Асфодель, цветок забвения - Евгения Перлова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Мика подкрался ближе, спрятался за деревом. В полумраке были различимы несколько силуэтов, чуть поодаль стояли двое. У Мики сжалось сердце. Стас что-то говорил Элли, слов было не разобрать, а она… тихо смеялась. Потом он наклонился к ней, но она отстранилась, пошатнувшись, и Мика услышал:
– Не надо, Стас.
– Иди ко мне, зайка, – чуть громче сказал тот, схватил ее за руку и притянул к себе.
– Отпусти меня, – неуверенно пробормотала Элли. У нее был странный голос, не такой, как всегда. – Я не хочу… вот… так… это неправильно.
– Да перестань ты ломаться! – в голосе Стаса появились злые нотки. – Нечего строить из себя!
– Я сказала, отпусти ме… – Элли не успела договорить, как парень резко нагнулся и поцеловал ее.
Она вырвалась, шагнула назад и запнулась. Мика еле успел подхватить ее. Она выпрямилась, посмотрела на него и рассмеялась. От нее разило спиртным.
– Ты всегда будешь за ней следом ходить? – раздраженно поинтересовался Стас. – Вали домой. У нас тут свои дела с сестренкой.
– Она сказала отпустить ее, – спокойно ответил Мика.
– Кто ты такой? Забыл, что по тебе тюрьма плачет? Или психушка! Я-то помню, как ты бегал за мной с ножом, придурок недоделанный, – усмехнулся Стас.
– Ты ее напоил, а ей четырнадцать. Еще неизвестно, что и по кому плачет, – парировал Мика, удивляясь собственной невозмутимости. – Пошли домой, Элли.
– Вообще-то мне почти пятнадцать… А домой – это куда? – хмыкнула она и икнула. – Ты же слышал, что я…
– Идем, – перебил ее Мика. Ему вовсе не хотелось, чтобы сестра говорила сейчас что-то, о чем может пожалеть, протрезвев. Элли посмотрела на него невидящим мутным взглядом, и он испугался, что она никуда не пойдет, останется с этим Стасом и…
Надо что-то делать, увести ее отсюда. Дать возможность родителям объясниться. Элли все не так поняла, они…
– Идем, – вдруг согласилась Элли.
И они начали спускаться с горки. Элли вцепилась в брата, с трудом передвигая ноги, и он практически тащил ее на себе.
Вслед им неслась нецензурная брань и крики о том, что она профукала свое счастье и не видать ей больше такого, как Стас, никогда в жизни.
– Вот и замечательно, – бурчал Мика, – такие, как Стас, пусть идут лесом.
– Он красивый, – прошептала Элли, – он мне нравится. Может, я влюбилась вообще…
– Ты совсем с катушек съехала, – возмутился Мика, – он же гад! И чем он тебя напоил?
– Он не напоил, я сама… Взяла бутылку и несколько глотков сделала… пф-ф, как люди это пьют?! Ой, погоди, мне плохо…
Она упала на колени. Мика одной рукой обхватил ее за плечи, другой держал ей волосы. Его самого едва не выворачивало от жалости и отвращения.
– Спасибо тебе… – пробормотала Элли, вставая. И тут же обмякла, отрубившись. Мика еле успел подхватить ее.
– Ну, приехали, – выдохнул он. Хоть Элли и была девушкой стройной, нести ее было тяжело. Особенно в темноте, когда ничего под ногами не видно. Наконец внизу показалась освещенная фонарем остановка. Мика ускорился было, но, запнувшись о камень, чуть не упал и снова стал спускаться потихоньку. Добравшись до остановки, он осторожно положил сестру на скамью и позвонил маме.
– Я нашел ее, – сказал он, – скажи папе. Все нормально, не переживайте, мы скоро… придем.
* * *
Когда Элли открыла глаза, у ее изголовья сидела мама. Несмотря на тщательный макияж, было видно, что ночь ее прошла без сна и в слезах.
– Ма, мне такая чушь приснилась… – простонала Элли. – Как голова трещит…
– Отдыхай, все хорошо, – тихо сказала мама.
– Черт, я вспомнила! Мне не приснилось! – Элли закрыла лицо ладонями.
– Девочка моя… – потянулась к ней мама. – Доченька…
– Я не твоя дочь, – отстранилась Элли, – и не папина. Откуда вы меня взяли? Из детдома? Зачем?! У вас же был Мика. Кто мои родители?
– Нет, не из детдома. Твоя мама была папиной сестрой. И… ты родилась не одна, у тебя была сестра, но она прожила всего несколько минут… Ей даже имя не успели дать…
– Лала ее зовут, – одними губами сказала Элли, а вслух произнесла: – Папина сестра? Тетя Аня?! Кто мой отец?
– Элли, Элиночка, – женщина погладила складку на одеяле, – твоей мамы не стало, когда тебе было три года. А кто твой отец, мы не знаем, правда. Она никогда не говорила о нем… Мы не рассказывали тебе, потому что просто не знали… как. Мама твоя была настоящая красавица, талантливая, необыкновенная… И мы с твоим папой…
– В смысле, моим дядей, – уточнила Элли.
– Биологически дядя, спорить не буду, но разве была хоть секунда, когда ты сомневалась, что он – твой отец? Мы с твоим папой сразу решили, что удочерим тебя.
– Я помню, бабушка и вы говорили, что тети Ани не стало, когда она была совсем молодой. Как она умерла? – спросила Элли.
– Она утонула. При этом она прекрасно плавала, непонятно, что именно случилось, нам сказали, что она по своей воле это сделала, но мы не верим, – глаза женщины были полны слез, голос дрожал. – Мы не сразу смогли забрать тебя, сначала было следствие, потом искали твоего отца, тебя отправили во временный приют, потом собирались перевести в детдом. Господи, нам полгода потребовалось, чтобы оформить все документы… Когда мы приехали в детдом, ты подбежала ко мне, я взяла тебя на руки, и ты залепетала: «Мама, мама…» И в тот момент для меня перестало существовать все, что было до.
– Ясно, – бесцветно произнесла Элли.
– Господи, сколько раз мы с отцом хотели рассказать тебе и находили причины этого не делать! Нам казалось, что так лучше для тебя, Мики и нас…
– Ясно, – повторила Элли.
– Доченька…
– Пожалуйста, дай мне побыть одной, – тихо сказала Элли, легла и отвернулась к стене.
* * *
Весь день она практически не выходила из комнаты, лежала, отвернувшись к стене, не реагируя даже на брата.
Мика тихо заходил и садился рядом на край кровати, смотрел на нее, укутавшуюся в одеяло, словно в кокон, и его душили слезы. Она не двигалась. Дыхание ее было ровным, словно она безмятежно и глубоко спала. Если бы он знал, как помочь сестре, как вытащить ее из темного озера боли, в котором она сейчас была! Он бы все отдал, чтобы поменяться с ней местами.
Но как можно поменяться с кем-то местами, даже если это самый близкий человек? Мика протягивал руку к ее плечу и останавливался. Он
