...И духов зла явилась рать - Рэй Брэдбери

В странном Балагане Уродов загорелся свет. Огромные знамена перед ним громко хлопали и переплетались на ветру, образуя арку в хлынувшем сверху потоке огней.

Полисмен посмотрел наверх. «Мистер Скелет; Пылевая Ведьма; Разрушитель; Глотающий Лаву Везувия!» Каждое слово было выведено на отдельном флаге и трепетало на ветру.

Джим остановился у шумящего флагами балагана, где показывали уродов.

— Мистер Кугер? — с мольбой позвал он. — Вы… там?

Из-под колыхающегося брезента, казалось, доносится горячее звериное дыхание.

— Что? — спросил полисмен.

Джим посмотрел на хлопающий брезент и словно бы прочитал:

— Они сказали: «Да». Они сказали: «Входите».

Джим шагнул внутрь. Остальные последовали за ним.

Внутри, в полутьме, они с трудом разглядели за растяжками и столбами шатра высоко подвешенные, причудливо украшенные площадки и восседавших на них странствующих по свету изгоев с изуродованными лицами, головами и костями, которые чего-то ждали.

За шатким ломберным столиком четверо мужчин играли в оранжевые, лимонно-зеленые, солнечно-желтые карты с напечатанными на них лунными зверями и крылатыми солнечными людьми.

Здесь, подбоченясь, сидел Скелет, на котором можно было играть, как на флейте-пикколо; здесь был Пузырь, который можно было прокалывать каждую ночь и накачивать на рассвете; здесь был лилипут, известный под именем Бородавки, которого можно было отправить посылкой по почте; и за ним — Карлик, такой маленький, что его лицо полностью скрывалось за картами, зажатыми в дрожащих, скрюченных артритом, искривленных как дубовые сучья пальцах.

Карлик! Уилл принялся судорожно вспоминать. Что-то об этих руках! Знакомое, знакомое… Где? Кто? Но тут он закрыл глаза от страха.

Там стоял мосье Гильотэн в черном трико, в длинных черных чулках, в черном капюшоне, покрывавшем голову, скрестив руки на груди, он чопорно застыл около своей жуткой машины; ее лезвие было вознесено под самый купол, ненасытный нож сверкал и сиял как метеор, жаждущий разрубить пространство. Под гильотиной, головой в специальной выемке, ожидая мгновенной смерти, лежал вытянувшийся во весь рост манекен.

Там стоял Разрушитель, заплетенный в мускулы и сухожилия, весь стальной и железный, со скрипящими челюстями, сминающий подкову как сливочную тянучку.

А там Глотающий Лаву Везувия, с обваренным языком и сожженными зубами; он подбрасывал и крутил раскаленные железные шары, брызжущие пламенем и искрами, оставляющие огненные следы под темным куполом балагана.

Неподалеку еще тридцать уродов выглядывали из своих будок, наблюдая за полетом этих огней, пока Глотающий Лаву не заметил пришедших; тогда его раскаленная вселенная посыпалась вниз. Солнца утонули в бочке с тухлой водой.

Пар ударил вверх. Все замерли, не произнеся ни слова.

Даже сверчки умолкли.

Уилл быстро огляделся.

Там, на громадной сцене, словно стрела, пущенная из духового ружья, бесшумно двигалась татуировочная игла, которую ловко держала розовая рука мистера Дака, Разрисованного Человека.

Картинки полностью покрывали его тело. Обнажившись до пупа, он жалил сам себя, рисуя этой жалящей стрекозой еще одну картинку на своей левой ладони. Вот он повернулся, показывая жужжащее насекомое, зажатое в руке. Но тут Уилл, пристально смотревший на что-то позади него, закричал:

— Вот он! Это мистер Кугер!

Полисмены и медики оживились.

Позади мистера Дака стоял Электрический Стул.

На этом стуле сидел совершенно измочаленный человек, которого мальчики видели на сломавшейся карусели лежащим, словно груда костей, едва хрипевшего, полумертвого, с бледно-восковым лицом. Теперь его подняли, подперли, стянули ремнями на этом жутком приспособлении, наполненном энергией молний.

— Это он! Он был… он умирал.

Пузырь опустился на ноги.

Высоченный Скелет засуетился.

Бородавка словно блоха запрыгал по опилкам.

Карлик уронил карты и неистово завертел сумасшедшими, идиотскими глазами.

Я знаю его, — подумал Уилл. — О Боже, что они сделали с ним!

Торговец громоотводами!

Вот кто это. Сдавленный, уничтоженный, превращенный в ничтожество, точно все человеческое в нем было каким-то ужасным образом сжато в кулаке и раздавлено.

Торговец громоотводами.

Но тут с удивительной быстротой совершилось два события.

Мосье Гильотэн приготовился.

И лезвие, подобно соколу, выследившему добычу, устремилось вниз из-под брезентового неба. Шорох-скольжение-промельк-грохот-бам!

И отрубленная голова манекена упала и покатилась в корзину.

Уиллу показалось, что отрублена его собственная голова, стерто и уничтожено его собственное лицо.

Он хотел и одновременно не хотел, он боялся подбежать к гильотине, чтобы поднять отрубленную голову и проверить, не его ли у нее лицо. Но кто бы отважился на это? Никогда, никогда за миллиард лет никто не смел опустошить эту плетеную корзину.

И тут случилось второе происшествие.

К стоящей справа будке, похожей на саркофаг со стеклянной крышкой, механик присоединил переносный провод. Тотчас что-то щелкнуло в механизме, спрятанном под вывеской «мадемуазель Таро, Пылевая Ведьма». Восковая фигура внутри стеклянного ящика кивнула головой и указала носом на мальчиков именно в тот миг, когда они проходили мимо вместе с остальными. Ее холодная восковая рука сметала с выступов внутри гроба Пыль Судьбы. Ее глаза ничего не видели; они были занавешены черной, собранной в складки вдовьей вуалью. Она была восковым пугалом, именно таким, каким ему положено быть, и полисмены сияли, рассматривая ее, они улыбались, расхаживая вокруг мосье Гильотэна, им нравилось все это; теперь они совсем смягчились и, казалось, уже совершенно не тяготились тем, что были вызваны по тревоге в столь поздний час и попали на веселое представление в репетиционный мир акробатов и не совсем здоровых фокусников.

— Джентльмены! — Мистер Дак вместе со своими рисунками поднялся на площадку сбитую из сосновых досок, каждую его руку оплели целые заросли диковинных растений, а на бицепсах расположилось по гнезду египетских гадюк. — Добро пожаловать! Вы попали как раз вовремя! Мы репетируем наши новые номера! — Мистер Дак взмахнул рукой, и странные чудовища на его груди обнажили ядовитые клыки. Циклоп, для которого пупок мистера Дака служил прищуренным безумным глазом, при каждом шаге дергался и кривлялся на его животе.

Боже, подумал Уилл, он ли несет всю эту толпу на себе, или же толпа нарисованных на коже чудовищ толкает его вперед?

Уилл чувствовал, как уроды, расположившиеся на скрипящих подмостках и мягких опилках, завороженно смотрели на разрисованного мистера Дака, они так же, как полисмены и медики, были околдованы этим миром шевелящихся рисунков, которые заполнили балаган и приковали всеобщее внимание своим странным движением и немыми криками.

И вдруг часть населения, нанесенного на кожу маэстро быстрой как оса татуировочной иглой, заговорила. Но на самом деле шевелились губы мистера Дака поверх этого каллиграфического взрыва, этой железнодорожной катастрофы чудовищ, в панике мечущихся по его блестящей от пота коже. Мистер Дак извлек из своей груди органные звуки. От этой странной музыки его нарисованное сине-зеленое население заметалось в панике, задрожали уроды, расположившиеся на опилках пола, вздрогнули в глубине души и Джим с Уиллом, которые, непонятно почему, ощущали и предчувствовали еще боле уродливое, чем само уродство.

— Джентльмены! Мальчики! Мы только что завершили работу над новым номером! Вы будете первыми, кто увидит его! — крикнул мистер Дак.

Один из полисменов, рука которого случайно оказалась у кобуры пистолета, взглянул на огромный загон, где содержались звери:

— Этот мальчик сказал:..

— Сказал? — Разрисованный Человек рассмеялся лающим смехом. Уроды подпрыгнули от восторга, но притихли, как только владелец карнавала, слегка похлопывая по телу, принялся успокаивать собственных нарисованных чудищ, которые непонятным образом влияли на поведение уродов. — Сказал? Но что он видел? Ведь мальчишки всегда выдумывают невесть что, насмотревшись наших номеров, разве нет? Они дрожат как кролики, когда на арену выскакивают уроды. Но сегодняшняя ночь — особенная!

Полисмен взглянул туда, где позади мистера Дака виднелись какие-то мощи, составленные из кусков папье-маше, стянутые ремнями на Электрическом Стуле.

— Кто это?

— Это? — спросил мистер Дак, и Уилл заметил, как в его завешенных дымом глазах возникло и тут же погасло пламя. — Это новый трюк мистера Электрико…

— Неправда! — закричал Уилл. — Поглядите на старика! Поглядите!