Клеймённые (СИ) - Хард Леона

Тоже мне красавец писаный!

Тетушка сделала нечто вновь не вообразимое. Сколько же у нее связей наработано? В субботу пойдем с Алиной оформляться на работу в крутой отель в сорок этажей. Одно плохо: здание находилось неподалеку от центра Карателей, получалось примерно час езды от тети. Отель «Приам» стоял со времен основания города, имел форму квадрата. Внутри этого квадрата ухоженный сквер со статуями, изображающими Карателей — героев войны с Клейменными. Женщина по центру, в правой руке держала горящий факел. Ее рука была полностью изуродована тугими мышцами, которые подобно корням деревьев рвали женскую кожу. Оголенное по пояс тело первого мужчины было страшно-бугристое, у второго — шея и лицо обвиты, как змеями. Корявые вены уродовали Карателей только после трансформации, в обычной жизни их тела не возможно отличить от людских.

В легендах говорилось, что ударом кулака Каратели способны пробить камень, всего один успешный удар и человек — труп. Поэтому Клейменные должны быть в состоянии выдержать удар, для этого на острове мы и тренировали прочность тела.

Красивое здание — отель Приам. Я изучила его на фотографиях в интернете, особенно в ночи строение подсвечивалось десятками огней. Сверху с воздуха отель горел квадратом.

В здании имелись уютные комнаты для отдыхающих, рестораны, боулинг, сауны, магазины. Отель Приам являлся центром самых известных развлечений в округе.

Эля нашла место работы благодаря брату, что-то связанное с интернетом, поэтому работать девочками на побегушках предстояло только Алине и мне.

С Артемом договорились о встрече вечером в пятницу возле здания Карателей в парке развлечений. Я была бы не против покататься на аттракционах, Артем утверждал, что это весело.

В предвкушении свидания я всю неделю ходила с улыбкой на учебу, о встрече с Гектором благополучно забыла, а взглядами с ним предпочитала не встречаться. Была счастлива и спокойна.

В четверг утром бодро маршировала мимо фонтана по направлению к учебному зданию. Ветер сильно завывал над ухом, глаза слезились от жестких порывов. Какие-то движения привлекли внимание: быстрые, хаотичные. После фонтана, над головами людей из Низов обнаружила фонарный, огромный столб. Через небольшое столпотворение любопытных людишек рассмотрела Люду, чья правая рука прикована к железной палке-трубе.

Я невольно остановилась, присматриваясь, подруги единодушно со мной. Эти наручники или кандалы, как их лучше назвать, крепили запястье Люды к железной трубе. Староста сидела на корточках и читала книжку, раскрытую на коленях.

— Не высовываться! — скомандовала Эля, наверное, адресовала приказ мне.

Я послушно передвигалась, изредка окидывала любопытством Люду.

На радость зевакам, среди гула толпы, староста изредка поднималась, когда ноги затекали, иногда присаживалась и не отрывала взгляда от книжки. Словно там существовал весь мир, в буквах, в рассказанной на страницах истории. Гудящая толпа Люду меньше всего интересовала.

А народ громко с надрывом хохотал и обсуждал новоприобретенное зрелище. Ехидные смешки противно скребли уши, а одногруппнице безразлично чужие шпильки.

Нас это не касалось! Она мне никто! Это обычный человек! Моя шкура мне дороже! Клейменные сами по себе, люди сами по себе.

Главное правило — жить тихо и не нарываться на неприятности, если хочешь дожить до старости, а не быть подвешенной на столбу. Раньше Клейменных подобным образом убивали. Подвешивали на столбы и вбивали гвоздь в горло. Еще долгое время Клейменный захлебывался в собственной крови, пока висел и наблюдал за ликующей толпой.

Вы — люди всегда смеялись, когда мы умирали!

Зашли с девочками в напряженной тишине в учебное здание, просидели половину пары. Место Люды на последней парте пустовало. Я заняла ее место. Повернув голову по направлению окна, смотрела через стекло на улицу. Отсюда открывался вид на фонтан и «позорный» столб.

И за что Люду опозорили?

На острове тоже применялись различные меры наказания за нарушение правил. Иногда привязывали к столбу, обмазывали нектаром, а насекомые слетались со всего острова полакомиться плотью Клейменной. Но то следовало за нарушение правил.

Я тоже согрешила в свое время и отец наказал.

Темный подвал без единого светлого пятна. Распахиваешь глаза на максимум, всматриваясь в эту темноту, но ничего...пусто...тьма перед глазами...ты как слепая, немощная старуха. И в голове нет мыслей и только этот вопрос беспрерывно крутится надоедливо: «Где? Где я? »

Руками водишь перед собой, но пусто... ничего не чувствуешь и не понимаешь, кто здесь и где. Проходит одна секунда, а кажется много. А сердце бьется. Сильнее. Быстрее, как стремительный поток ускоряется в речушке. И в ушах шумит кровь, и в голове стучит бешенный пульс.

А потом слышишь каплю воды, что скатывается по каменной стене личной тюрьмы. В кромешной тьме этот звук доносится слишком громко. А затем вода падает на бетон, на холодный пол. Этот звук должен быть тихим, всего лишь капля, разбитая о твердую поверхность. Но ощущение что это была не капля, а целый камень ударил по вискам. Зажмуриваешься рефлекторно, хоть тьма итак перед глазами. Дополнительно прикрываешь веки ладонями, чтобы не видеть лишнее.

И от каждой капли воды, разбившейся об поверхность, хочется закричать во все горло, но боишься. Боишься, что никто не услышит или что тьма поглотит твой крик. Заберет себе. Тьма была, как живая плоть, я ее теперь всегда опасаюсь.

Думала сойду с ума в тот момент в подвале, но нашла один способ спастись и не сойти с ума. Отвлекалась на боль в правой руке. Не заметно для себя содрала кожу, расцарапала ногтями. Это отвлекало от сумасшествия. Несколько недель отходила от той ночи. И если бы отец узнал, что опять готова заслужить наказание, встретившись с Артемом, наверное, убил бы. И это не пустое предположение.

Мне все равно, я хочу быть с Артемом!

Интересно, за что Люду наказали? И сколько она просидела привязанная? Ночью тоже была привязанная?

От окна до столба было далеко, но одинокую фигуру на газоне хорошо видно.

Судя по кустам, растущим возле окна, ветер завывал сильный, склонял траву вниз. А Люда присела на газон джинсами, затылком подпирала холодный столб позади себя. На небе темные, грозовые тучи сильнее нарастали с каждой новой минутой. Ветер сгонял их в одно большое темное пятно над головой одногруппницы. Скоро дождь грянет с грозой.

— Абрамова! Абрамова! — от резкого окрика я очнулась. Аудитория обернулась на заднюю парту и преподавательница вслед за всеми. — Вы витаете сегодня в облаках. О чем я рассказывала?

Я подперла лицо ладонью и скучающе озвучила:

— Что-то про 51 счет...

Женщина поправила очки на переносице, указкой постучала по ладони руки, сережки красиво поблескивали в ее ушах, а мышиный нос морщился недовольно. Студенты преподавательницу величали не иначе, как Морковкой, цвет волос потому что рыжий-рыжий.

— Я это говорила в начале пары! — нахмурилась женщина.

Конечно, замечание преподавателя не оставили без смеха. Видимо, скоро будут слагать легенды о моей тупости. Крайне лениво иногда слушать монотонный тон Морковки, еще и дождь собрался капать на улице. Спать хотелось, а не учиться.

— Могу я выйти? — поинтересовалась, заглушая насмешки-уколы в свой адрес.

— Зачем? — удивилась женщина.

Вместо ответа схватила куртку со спинки стула.

— Голова заболела, — улыбнулась натянуто. — Воздухом подышу.

***

Подошла к фонарному столбу. Люда не сразу заметила чужое приближение, пристально всматривалась в строчки в книге, поправляла иногда непослушные рыжие кудри, которые развевались от холодного ветра. У одногруппницы светлые брови, не подходили под цвет волос.

Заметив меня, Люда сняла очки и положила аккуратно на колени:

— Зря подошла, тебя запомнят!

Куртку, раннее висевшую на руке, я продемонстрировала девушке, как флаг, и произнесла: