Магия венецианского стекла - Наталья Солнцева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
На ковре посреди комнаты валялся мраморный подсвечник, Захар едва обратил на него внимание. Он забрал все снимки, какие сумел найти. Это он в панике устроил ужасающий разгром в квартире – его трясло от ужаса и желания поскорее убраться отсюда. Руки дрожали, к горлу подступала тошнота… он очень торопился. Голову сверлила мысль о человеке, который сделал фотографии: наверняка, у него есть еще.
«О черт! Черт! Как я влип! – шептал Иваницын. – Кто этот тип? Частный детектив или хороший знакомый Марины? Нужно с ним поговорить!» На глаза попалась сумочка погибшей, он вывалил все оттуда на пол, наклонился… о, чудо! Визитка детектива. Захар сунул ее в карман – пора уносить ноги.
– Почему же ты не вызвал «Скорую», не сообщил в милицию? – напомнил о себе Ельцов.
– Я побоялся. Меня бы первого заподозрили. Я правду говорю! Она была уже мертва, когда я вернулся. Захлебнулась! Я запаниковал… закрыл дверь на ключ и… ушел. Я думал, если ее не сразу найдут, будет лучше.
– Для кого?
– Не знаю! Я испугался, что убийство повесят на меня.
– Ты что-то искал в ее квартире?
– Нет! – солгал Иваницын. – Кто-то до меня все перерыл. Наверное, деньги искали.
– Где ты взял ключи от ее квартиры?
– Они… торчали в замке.
– Изнутри?
– Да. Марина обычно оставляла их там.
– Обычно! – выразительно повторил Ельцов. – Значит, ты всего раз или два переспал с ней, и успел изучить ее привычки?
Захар сорвался. Страх и бессонница измучили его, измотали.
– Ну, да! Мы были любовниками! Вы это хотели услышать? Но по-настоящему я любил только Астру. Я подлец, если вам угодно, обманщик… но не убийца! Марину убил не я!
– А кто?
– Спросите у господина Борисова! Ведь он следил, как я дважды заходил к Марине, как выходил… получается, должен был видеть и еще кого-то.
– Ты же полчаса бродил по улицам, – вывернулся Ельцов. – Он наблюдал за тобой, а не за квартирой Марины…
* * *Эрос – сила влечения, существовавшая до времени и появления миров. Он пронизывает все, от скопления звезд до самой ничтожной земной былинки. Дитя хаоса, жизни и смерти, он во всем и над всем: вечная тяга одной песчинки к другой, одного существа к другому, одной души к другой душе…
Эрос соединяет в одно целое тьму и свет, видимое и невидимое, это и то, мужское и женское.
Эрос – напряженный нерв, управляющий телом Вселенной, питающий ее дух. Он рождает, убивает и воскрешает, завораживает, очаровывает, берет в плен. Его объятия сладостны, его поцелуи смертельны… Он навевает сны, от которых не хочется пробуждаться. Его голосом поют скрипки, розы источают его запах. Его блеск таится в золоте, драгоценные камни играют его огнями. Его дыхание несут в себе ветры, и морские волны так эротично набегают на песок…
Душистый нектар в глубине цветка, тычинки и пестики, капельки росы в бархатных воронках листьев, жемчужины во влажной темноте раковин, лунные ночи, рождающие истому в крови, звуки, краски, запахи, изгибы и прикосновения – все это Эрос, неистребимый, как жажда существования.
Всепоглощающее влечение – вот его истинная суть, его мистическая и таинственная мгла, откуда произрастают корни всех явлений. Его плоды как мед, как напиток бессмертия…
И все вокруг искушает слабого человека, обещая райское блаженство, неисчислимые наслаждения. Слабый поддается, сильный борется…
Нет силы, способной победить Эрос. Его облик таится за тысячами масок на карнавале бытия… он исчезает и появляется, когда пожелает. Он везде и нигде… Сопротивляйтесь, и вы прочнее увязнете!
Эрос – это мост между мирами, неуловимая грань, которую так легко и… невозможно перейти; вечный оргазм, которому никто и никогда не заглянет в лицо, которого никто и никогда не выразит… которого никто и никогда не исчерпает… которым никто и никогда не насытится…
Глава 11
МоскваЛариса скорчила недовольную гримаску.
– О чем ты думаешь?
– Так, ни о чем… – вздохнул Матвей и добавил, – О работе. У нас новый заказ на лазерное оборудование. Хочешь, расскажу?
Он лукавил. Лариса терпеть не могла скучных рассуждений на технические темы и сразу начинала зевать.
– Только не это!
Они прогуливались по кленовой аллее, усыпанной красными листьями. От земли тянуло сыростью, лениво накрапывал мелкий дождик, шуршал, шептал…
– Ты не соскучился? – спросила она, заходя вперед и ревниво заглядывая ему в глаза. – Совсем-совсем? Ни капельки?
– Нет! Я был занят.
Матвей знал, как ее «завести».
– Чем, позволь спросить? – взвилась Лариса. – Что ты мог делать в своем Камышине?
– Заготавливал дрова, крышу чинил…
– О-о-о! – она закатила глаза и зажала ладонями уши. – Замолчи, умоляю! Зачем тебе дрова? Мыться в тазике, топить печку… что за блажь, когда имеешь квартиру со всеми удобствами? И не где-нибудь – в Москве! Трудностей не хватает? Ты маньяк, Карелин!
– Я маньяк, – охотно подтвердил он. – Беги прочь, пока я тебя не зарезал!
– Как мне с мужиками не везет, просто ужас. Драма! Супруг – импотент, любовник – маньяк. Куда мне, бедняжке, податься? Где искать ласки и утешения?
– Кстати, что твой Калмыков? В порядке?
– Более чем. Деньги гребет лопатой, ну, и мне около него перепадает. А насчет супружеского долга… лучше не спрашивай! Знаешь, сексуальное бессилие, кажется, влияет на его психику. Он стал таким раздражительным, нервным: взрывается по малейшему поводу.
– Еще бы…
– Ладно, хватит о Калмыкове! – она взяла Матвея под руку, прижалась. – Не хочу портить себе настроение. Пойдем ко мне?
Лариса имела в виду квартиру, которую она снимала для интимных встреч. Там она чувствовала себя раскованно и ничего не опасалась. Калмыков, по ее словам, об этой квартире ничего не знал.
– Пойдем, – согласился Матвей.
Прихожая и гостиная были чисто прибраны, в спальне появились новое покрывало и атласное постельное белье.
– Тебе нравится? – спросила она.
– Угу.
После кофе с коньяком Лариса принялась ласкаться, он постепенно втягивался в ее игру – по привычке, без былой страсти. Все остывает, не только звезды и планеты, но и сексуальные ощущения. Ему казалось, что он целует куклу, очень похожую на живую женщину… Древнейший инстинкт так и не проснулся.
– Ну, что с тобой? – обиженно протянула она.
– Устал, наверное. Прости.
Ее неукротимый темперамент требовал выхода, а Матвей отстранился, встал с постели.
– Ты куда? – в голосе любовницы звучали обида и недоумение.
– Хочу выпить.
Он налил себе и ей коньяка, присел на краешек широченной кровати. Спросил ни с того, ни с сего:
– Калмыков не подозревает, что ты ему изменяешь?
Лариса резко повернулась, вспыхнула, но сдержалась, глотнула коньяка, помолчала и только потом ответила.
– Надеюсь, нет. Хотя… догадывается, наверное.
– И терпит?
– Куда ему деваться? Он же ничего не может! Вообще ничего!
– Сколько ему лет?
– Сорок шесть…
Она исключительно редко говорила о муже, – несерьезно, вскользь. Словно его и не было.
– Не старый еще мужчина. Какое-то заболевание?
– Вроде нет. Во всяком случае, он не упоминал о болезни, которая могла привести к его нынешнему состоянию. А почему ты интересуешься?
Матвей сдвинул брови.
– Странно все это…
– Не вижу ничего странного! – возразила Лариса. – Таких вокруг сотни, тысячи. Спроси любого сексопатолога!
– У вас с самого начала как было? Ну, когда вы поженились?
Она повела округлыми, гладкими плечами… красивая женщина с грациозными повадками кошки. Густые волнистые волосы, на длинной шее – тончайшей работы колье из золотых нитей от “Веллендорф”, подаренное мужем. Цена украшения, вероятно, баснословная. Карелину за год столько не заработать.
Лариса поймала его взгляд, истолковала по-своему, плотоядно улыбнулась.
– Да тебе-то что? Иди ко мне…
– Ты не ответила.
Она отвела глаза, со стоном натянула на себя простыню.
– Господи, я же не на исповедь сюда пришла?! Чего ты добиваешься?
– Твой сын… от Калмыкова?
– Конечно! Тогда он… у него еще кое-что получалось… не каждый раз. Были проблемы! Но я успела забеременеть. – Она покраснела, рассердилась. – Что ты уставился, как удав? Я не на допросе!
– Какого рода возникали проблемы?
– Ему… требовались разные ухищрения, – она смущенно захихикала. – Я не могу вслух…
– Не строй из себя невинную овечку. То, что ты вытворяешь в постели, не каждый выдержит. В скромности тебя упрекнуть нельзя!
Лариса по-кошачьи прищурилась, вытянула губы трубочкой.
– Я расскажу… но шепотом, на ушко.
Она привстала, обняла Матвея за шею и притянула к себе, прильнула губами к его уху, зашептала быстро, горячо…
Он слушал со все возрастающим изумлением.
* * *Борисов сидел в маленьком подвальном кафе, обедал и ждал сотрудника, которому поручил глаз не спускать с Иваницына. В рабочее время за главным менеджером наблюдал один человек, в нерабочее – другой. Они докладывали по очереди.
