Спящий в песках - Том Холланд
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Неукоснительно следовать этому решению мне удалось в течение нескольких недель. Наверное, я твердо придерживался бы данного себе слова гораздо дольше, не помешай тому сделанная мною в последние дни нашей работы в Эль-Амарне вторая, еще более поразительная, находка. Точнее сказать, находка была не совсем моей. Жара к тому времени стояла такая изнурительная, что я занедужил и поневоле все чаще оставлял работу, чтобы хоть немного отдохнуть и освежиться в тени пальм. Во время одной из таких передышек ко мне подошел землекоп. На раскрытой ладони его вытянутой вперед руки что-то сверкнуло. Золотое кольцо! Я был настолько измотан и слаб, что в первый момент находка не вызвала у меня особого интереса. Но стоило мне приглядеться, как от плохого самочувствия не осталось и следа. Отказываясь верить глазам, я тщательно потер их, дабы проверить, не окажется ли кольцо лишь навеянным жарой мороком. Нет! Вот оно! И гравировка на нем никуда не исчезла! Здесь повторялся так хорошо знакомый мне сюжет: две согбенные человеческие фигуры под солнечным диском. Заплатив землекопу, я поспешил в свою палатку, достал копии, сделанные мною с прежде найденных изображений, и сравнил их с рисунком, выгравированным на кольце...
Из груди моей невольно вырвался вздох.
Изображения были идентичны.
Оправившись от потрясения, я поспешил на поиски рабочего, и тот проводил меня на место, где была сделана находка. Я изучил раскоп и по характеру сопутствующих деталей – кирпичной кладки, глиняных черепков и всего прочего – пришел к выводу, что кольцо, несомненно, является артефактом эпохи Эхнатона. И все же, несмотря на столь очевидные доказательства, мне было трудно в полной мере поверить им и признать их неопровержимость. А еще труднее постичь и внятно объяснить, что же все это означает.
Как могли оказаться практически идентичными рисунки, разделенные колоссальным интервалом времени – в две тысячи лет? Могло ли это оказаться простым совпадением или здесь присутствовало нечто большее? Ответить на подобные вопросы я, разумеется, тогда не мог, но сомнений в их важности и в необходимости их постановки у меня не осталось.
Правда, задаваться ими мне предстояло уже не в Эль-Амарне, ибо вскоре работы на раскопках завершились и по окончании сезона я уехал. Но то, что удалось там узнать, переменило всю мою жизнь.
Петри заложил основу моего становления как профессионального археолога, человека, способного кропотливо трудиться, терпеливо искать и, главное, смирять необузданную энергию и порывы воодушевления, способные завести неведомо куда. Кроме того, работая под его руководством, я не только усвоил азы археологической науки, но и – в этом я был совершенно уверен – столкнулся с интригующей, непостижимой загадкой. Как выяснилось позже, этой загадке суждено было преследовать меня на протяжении многих и многих лет.
* * *После отъезда из Эль-Амарны я, признаться, опасался, что вовсе лишусь работы и буду вынужден покинуть Египет. Но мне повезло – и, надо сказать, основательно: осенью 1893 года я получил должность, позволявшую заниматься любимым делом и удовлетворять свою любознательность. Благодаря рекомендациям и поддержке моих благодетелей мне предоставили не только работу, но и возможность исследовать именно тот район страны, который интересовал меня более всего. Рассказы Петри о величии Египетского царства пробудили во мне страстное желание собственными глазами увидеть храм в Карнаке и досконально изучить окрестности древних Фив. И вот наконец я оказался там, куда столь страстно мечтал попасть и где нахожусь сейчас.
Должен сказать, что, хотя мне довелось провести в этом месте долгие годы, оно никогда не переставало возбуждать мое удивление. Здесь в отличие от любой другой части Египта время кажется остановившимся, а прошлое и настоящее – слившимися воедино. Нил, пальмы, орошаемые поля, купающиеся в лучах полуденного солнца, воспринимаются не как элементы природного ландшафта, а как застывшие, не меняющиеся с течением веков декорации. Помню, как поразила меня эта мысль в самый день прибытия в Фивы, когда, выглянув из окна поезда, я увидел возвышающуюся над далекими пальмами каменную громаду и понял, что передо мной великий храм Карнака. Нетерпение увлекло меня к нему сразу же после приезда, а пребывание в этом воистину циклопическом сооружении утвердило во мнении, что монументальное величие храма действительно способно противостоять сокрушительной силе столетий. Дворы, колоннады, галереи... Казалось, будто храм бесконечен, и я, разумеется, не мог не сравнить его непревзойденную красоту с безжизненными песками пустыни возле Эль-Амарны, находившейся в двухстах милях к северу отсюда. Здесь, в сердце грандиозного комплекса, я проникся еще большим интересом к Эхнатону и его дерзновенным реформам, ибо понял, что своей попыткой уничтожить Карнак он вознамерился сотворить то, что не под силу самому Времени. Какие мечты могли подвигнуть его к решению бросить вызов подобному устрашающему величию? Какие надежды? Какие чаяния? Или, быть может, опасения?
Мне, конечно, хотелось бы задержаться в Карнаке, познакомиться с ним поближе и проникнуть хотя бы в некоторые хранимые им тайны. Однако новые служебные обязанности требовали моего присутствия в других местах, и в тот же вечер, едва стали сгущаться сумерки, я переправился на западный берег Нила.
Плодородные, щедро удобренные илом поля вскоре сменились рыжевато-коричневыми песками, за которыми, на фоне закатного зарева, выделялся невысокий скальный хребет. Здесь, согласно верованиям древних, пролегала граница между миром живых и царством мертвых. Считалось, что как солнце заходит за горизонт, так и души умерших отравляются на запад, в неведомые дали за пределами пустыни. Именно в районе этой предполагаемой границы мне и предстояло работать, ибо там были сосредоточены памятники, представлявшие огромный научный и художественный интерес. Сказочный город мертвых – своего рода врата в иной мир – стал подлинной Меккой для археологов.
На протяжении следующих шести лет я неустанно трудился, совершенствуясь в избранном ремесле. Мне посчастливилось участвовать в раскопках величайшего из погребальных храмов фараонов. Практически полностью скрытый песками в момент моего прибытия сюда, он постепенно раскрывал свои тайны, являя миру подлинные шедевры искусства Раскопки были изнурительными, и мне не удавалось найти что-либо, способное пролить свет на загадки Эль-Амарны, но тем не менее воспоминания о проведенных там годах не вызывают у меня досады. Порой мне казалось, что, если бы в начале моего жизненного пути карты судьбы легли по-иному, из меня мог бы получиться неплохой сыщик. Не Шерлок Холмс с его интуицией и блестящими озарениями, но добросовестный детектив, тщательно собирающий, исследующий, анализирующий и сопоставляющий все улики, дабы из-под множества наслоений извлечь зерно истины. Я понимал, что для достижения заветной цели мне потребуются профессиональные навыки, глубокие познания и опыт, и успешно приобрел все это за время шестилетней работы в храме. Именно в Карнаке я узнал о Древнем Египте, его истории и его жителях больше, чем мог бы узнать в каком-либо ином месте, и наилучшим образом подготовился к величайшему и важнейшему в своей жизни предприятию.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});