Ледниковый щит и люди на нем - Джемс Скотт

Во время каждого путешествия наступает момент, когда вернуться становится трудней, чем идти дальше. В данном случае таким моментом, по расчетам, было достижение флага на 232-ом километре. Вегенер и его спутники миновали эту точку. 20 октября они достигли 290-го километра. В последующие дни они предполагали встретить Георги и Зорге, но не встретили. К этому времени запас керосина и пищи для людей стал устрашающе мал, а собаки умирали от голода. Единственный шанс на спасение состоял в том, чтобы как можно скорей добраться до "Ледяного центра" и воспользоваться частью тех незначительных запасов, какие там имелись. Теперь Вегенер и его товарищи зависели от станции, для снабжения которой они пустились в путь.

Последние этапы были неимоверно тяжелые. До тех пор температура стояла сравнительно высокая, но к тому времени, тогда люди и собаки до крайности ослабели, она внезапно упала и держалась в пределах от 40 до 46° ниже нуля. 30 октября кончился керосин. Вегенер, Лёве и Расмус расходовали для подогрева своей скромной пищи неприкосновенный запас твердого топлива и так прошли последние километры до "Ледяного центра".

Ледяная пещера казалась изумительно теплой - в ней было всего 23° мороза, а снаружи 68° или даже больше. А сама комната, высеченная во льду, с такой замысловатостью и изобретательностью обставленная двумя учеными, давала не меньше комфорта, чем современный дом. Георги и Зорге были еще там. Они решили, что смогут в конце концов перебиться зиму. Но трое вновь прибывших остаться не могли, так как они явились практически без продовольствия и топлива. Лёве был вынужден остаться. Он сильно отморозил себе обе ступни, и вскоре Георги пришлось складным ножом, без всякого обезболивания, ампутировать ему все пальцы ног. Вегенер, однако, решил пуститься с Расмусом в обратный путь, передохнув только две ночи. Он был прекрасно настроен и потирал руки от удовольствия, что добрался до "Ледяного центра" и нашел его не только в полном порядке, но и таким уютным. Он и Расмус оба чувствовали себя физически вполне хорошо, а из запасов "Ледяного центра" они смогли захватить 140 кг продовольствия и бидон керосина.

1 ноября профессор Вегенер отпраздновал свое пятидесятилетие. Затем он и Расмус двинулись к побережью; их семнадцать тощих собак тянули двое легко груженных нарт.

Три человека, оставшиеся в "Ледяном центре", ничего не знали о Вегенере до апреля. Ветер был для Вегенера попутным, а по дороге имелись склады продовольствия. Когда наступил декабрь, зимовщики надеялись, что их руководитель уже достиг побережья.

В ноябре из прибрежного Базового лагеря вышла спасательная партия. Ей удалось пройти около 80 км на восток и оставить запас продовольствия. Каждую ночь пускали осветительные ракеты, которые должны были быть видны издалека. Перед отъездом Вегенер назначил крайним сроком своего возвращения 1 декабря. Спасательная партия оставалась на Ледниковом щите до 7 декабря. Любопытно, что как раз накануне Чепмен, Уэйджер, Бингхем и Д'Ат пустились в обратный путь, покинув Курто на станции "Ледниковый щит".

Ради удобства изложения мы сразу же сообщим, что выяснилось в дальнейшем относительно последнего путешествия Вегенера. Выслать вспомогательную партию в "Ледяной центр" оказалось возможно только 21 апреля следующего года. В этот день выступила в путь группа на собачьих упряжках. За ней двинулась группа на аэросанях с братом Расмуса в качестве пассажира, и обе партии достигли "Ледяного центра" почти одновременно. Как только они встретились с тремя зимовавшими там товарищами, все без слов поняли, что произошло.

Немедленно приступили к поискам трупов. Близ флага 253-го километра, меньше чем на половине пути к побережью, нашли нарты Вегенера. Дальше он и Расмус двигались, очевидно, с одними нартами, вероятно, потому, что из числа семнадцати собак многие подохли. У отметки 189-го километра, в 211 километрах от "Ледяного центра", увидели лыжи Вегенера, стоймя воткнутые в снег.

Участники производившей поиски партии разрыли выпавший за зиму снег и углубились на 75 сантиметров ниже того уровня, на котором снег лежал в ноябре прошлого года. Там они обнаружили Вегенера. Он был зашит в два чехла от спальных мешков и лежал на своем спальном мешке и оленьей шкуре. Его одежда, тщательно очищенная от снега, как обыкновенно делают перед тем, как войти в палатку, была в образцовом порядке. На нем были синие суконные штаны, а поверх них штаны из собачьего меха, рубаха, жилет, синяя лыжная куртка, толстый свитер, шлем и остроконечная шапка. Меховые сапоги (о которых во время путешествия необходимо ежедневно заботиться) были в прекрасном состоянии.

Лицо Вегенера казалось моложе, чем тогда, когда товарищу видели его в последний раз. Глаза были открыты, и лицо выражало полное спокойствие; он почти улыбался. Впрочем, он был несколько бледен, и на щеках виднелись маленькие пятна в обмороженных местах, какие часто появляются вечером во время зимнего перехода. По-видимому, Вегенер, как обычно, вошел в палатку, лег и умер. Расмус позаботился о нем, забрал его дневник и остальные личные вещи.

Направившись к западу, участники поисков вблизи от отметки 168-го километра обнаружили признаки того, что Расмус провел там несколько дней. Они нашли принадлежавший ему топорик и остатки еды. Между этим местом и побережьем никто не трогал ни одного склада продовольствия. Расмуса так никогда и не нашли.

Судя по дате выхода из "Ледяного центра" и пройденному Вегенером расстоянию, он умер, вероятно, около 20 ноября, а Расмус вскоре за ним. Таким образом, когда Курто 6 декабря остался один, Ледниковый щит уже поглотил жизнь двух людей. Вегенера похоронил Расмус. Расмус, вероятно, тоже был похоронен - снегом. Он лежал, как лежит, очевидно, и до сих пор, прекрасно сохраняемый холодом, который его убил. Если кто-нибудь отыщет Расмуса теперь или по прошествии сотни лет, он сможет, думается мне, узнать его даже по выражению лица.

* * *

Воображая себя в положении человека, который остался один зимовать на Ледниковом щите, вы прежде всего подумаете, вероятно, об одиночестве, так как лишь очень немногим людям приходилось проводить больше одного дня, полностью предоставленными самим себе. Конечно, нигде человек не чувствует себя таким одиноким, как на Ледниковом щите. И если мне удалось дать хоть некоторое представление о его характере, то вы поймете, какой ужас он может внушить. Он угрожает не какой-либо личной местью, которой вы можете опасаться в джунглях среди диких зверей или охотников за черепами. Здесь вас не подстерегает ни одна из опасностей так называемой цивилизованной жизни. Например, вы даже не можете простудиться58. Мало вероятия, чтобы вы сломали себе ногу" Ледниковый щит чужд и равнодушен... и велик. Именно это великое равнодушие и вселяет такой страх.

В любом другом месте, если вы устали, вы можете сесть и отдохнуть. На Ледниковом щите зимой этого сделать нельзя, во всяком случае надолго. Если вы уроните рукавицу, ваше рука в одно мгновение будет отморожена. Если с вами произойдет какой-нибудь пустяковый несчастный случай, понадобится очень немного времени, чтобы все ваше тело окоченело от холода. И, самое худшее, мороз, подобно наркотику, затуманивает ум.

Метеорологические приборы находились всего в нескольких шагах от выхода из туннеля. Но в сильную пургу очень легко потерять чувство ориентировки. А затем - несколько шагов в неправильном направлении, приступ панического ужаса, и мозг отказывается работать... И когда вы упадете, вас быстро занесет поземка.

В одиночестве есть еще одна неприятная сторона - физическое напряжение. Из дневников Рили, и особенно Бингхема, видно, как часто им приходилась расчищать туннель от снега, чтобы не оказаться погребенными. Эту работу выполняли два человека. Теперь все должен был делать один. Он должен выходить, чтобы ежедневно шесть раз записывать показания приборов. На нем лежит вся стряпня, все починки, все хозяйственные заботы, и никто не может его сменить. Не говоря уже о чувстве одиночества, человек, оставшийся один для работы на станции, все время испытывает большое физическое напряжение.

Глава 9

ЗИМОЙ В ОДИНОЧЕСТВЕ

"6 декабря, суббота. Курто. Рассвет прекрасный, так что для них настало время двигаться. Я встал в 3.30 и сварил им завтрак. К десяти они были готовы. Я сфотографировал уезжающих, а затем под крики "Быстро, черти, быстро!" они тронулись в путь. Взошло бледное солнце, но было очень холодно, и я недолго смотрел им вслед. Выйдя снова через час, я смог различить их лишь в виде далекого пятнышка. Теперь я совершенно один. Ни собаки, ни даже комара для поддержания компании. Впрочем, очень уютно или будет уютно, когда я наведу некоторый порядок. Основная задача в даный момент - высушить вещи. Мой спальный мешок полон льда, и вся одежда, за исключением той, что на мне, в таком же состоянии. И все же у моей трубки тот же вкус, как всегда, в иглу тепло, так что поистине жаловаться не да что, если бы не проклятая необходимость выходить каждые три часа на холодный ветер для наблюдения за погодой.