Диверсанты - Евгений Андреянович Ивин

Они перешли улицу и стали в очередь под стеклянный навес кафе. Получив блины, кофе, уселись за столик, и Рыбалко принялся есть.

– Так что продавец газированной воды? – спросил Виктор.

– Около одиннадцати ночи, когда она закрывала палатку, кто-то вырвал у нее хозяйственную сумку. Там было мелочи рублей на пятьдесят – серебра и меди. Во втором случае – хозяин дома, старик, привел домой парня, а сам ночью умер от сердечной недостаточности. Соседка старика говорит, что паренек тот был маленького роста.

– Небогато, но хоть что-то. Надо понимать, мы сейчас пойдем пить газированную воду и потом навестим соседку покойника?

– Видишь, какой ты стал сообразительный. Со мной еще пообщаешься – будешь молоток.

Путь их лежал вдоль центральной улицы, и они двинулись среди праздной толпы теплого города. На каждом шагу их встречали пляжные костюмы всевозможных расцветок и фасонов. Обладатели этих костюмов и сами были всех тонов загорело-коричневого цвета и никуда не торопились. Прогулки входили в их долгожданный отдых, им принадлежало здесь тепло и ласковое море, солнце и опьяняющий цветочным ароматом воздух. А море было тут, рядом, его шелестящие на отполированных голышах волны манили и соблазняли.

Рыбалко и Виктор медленно шли, разглядывая с интересом окружающую публику, которая направлялась на пляжи, несла с собой сумки с припасами, фруктами, надувные матрацы, разноцветные круги. Облаченные в самые немыслимые южные шляпы, люди не удивлялись, глядя друг на друга. Но кое-где среди этой богатой красками полуголой и полубосой массы выделялись и модницы в экстравагантных летних костюмах, модели которых изыскивались в иностранных журналах и готовились еще зимой. То ли у Зайцева, то ли у Кардена. Они важно вышагивали, постукивая итальянскими «колотушками» и поглядывая как бы равнодушно на окружающую публику. Трудно жить в таком городе постоянно, когда перед глазами целых полгода дефилируют праздные люди. Они сорят деньгами, развлекаются, часами купаются и лежат на берегу моря. А местный житель должен трудиться и не замечать окружающих красот и всех этих праздно живущих людей. Его дело – отправляться по утрам на работу, а вечером идти домой среди этой гуляющей публики, сдерживая раздражение, неприязнь и презрение к всеобщему безделью. Но стоит только поговорить с кем-либо из этой общей массы, и неприязнь растапливается, как лед под лучами солнца. С таким чувством шел и Рыбалко. Люди раздражали его своей беспечностью, своими вольными костюмами, они ему просто мешали работать, не давали мыслить, отвлекали от цели. Он уже стал подумывать, а не воспользоваться ли им с Виктором своим пребыванием в Сочи и полдня, до захода солнца, отдохнуть у моря. Ведь никто над Рыбалко не стоит, не контролирует, он же может встретиться с продавщицей газированных вод и в четыре, и в восемь вечера, а результат будет одинаков. Эта мысль была для него настолько соблазнительна, что он замедлил шаг возле перехода, где начинался спуск к морю, и обернулся к Виктору. Желание купаться и отдыхать сразу пропало. Он подумал, что журналист из-за него здесь, в Сочи, хочет о нем писать. Что он там напишет – еще неизвестно, но ясно одно, что на таком примере, как отдых за счет службы, за счет государства, когда еще не сделано ни на йоту, может хорошо помочь журналисту понять существо капитана, его гнилое нутро, его характер.

«Вот он, разъедающий душу соблазн, уже и клюнул», – с издевкой бичевал себя капитан, внимательно вглядываясь в лицо Виктора.

– А не свернуть ли нам к морю? – спросил журналист. – Иначе мы треснем от жары, рассохнемся, как старые бочки.

– Ты иди искупайся, позагорай, а я еще не заработал, – как можно равнодушнее ответил капитан.

– Ну нет, так не пойдет! Либо вместе, либо пошли дальше. Как я вам нравлюсь? Какой я волевой человек? Специалист по самопожертвованию. Море рядом, а я даже отвернулся.

Рыбалко засмеялся, вспомнив Сеню Труша.

– Ты помнишь Семена Семеновича Труша? В одной комнате со мной работает. Так вот, у него есть своя философия на этот счет. Он постоянно стреляет у всех сигареты, жена его на этот счет притесняет. Когда его спрашивают, почему сам не покупает сигарет, он отвечает, что испытывает свою волю: «Я сосредотачиваюсь, набираюсь силы воли и бросаю курить, – говорит Сеня. – Но я могу набраться еще большей силы воли и закуриваю. Вот тут мне и нужна ваша сигарета».

– Тогда я, как товарищ Труш, сосредотачиваю силу воли и не иду купаться. Могу набраться еще большей силы воли и нырнуть в море. Но отбрасываю всякую силу воли, становлюсь безвольным и иду с вами к продавщице газированной воды, – балагурил Виктор.

Киоск «Воды» был ходовой торговой точкой, воды здесь выпивали огромное количество, как бутылочной, так и разливной. Поэтому когда они подошли сюда, здесь уже стояла неиссякаемая очередь. Капитан протиснулся к окошку. На него сразу зашумели, заворчали, требуя встать в очередь, но Рыбалко сделал вид, что это его не касается, и тихо окликнул продавщицу.

– Мария Николаевна, я по поводу того случая, что был с вами четыре месяца назад. Насчет грабителя.

Руки, мокрые и красные от постоянной воды, вдруг дрогнули и опустились, стакан стукнулся о стойку, и продавщица уставилась на капитана тусклыми водянистыми глазами пожилого человека. Подбородок у нее задрожал, на глаза навернулись слезы. Рыбалко не ожидал такой реакции и быстро сказал:

– Я зайду к вам на минутку. Откройте мне дверь.

– Да, да! – она поставила несколько неоткрытых бутылок минеральной воды на прилавок, положила ключ тут же и сказала очереди:

– Сами пока открывайте, деньги кладите на прилавок! Я сейчас, – она скрылась за занавеской и распахнула перед капитаном дверь. Виктор не пошел следом за Рыбалко, он встал в очередь, которая, несмотря на отсутствие продавца, живо продвигалась.

– Поймали, что ли, басурмана? – взволнованно спросила Мария Николаевна.

– Нет еще. Но вы можете нам помочь. Вы могли бы вспомнить того человека?

– Темно было, я сама свет выключила, и глаза еще не привыкли к темноте. Тут он и появился, я даже не видела откуда. Маленького росточка был.

– У меня есть фотография, может, попробуете узнать? – еще цеплялся за надежду капитан, хотя уже знал, что из этой затеи ничего не выйдет.

– Нет, я его не видала, со свету вышла. Темень была кругом, – твердо повторила продавщица, и Рыбалко ничего не оставалось делать, как извиниться перед ней за беспокойство.

Виктор дождался своей очереди, взял бутылку воды, стаканы, и они встали в тень большого дерева.

– Судя по вашему постному лицу, здесь полнейший коллапс, – заметил Виктор, разливая воду в стаканы.

– Было бы до безумия смешно, если бы