки!»
«Да, но они …не наши люди.» — сказал с отвращением Морковка. — «Не убеждайте меня в обратном. Что касается … гномов. Некоторые из моих лучших друзей — гномы. Мои родители — гномы. Тролли? С троллями вообще нет проблем. Соль земли. В переносном смысле. Глубоко под внешней корой чудеснейшие парни. Но…бессмертные… Попросту я хотел бы, чтобы они убрались туда, откуда пришли, вот и все.»
«Большинство из них пришло из окружающего нас мира.»
«Просто они мне не нравятся. Прости.»
«Я должна идти.» — с возникшим холодком сказала Любимица. Она замерла у темного входа в переулок.
«Ладно, ладно.» — сказал Морковка. — «Гм-м. Когда я тебя увижу снова?»
«Завтра. Мы же на одной работе с тобой, так?»
«Но может, когда у нас будет выходной, то мы могли бы…»
«Пора идти!»
Любимица повернулась и побежала. Лунный ореол был еле виден из-за верхушек крыш Невиданного Университета.
«Да. Отлично. Хорошо. Завтра.» — повторял за ней Морковка.
Любимица ощущала, как вращается мир, когда, спотыкаясь, налетала на тени. Она не может оставаться такой столь долго! Она натолкнулась на нескольких людей на перекрестке и уже собралась совершить это в глубине переулка, хватаясь и сдирая с себя одежду…
Ее увидел Бундо Обрезок, недавно исключенный из Гильдии Воров за излишний энтузиазм и неприличное поведение во время налета, и весьма отчаянный человек. Одинокая женщина в темном переулке была тем, чего он не мог допустить. Он оглянулся и последовал за ней.
Последовало краткое затишье. А затем Бундо выскочил, весьма быстро, и не останавливался, пока не добежал до доков, где была оставлена лодка до прилива. Он поднял сходни, не дожидаясь появления прилива, и стал моряком, а через три года помер, когда в далекой стране ему в голову угодил броненосец, и за все это время никогда не рассказывал, что же он увидал. Но он всегда передергивался, когда видел пса.
Чуть позже выскочила Любимица и удалилась быстрым шагом.
Леди Сибил Рэмкин открыла дверь и вдохнула полным носом ночной воздух.
«Сэмюэль Бодряк! Вы пьяны!»
"Еще нет! Но надеюсь стать! " — радостно возразил Бодряк.
«И вы даже не сменили свою униформу!»
Он посмотрел вниз и опять принялся за свое.
"Все в порядке! " — жизнерадостно сказал он.
«Гости будут здесь с минуты на минуту. Отправляйтесь в свою комнату. Там для вас Вилликинс приготовил ванну и одежду. Займитесь собой…»
«Забавно до чертиков!»
Бодряк погрузился в ванну с теплой водой и розовым одеколоном. Затем насухо вытерся и поглядел на одежду, лежавшую на кровати.
Одежда была сшита лучшим портным города. У Сибил Рэмкин было щедрое сердце. Она была женщиной, жаждущей всего возможного и доступного.
Костюм был пурпурно-синего цвета, с кружевами на обшлагах и воротнике. Он был вершиной моды, если можно так выразиться. Сибил Рэмкин желала, чтобы Бодряк вошел в светское общество. Она никогда об этом не говорила, но он знал, что она думает, что он слишком хорош для полицейского.
В полном неведении он уставился на костюм. Прежде ему не приходилось носить костюм. Когда он был ребенком, то одевал любые имевшиеся тряпки, которые позднее сменили кожаные бриджи и кольчуга Дозорного — удобная и практичная одежда.
Вместе с костюмом лежала шляпа. Она была украшена жемчугом. Бодряку никогда прежде не доводилось носить головной убор, который бы не был откован из металла. Туфли были длинные, с острыми концами.
Он всегда носил летом сандалии, а зимой традиционные дешевые сапоги.
Капитан Бодряк ухитрился стать офицером. Но он совсем не был уверен, что сможет стать джентльменом. Облачение в костюм очевидно было частью этого…
Гости прибывали. Он мог слышать у подъезда шум карет и тарахтенье портшезов. Он выглянул в окно. Авеню Коронации возвышалась над остальным Морпорком и давала не имеющий себе равных обзор, впрочем если это было вам необходимо в былые времена. Дворец Патриция стоял темной громадой в сумерках, с одним светящимся окном наверху. Он являлся центром хорошо освещенного места, по мере удаления от которого становилось все темнее и темнее, и вы попадали в те районы города, где не зажигались свечи, ибо зачем понапрасну тратиться. Вокруг Карьерного переулка сиял красный свет факелов… ах да, Новый Год Троллей, понятно. Над зданием Магии Высокой Энергии В Невиданном Университете висело слабое зарево.
Бодряк мог бы арестовать всех чародеев по подозрению, что они чертовски умны, хоть бы и на половину. Но больше всего огней можно было видеть вокруг «Канатов и Ножниц», той части города, которую люди вроде капитана Бодряка именовали не иначе как «городок».
«Сэмюэль!»
Бодряк, как сумел, завязал галстук. Ему доводилось видеть троллей, гномов и драконов, но сейчас ему предстояло встретить совершенно новый вид существ. Богачей.
Всегда трудно вспомнить каким выглядел мир по прошествии того, что ее мать деликатно называла определенным положением.
Например она помнила увиденные запахи. Реальные улицы и дома… они там конечно присутствовали, но только как на сером однотонном фоне выделяются звуки и, да-да, запахи, полыхающие как блистающие линии… цветного огня и клубов … цветного дыма.
Это было точкой, сутью всего происходящего. Это было там, где все это разбивалось вдребезги. А после не было подходящих слов для того, чтобы вы смогли отчетливо, хоть на миг, увидеть восьмой цвет, а затем описывали его в семицветном мире. Это было бы… «нечто зеленовато-пурпурное».
Между двумя состояниями не было полного пересечения.
Иногда, хотя и не очень часто, Любимица думала, что она счастлива от возможности видеть оба мира. И всегда бывали двадцать минут после Изменения, когда все чувства были усилены так, что мир вспыхивал во всем чувственном спектре как радуга.
Существовали разновидности оборотней. Некоторые люди вынуждены были бриться каждый час и носить шляпу, чтобы скрыть уши. Они могли сойти за почти нормальных.
Но без сомнения она всегда могла их распознать. В толпе, на запруженной улице оборотень всегда мог распознать другого оборотня. В их глазах всегда присутствовало нечто.
Ну и разумеется, если у вас было время, были еще и другие отличия. Оборотни старались жить поодиночке и заниматься работой, при которой не было контакта с животными. Они пользовались духами и часто брились, будучи весьма разборчивыми в еде. И вели дневники лунных фаз, с аккуратными пометками красными чернилами.
