Трагикомедия бродяги любви - Людмила Вячеславовна Федорова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Джовано исчез за дверью ванной комнаты, а Ромео ушёл в свою комнату и стал тоже наряжаться, немного переживая за юношу:
– Ой, Господи, сам буду переживать за него. Джовано такой ещё юный, несмелый, так боюсь сейчас сделать ему ещё хуже, приучив к своем ремеслу, ещё больше страданий добавить…
… А Джовано тем временем принял травяную ванну, нарядился с иголочки, и парик напудренный модный, что дал ему Ромео, и белоснежную рубашку с таким же жабо с атласной лентой, и чулки, кюлоты и камзол светло-коричневые, и тот нарядный вышитый светло-серый кафтан-жюстокор с золотыми пуговицами, и свой рубиновый перстень. Потом ещё покопался в медицинской книге, прошуршал пожелтевшими страницами, заварил себе горький травяной чай для мужского здоровья, попил и взглянул на себя в трельяж….
… Да, вид сейчас у юного Казановы был красивый и богатый, как будто у бывалого сердцееда, он выглядел таким красивым и статным, что ему на первый взгляд все восемнадцать-девятнадцать лет можно было дать, но юноша лишь с застывшими в больших табачных глазах слезами стыдливо опустил взгляд в пол, не по душе ему было такое дело, мысленно себя лишь ругал: «Ужас! Ходить по рукам! Стыдно!!! Были бы рядом отец и мать, застыдили бы меня. Хотя, у меня сейчас нет других вариантов, никакой другой альтернативы, придётся смириться со статусом падшего…».
Когда, после этого Джовано пришёл к Ромео, молодой мужчина тоже был наряжен для бала, и, увидев сейчас Джованни, воскликнул:
– Ого! Не ожидал я, что ты так можешь представительно выглядеть! Точно на бал!
… В назначенное время два друга прибыли на бал, их встретили Кейси и Лизетта, гости в богатой позолоченной мраморной зале, освещённой свечами, танцевали вальсы, полонезы, мазурки, галопы, котильоны и польки, слуги разносили гостям мороженое и всякие сладкие десерты: кексы, тортики, булочки, зефир…
Пока Ромео танцевал с Кейси, и они вместе угощались булочками, Джовано танцевал Лизеттой, и, надо заметить очень приятно и непринуждённо общались, юная герцогиня была покорена изысканными манерами, оригинальными комплиментами, остроумными шутками и блестящими навыками бальных танцев Казановы…
… Время пролетело быстро, они не заметили, как на часах уже было два часа ночи, оркестр собрал инструменты и ушёл, гости разъехались, слуги тоже все разошлись, а Кейси повела в свою спальню Ромео. Лизетта с кокетливой улыбкой прошептала:
– Ну, что, Джовано, пойдём ко мне, ты говорил, что умеешь доставить удовольствие…
Казанова с натянутой улыбкой пошёл в спальню с Лизеттой…
«Что ж, – решил для себя юноша, – чем-то же я, как мужчина нравился тогда Гертруде, пробую сейчас примерно тоже, только теперь в отношениях доминировать буду я, как и положено мужчине…».
Джовано и Лизетта ещё долго в спальне заигрывали с друг другом, потом в окне показался их силуэт, слившихся в один благодаря страстным объятиям и поцелую, а потом парчовая портьера на окне в спальне Лизетты опустилась, скрыв тайну бессонной ночи любви между юным Казановой и его молоденькой ветреной подружкой Лизеттой…
… Только Джовано подремал с часок, как утром его растолкала в бок разлохмаченная напуганная в белой кружевной ночной сорочке Лизетта, сунула ему в руки мешок денег с той большой суммой, что он назвал ей при знакомстве, кинула в руки его одежду и крикнула:
– Так, через час, примерно, приедут родители и жених Кейси, вот твои деньги за ночь услуг, я всю сумму дала, не бойся, не обманула, твоя одежда, чтобы за полчаса оделся и в окно ретировался отсюда, мы с тобой, как будто не знали друг друга! Понял?!
Джовано от её крика соскочил как на пружине и поспешил одеваться во всё великолепие, в котором вчера танцевал на балу, закрепив мешочек с деньгами на поясе. Юноше вовсе не хотелось сейчас встрять опять в неприятность, поэтому он привёл себя в должный вид за десять минут и уже собрался прыгнуть в окно, когда Лизетта вдруг окликнула его:
– Джовано, перед тем как расстаться, я хотела сказать спасибо и выразить восторг: ты просто зажигал ночью, эта была настоящая ночь удовольствия для меня!
…Джовано многозначительно кивнул головой и прыгнул в окно. А внизу его ждал уже прибранный опрятный Ромео, только каштановые волосы молодого мужчины разлохматились, как метла.
– Ой, Джовано, друг, наконец-то. Я немножко волновался за тебя. Ну, что скажешь?
– Терпимо для первого раза… – неохотно буркнул юный Джованни со смущением на лице и в больших карих глазах, – Что дальше будем делать?
– Как что? У нас сейчас появились такие большие деньги! Пойдём, отдадим хозяину за комнаты, а потом будем отсыпаться, отдыхать, заниматься каждый своими делами, а как деньги кончаться, опять так же пойдём в ту же подворотню других пассий искать!
У Джовано от этой мысли голова закружилась, но глаза слипались, сил разбираться сейчас во всём не было, поэтому он скорей с Ромео добрался на гондоле до борделя, отдал хозяину за комнату, а потом в первую очередь у себя в комнате приземлился на кровать, даже не раздеваясь, и крепко уснул…
… Днём, ближе к обеду, Джовано решил взяться за медицинские книги и сделать одну интересную и нужную по его новому образу жизни работу: выписать в толстую большую тетрадь себе все рецепты, связанные с мужским здоровьем. Там были диеты для внешности и мужской силы, что бы особенно сильно зажигать по ночам (он понял, что эти уловки действительно работают по реакции Лизетты), травяные ванны для обеззараживания и приятного аромата, травяные чаи для усиления мужской активности и здоровья. И работа шла у юноши быстро, в медицине он знал толк…
Эту свою книгу Джовано назвал «Кухня Казановы». Когда Ромео узнал от своего юного друга о его разработке, то удивился:
– Ничего себе! Если же тебе будут каждый раз, как Лизетта платить из-за твоих медицинских уловок, то ты быстро разбогатеешь и съедешь из борделя на своё жильё…
– Да, – ответил юноша, – я мечтаю выбраться со времем из борделя и всё-таки, попав в высший свет, попытать счастья найти себе другой способ заработать, завязать потом с делом альфонса и добиться чего-то большего…
– Ой! – испуганно вскрикнул Ромео – Насчёт добиться большего и попасть в высший свет. Это ты зря, друг, надеешься! Очень зря, хоть ты и станешь обеспеченным, люди тебя всё равно будут воспринимать лишь падшим непристойным человеком недостойного их уровня,
