Кинжал из плоти - Ричард Пратер

Смерть воздействует на людей по-разному. Некоторые рвут на себе волосы, другие сохнут где-то внутри себя, блекнут в глубине, а потом боль расширяется и прорывается наружу. Третьи уходят в запой. Но Энн относилась к тем, кто днями, неделями ведет себя почти нормально, чтобы однажды распасться на части. Мне хотелось знать, что она думала, когда услышала о смерти Джея и о моем оружии... если только она вообще тогда могла думать. Энн устало взглянула на меня.

-- Зачем ты пришел сюда, Марк? После вчерашнего вечера я не надеялась, что ты придешь.

Мы немного помолчали.

-- Я слышала крики Глэдис. Ты действительно говорил с Ганнибалом?

Я кивнул и ответил,

-- Поверь мне, Энн. Я любил и уважал Джея. Я восхищался им. Ни за что на свете я не пошел бы против него. Но кто-то твоего отца, и я хочу найти убийцу.

Она смотрела на меня -- только на меня.

-- И поговорив с Ганнибалом, ты узнал, что желал? Папа все оставил мне. Теперь я богатая наследница. Глэдис ничего не получила, и я рада этому. Она не любила отца так, как я.

Энн попыталась улыбнуться, но это скорее было просто движение губ.

-- 0ни даже не спали в одной комнате, и, держу пари, теперь она надолго лишится сна. А возможно, и кое-чего другого.

-- Что ты имеешь в виду?

-- А ты подумай. Она отвернулись от меня и через миг добавила:

-- Я знала, что она все дни ходит по магазинам, но никогда ничего не покупает. Что бы ты подумал на моем месте?

Я ничего не ответил. Это был тот вопрос, на который у меня не имелось ответа. Мы молча посидели, и я спросил ее:

-- Почему Джей изменил завещание?

-- А почему бы нет?-- парировала она.-- Глэдис вышла замуж только ради денег. Это перестало быть для него тайной, и поэтому он изменил завещание.

-- Ты так полагаешь?

-- Да, я так полагаю. Папа ничего нам не сказал. Он все сделал сам. Но каждый из нас знал, что она вышла замуж из-за денег. Энн вызывающе выпятила челюсть.

-- А теперь она ничего не получит. Ничего! О Боже, как я ее ненавижу.

Через несколько секунд Энн глубоко вздохнула.

-- Тебе лучше уйти.

-- Энн, если что-нибудь...

-- Тебе лучше уйти. Это уже не прошлый вечер, Марк. Я не могу с тобой говорить. Я не могу ни думать, ни чувствовать. Внезапно ее лицо смягчилось, и она уткнулась лицом в подушку. Рыдания рвались из ее груди, стоны заглушало постельное белье. Тело сотрясала дрожь. Я шагнул к ней и осторожно положил руку на плечо. Она дернулась и взглянула на меня -- тушь текла с ее ресниц, помада перепачкала уголки рта, губы были плотно сжаты. Она покачала головой и, шатаясь, побрела к двери. Я ушел. Я сбежал вниз по лестнице и направился к выходу. Глэдис нигде не было. Я больше не слышал рыданий Энн -- только свои шаги. Они звучали неестественно громко, словно в каком-то склепе. Сев в машину, я несколько минут размышлял о деле. Пусть мне известно очень мало, но где, черт возьми, истина? Почему Джея убили сразу после того, как он все переписал на Энн? Я был убежден только в одном: даже если Энн наследует все состояние, глупо допускать, что она способна убить отца.

Да, я могу быть твердым. Я могу поверить многому относительной этой девушки -- но только не в то, что она могла убить собственного отца.

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

Я заглянул в соседний бар и заказал ром с содовой. Пока бармен готовил напиток, я решил позвонить Джозефу Бордену. Я звонил и в его контору, и домой, за этим занятием выпил ром, но в трубке раздавались только гудки.

В течение следующего часа я дозвонился до мисс Стюарт, спутницы Ганнибала, а потом и до Артура -- мальчика в длинном нижнем белье. Ничего нового из них выжать не удалось, и у меня появились первые ростки разочарования.

Мисс Марта Стюарт оказалась простой, но милой женщиной, которой уже перевалило за тридцать. Она выглядела стройной и ухоженной, на ногтях сверкал свежий лак, волосы были уложены опрятными локонами. Да, она знакома с Ганнибалом год или около того; два-три раза посещали театр; да, ходили на вечеринке к Вэзерам. Прекрасно провели время. Попугай? Позвольте, о чем вы говорите, мистер Логан?

Я попрощался с ней и направился к Артуру. Он напомнил мне тех мальчиков, которых в школах называют "зубрилами". У него был красивый подбородок, но парень скашивал челюсть набок, и, казалось, что он все время жует нижнюю губу. Возраст около 19-20, наверное, отличник в своем классе. Я даже не вошел в дом. Он смотрел на меня сквозь очки без оправы, кивал, когда я говорил, и отвечал мне вежливо и быстро. Его забавляла беседа с настоящим детективом, и он с огромным интересом глазел на мое удостоверение. Однако я уже сказал, что не услышал от него ничего нового.

Это могло быть моим последним шагом; мне хотелось вернуться в свою контору и выброситься из окна. Но я постучал в квартиру под номером семь в доме No1458 на Марафон-стрит. Ответом была тишина, и я постучал снова -- уже гораздо громче. Дверь открылась, но не та, в которую я стучал. В десяти шагах по коридору открылась дверь соседней квартиры, и появилась Эйла Вайчек. Она выглядела как-то иначе. Лицо казалось тем же самым, с зачесанными назад черными волосами, бровями, летящими ввысь, но вчера вечером я так тщательно рассмотрел Эйлу, что действительно запомнил ее облик, и теперь в ней что-то изменилось. Ах да - она была одета.

Как все складывается. Мне надо узнать детали субботнего вечера у Вэзеров, я здесь по делу, то есть никаких развлечений. Хотя любое дело рядом с Эйлой превращается в развлечение. Даже одетой она выглядела прекрасно. На ней было светлое полупрозрачное ситцевое платье -- возможно, и не ситцевое, но полупрозрачное. И она носила его с какой-то неохотой. Вероятно, когда-то платье имело У-образный вырез, но на Эйле он стал Ц-образным с очевидными последствиями. Да, последствия были очень очевидны. 0дним легким движением она могла бы сбросить узкие бретельки с плеч, и одежде соскользнула бы вниз на талию. Как минимум, на талию. Она медленно улыбнулась,

-- Привет, Марк.

-- Привет. А я ищу тебя...

-- Неужели?

-- И Питера. Где он?

-- Ушел.

-- В гараж?

Она все еще улыбалась.

-- Нет. В город. А я была уверена, что ты вернешься.

-- Но я здесь по другой причине. Мне бы хотелось задать вам несколько вопросов. Вернее, много вопросов. Вам обоим."

-- Входи.

Я вошел, она закрыла за мной дверь, потом подошла к другой двери, которая оставалась полуоткрытой и вела в квартиру Питера. Эйла толчком закрыла ее, взглянула на меня и пожала плечами.

-- Садись.

Я сел. Эйла придвинула ко мне другое кресло, сама же расположилась напротив, прикрыв длинные ноги своей тонкой рукой.

-- Так ты нашел попугая, о котором рассказывал?-- спросила она.

-- Нет. И, наверное, не найду. Ты уже слышала про Джея Вэзера?

-- Про Джея Вэзера?

-- Его убили. Она сбросила ноги на пол.

-- Убили? Как убили?

-- Ты ничего не знаешь?

-- Нет. Какой ужас! Эйла притихла и через секунду спросила:

-- Как это произошло? Я был немногословным.

-- Его нашла полиция. Застреленным. И ни одна душа не знает, кто это сделал и почему.

Она недоверчиво покачала головой, затем вновь пожала плечами и забросила ноги на подлокотник кресла. Шестидюймовая полоска белого бедра, блеснувшего под кромкой платья, вдруг оказалась самым ярким пятном в этой комнате. И определенно самым хорошим.

Я прочистил горло и рассеянно спросил:

-- Джей в тот вечер выглядел нормально?

-- Наверное. Я его почти не знаю. Как-то до этого заходила к ним с Питером.

-- Значит с ним дружил Питер?

-- Он выполнял для него какую-то работу. Знаешь, объявления, какие-то рекламные штучки. Питер зарабатывает на жизнь коммерческим искусством.

-- Коммерческим?

-- Да. Но вчера вечером у меня сложилось впечатление, что ты не очень увлекся его картиной.

Я усмехнулся.

-- Черт возьми, такое действительно мне не по зубам. Она тихо рассмеялась, и я добавил:

-- Значит, вы с Питером почти не знали Джея?

-- Да. Питер чем-то понравился ему, и мистер Вэзер пригласил нас к себе, вот и все.

-- Вчера ты говорила, что тебя гипнотизировал Борден. Ты хоть чтонибудь помнишь?

Она нахмурилась.

-- Не очень четко, но кое-что вспоминается. Он приказывал мне делать всякие штучки, и я помню его слова... но я вышла и сделала все, что он приказал. Как будто все это происходило не со мной. А Борден сказал, что я не вошла в транс как следует. Бедро сверкнуло. Она плавно опустила ногу, и мне показалось, что в комнате нет ничего, кроме этого великолепного бедра.

-- А потом внушения, которые давались... он удалил их как-то перед тем, когда вы начали расходиться?

-- Да. Это было в половине первого ночи. Мы как раз собирались уходить.

Я сглотнул.

-- Вы уходили все вместе?

-- Нет. Питер и я ушли первыми.

-- Значит Борден остался?

Я сглотнул еще раз. Мой взгляд сконцентрировался на графине с водой.

-- Нет. Он ушел еще раньше. Но все остальные, кроме Бордена, ушли после нас.