Салон недобрых услуг - Валерий Гусев

Вот об этом я и сказал Алешке. Он подумал и согласился:

– Ты правильно, Дим, разобрался. Ты молодец. А я тогда что-нибудь придумаю.

Вот в этом я не сомневался.

– Во! – вдруг сказал Алешка. – Он уже здесь! Что-то тащит.

– Кто? Дядя Федор?

– Дядя Рябчик!

– Какой еще опять рябчик?

Алешка усмехнулся:

– Мой бывший друг.

Неужели тот самый?.. Впрочем, меня это не заинтересовало: на колокольне было хорошо. Вокруг красиво, и вольный ветер освежал наши буйные головы.

– Зря я краски не взял, – вдруг пожалел Алешка. – Пейзажик бы сделал.

Умел бы я рисовать, как Алешка, я бы тоже пейзажик сделал. «Вид с Лопушковой колокольни», например. Этот вид того стоил. Он очень красивый был. Лесочки кругом зеленели. Речушка блестела вдали под майским солнцем. Пригорки цветастые разбегались. А по ним кое-где задумчиво бродили пестрые коровы. В небе мелькали легкие ласточки и тяжелые вороны.

Алешка все-таки не вытерпел и достал из кармана (у него в карманах все есть, на все случаи жизни) клочок бумаги и огрызок карандаша. И начал что-то черкать. При этом он пыхтел так, будто не набросок делал, а живописное полотно создавал, размером три на четыре метра. Вроде красного круга…

До сих пор жалею, что не заглянул тогда в этот «набросок». Да мне и не хотелось. Я любовался окружным привольем.

Но спускаться с колокольни все же пришлось, пора настала. Вот только не получилось…

Когда мы оттоптали все сто ступенек, то с удивлением увидели, что нашей баррикады, то есть самодельной лестницы, нет. Она не исчезла совсем, нет. Все ее фрагменты – ржавая кровать, деревяшки и носилки – были в наличии, но в разрозненном виде. И не сама по себе она развалилась – землетрясений в округе за последние триста лет не наблюдалось. Кто-то специально ее разрушил.

Но зачем? Просто из вредности?

– Это менджер из салона приказал, – уверенно сказал Алешка. – Он хочет нас здесь задержать.

– Ему это надо?

– Он нас заподозрил. Он вызвал сюда Валерьяныча. Чтобы Валерьяныч нас опознал. И надавал по шее.

Если не хуже! Все это мне очень не понравилось. Нужно поскорее смываться. И перебираться поближе к папе. Был бы у нас мобильник…

– Дим, я придумал, – сказал Алешка. – Давай найдем какой-нибудь крючок с веревкой и на этот крючок поймаем кровать. Затащим ее сюда.

– И что?

– Как что? Нам надо на чем-то спать!

Как все просто!

– Я не буду здесь спать. Я буду спать дома.

– Давай тогда поорем погромче. Кто-нибудь услышит и спасет нас.

– Ори.

– А ты?

– Я не буду.

– Тебе стыдно? Ладно, тогда давай поднимемся наверх и будем размахивать твоей рубашкой. Кто-нибудь увидит и спасет нас.

– А давай твоей рубашкой махать?

– Не, моей не надо. Вдруг мы ее уроним. – Он задумался на секунду. Придумал: – У тебя зеркало есть?

– Я что тебе, Мариша? Во всех карманах зеркала таскать.

– Жаль. А то бы мы, знаешь, что бы сделали? Стали бы пускать солнечных зайчиков.

– Кому до них дело?

– Как кому? Водителям. Будем им светить прямо в глаза. Они разозлятся и спасут нас.

Только сначала по шее надают.

– Дим, ты спать хочешь?

– Здесь? Нет.

– А есть хочешь?

– Хочу.

– Тогда думай.

Мы уселись рядышком на ступеньке и стали думать.

Прыгать? Высоко. К тому же внизу обломки кирпичей, железяки.

– Я придумал, Дим, – сказал Алешка. – Когда мы отсюда выберемся, я этому менджеру в витрину кирпичом запущу. Вон тем, у кровати.

– Ты не об этом думаешь.

– Ерунда, Дим. Дядя Федор нас выручит. Он ведь знает, куда мы пошли. Подождет до двенадцати ночи и пойдет нас искать.

Не слабо! До двенадцати ночи.

– Тебе скучно, Дим? Тогда пошли наверх.

– Что я там не видел?

– Голубей погоняем, вниз поплюем.

Я подумал и согласился. Чего здесь сидеть? Там хоть можно окрестности обозревать.

Мы опять поднялись наверх. Я немного успокоился из-за того, что Алешка не паниковал и не унывал. Стоит себе, облокотившись на перила, и поплевывает вниз. Так и будет плевать до двенадцати ночи.

– Есть! – воскликнул Алешка. – Попал!

– Куда попал? – Я ничего не понял.

– В банку, Дим. Я там внизу выбрал консервную банку и тренируюсь. Попробуй, плюнь. Слабо? Вон дядя Федор идет. Эй! Мы здесь!

Дядя Федор поднял голову, помахал нам.

– Спускайтесь! Будем ехать. Пора, однако.

– Лучше вы к нам поднимитесь, – крикнул Алешка. – Здесь так здорово!

– Всего делов-то.

Мы скатились вниз. Дядя Федор вскоре появился в проеме двери.

– Ишь ты! – Он увидел нас и удивился. – Как же вы забрались?

– А вы догадайтесь.

– Всего делов-то! – Дядя Федор живо соорудил временную лестницу из кровати, двух досок и носилок.

И через минуту мы снова были наверху и опять обозревали окрестности.

Дядя Федор глянул на отстойник и поскреб макушку прямо поверх шапки.

– Крепость… Такую взять – много сил нужно. Опять же – потери могут быть.

Мы с Алешкой переглянулись. Значит, мы правильно рассудили.

– Ничего, – пообещал Алешка. – Силой не возьмем – возьмем хитростью.

Глава XII

Гробы с номерами

– Однако, заправиться надо, – сказал дядя Федор. – Вы погуляйте еще чуток, а я на заправку заскочу. Всего делов-то.

Алешку почему-то это обрадовало. Будто он в кармане пряник нашел.

Я, вообще, удивляюсь Алешкиной энергии. Конечно, у него много талантов. Я это знаю и не завидую. Меня это радует, и даже я немного этим горжусь. Он здорово рисует, например. У него прекрасное взаимопонимание и взаимоуважение со всеми животными, которые встречаются на его пути. От мышки до крокодила. Они, мне иногда кажется, понимают не только его слова, но даже настроение, взгляд и мысли. Лешка и артист прекрасный.

И я не удивлюсь, если он когда-нибудь в будущем станет таким же талантливым и беспощадным сыщиком, как наш папа.

Но вот когда Алешка сказал мне, что нам обязательно нужно слазить в подвал под церковью, я сильно удивился.

– Ты там что-то потерял? – съехидничал я. – Или деньги спрятал?

Алешка задумчиво взглянул на меня. И кивнул:

– Спрятал. Но не я. И не деньги. Пойдем, Дим, сам увидишь. Не зря же здесь мой бывший дружок шнырял.

У меня не было, конечно, ни малейшего желания лазить в подвал заброшенной церкви. Мало ли на что мы там наткнемся. Тем более что вокруг церкви находилось кладбище, тоже заброшенное. Но Лешкина уверенность в том, что сделать это нужно, убедила меня. Даже не в этом уверенность, а в том, что он все равно не отвяжется, да еще, не дай бог, отправится туда один.

День уже немного клонился к вечеру, когда мы вернулись к церкви. Все старое кладбище возле нее было в тени. Оно зеленело зарослями крапивы и лопухов, скрывавших печальные холмики могил и остатки всяких надгробий.

– Дим, как ты думаешь, – беспечно спросил Алешка, – здесь привидения водятся?

– Они везде водятся, – буркнул я.

– Здесь-то уж точно. Это ведь они дорожку протоптали.

Верно. А я и не заметил, что мы идем среди зарослей диких трав довольно заметной тропкой. Которая вела к двери подвала. Такое впечатление, словно кто-то частенько сюда наведывался. Но вряд ли это были невесомые привидения, они таких следов не оставляют. По правде сказать, я здесь предпочел бы встретиться с безобидным привидением. А не с каким-нибудь подозрительным человеком.

Вот и вход в подвал. Несколько разбитых ступеней, огороженных ржавой решеткой. Внизу, где кончались ступени, находилась деревянная дверь, схваченная тоже ржавыми стальными полосами. Никакого замка на двери, конечно, не было. Но и никакой ручки – тоже.

Мы осторожно спустились вниз. Каменные ступени подрагивали под ногами, будто им очень не хотелось, чтобы мы попали в подвал. Мне, честно говоря, и самому этого не хотелось.

Я нащупал какой-то выступающий гвоздик и потянул за него дверь на себя. Она не поддалась.

– Дим, – шепнул мне в спину Алешка, – а вдруг там какие-нибудь гробы. Или покойники.

– Вот и хорошо, – сказал я с облегчением, – не будем им мешать.

– Нет будем, – упрямо сказал Алешка и тоже подергал за гвоздик. С таким же результатом.

Меня этот результат порадовал. Алешку – нет. Он в сердцах пнул упрямую дверь ногой. И она… со скрипом, недовольно отворилась. Она, оказывается, открывалась внутрь. Алешка хихикнул. И присел от неожиданности – из мрачной глубины подвала ему ответило эхо. Будто кто-то передразнил его. Несколько раз.

Мы заглянули. В подвале было полутемно. Немного света из двери и немного из узких щелей под самым сводом, даже на окна-то непохожих.

Мы тихонько вошли, осмотрелись. Покойников и гробов вроде бы не было. Было много всякого хлама. Старые бочки, ржавые куски оград, полусгнившие кресты с могил, обломки лопат, какая-то скамья без ножек, ломаные ящики и жестяные венки с истлевшими лентами, на которых уже ничего нельзя было разобрать.

– И что тебе здесь надо? – шепотом, чтобы не тревожить эхо, спросил я Алешку. – Выбирай, тут всего полно.