Рад, почти счастлив… - Ольга Покровская

– Вот уж правда – на свете счастья нет, – подытожила тем временем Оля, и её голос был рассудительный. – Сына пинаю, родителям хамлю, всё мне, в общем, по барабану… Ну а что с меня взять? Нет у меня сил хранить моральный облик. Просто – нет – сил.

– Да. Я понимаю, – соглашался Иван.

– Что мне твоё понимание! Если бы ты меня полюбил бешено. Но ты полюбишь разве что принцессу эльфов. Я тебя знаю. А Володька – человек нормальный, знающий жизнь, у него родители рано умерли. У него обустроенный дом на природе. Так что в жизни надо быть прагматиком. Уйду с работы, отдохну, стану доброй. Макса буду из Малаховки в школу возить. Ну и, конечно, Володьке буду стараться создать покой и стабильность.

Иван, кивая, слушал. Он чувствовал неточность в Олином проекте, но пока не мог сформулировать.

На прощанье он сказал ей, что у него для Макса – вокзал и вагоны к его железной дороге. «Давай! – велела Оля. – Нам заходить будет некогда. Я передам».

Смеясь, он отдал ей коробки.

Когда Оля ушла, позвонила мама. Она была одна. Вечеринка не оправдала надежд. Не то что предложения по работе, даже до дому никто её не подвёз! Счастье расклеилось.

Иван утешал маму, как мог, говорил о славной московской погоде, и к концу разговора совершенно выдохся, как будто всю ночь качал младенца.

Пока они с мамой разговаривали по городскому телефону, на мобильный позвонил Андрей. Перекрикивая весь огромный Новый год мира, гудевший за его спиной, он пожелал Ивану любви! Обожания! Страсти! Спасения из буден! Братства! Будущего! «И ладно, Бог с тобой, если тебе всего этого не надо – тогда здоровья, здоровья близким!»

Звонок Андрея, в особенности, последний пункт поздравления, растрогал Ивана. Он поблагодарил и, ничего не сказав в ответ, как если бы это был не Новый год, а его собственный день рождения, повесил трубку.

Добрый – не ледяной и не колючий снегопад дежурил на улице в новогоднюю ночь. Иван решил, что прогуляется. Растерянный, в салюте Андреевых пожеланий, оделся – куртку на футболку, и вышел под снег. Снежинки высшего сорта – не мелкие, но и не размокшие, крепкие, указывали ему путь. Он пошёл к реке, остановился неподалёку от бухты и стал выбирать между вмёрзшими в лёд катерами «Корсар» и «Мария». «Мария» была стара и давно не пригодна к плаванью, но и «Корсар» своей ржавой обшивкой и наивным фасоном не уступал ей в дряхлости. Ивану нравились оба. «Я бы там иногда ночевал, – подумал он. – Нас бы с головой заметало». И улыбнулся: вот так бы, в старости, когда исполнены все дела – засесть и почитывать себе историю Англии, потому что всё остальное уже знаешь.

Потом, правда, он подумал, что вряд ли ему хочется такую уединённую старость. К тому же, зимний корабль может заменить зимняя дача…

Тут на его мобильном заиграл Костин звонок. Иван вынул телефон из снежного кармана.

– Ты где? – кричал Костя. – Быстро говори – времени нет!

– Я на реке, – честно сказал Иван.

– На реке? Что, серьёзно?! А где именно?

– Да тут, у пристани.

– Ну тогда стой, где стоишь! Жди! Я сейчас, на снегоходе! У них снегоход есть – это по реке – пятнадцать минут! Стой.

– Подожди! – закричал Иван, – А если лёд хрупкий? Провалишься!

– Ну провалюсь, так выберусь! Не тонуть же! Да не бойся, не бойся – нормальный лёд!

«Что же, в самом деле, дурак, поедет? – растерялся Иван. – Дождёшься с ним спокойной старости…»

Волнуясь и злясь, он пошатался по берегу. Споткнулся о бутылку из-под шампанского, врытую в снег. Пурга, заметённая степь реки, ямщицкий мотив – вот в таком примерно, вполне новогоднем духе он ощущал себя, дожидаясь Костю.

Наконец, вдалеке он различил движущийся свет, а затем и шум двигателя, и машину с пилотом, и приветственные Костины крики.

– Как к старикам-родителям ехал к тебе! Долг сердца, всё вперемежку! Там Маша – а я к тебе! – восклицал он, бросив машину и взбегая по снежному обрыву, распахнутый, румяный от холода и страстей. Костя был в том же чёрном осеннем пальто, без шапки, зато в варежках по локоть. На лету он сорвал их, и обнял Ивана. Тот с трудом удержал равновесие.

– С Новым годом! Знаешь, что творится на свете? Просто чума! Я пропал! У меня нет шансов! Это по мне! Как же я теперь понимаю человечество! Иван, я и тебя теперь понимаю насквозь! И я не верю в твоё пустое сердце! Просто у тебя иные стратегии завоевания счастья! Ты – исторический процесс! Европа сближается с Африкой по сантиметру в вечность! Ну и что – разве это значит, что они не сойдутся однажды? Сойдутся, и ещё как! Моря расступятся, восстанут горы! Светит, светит, я вижу, тебе моя Бэлка!

– Ничего мне не светит, – высвободился из его рук Иван.

– Ну хорошо, не светит! Ты сам идёшь, с фонарём! – смеясь, крикнул Костя. – А хочешь снежку? – И быстро, ловкой рукой черпнул и залепил ему на шею жгучую горсть снега.

Иван оттолкнул его и принялся выгребать из-под ворота тающие комочки.

– Мне нужно, чтобы Маша ко мне повернулась, – объявил тем временем Костя. – Не краем глаза, а целиком! Целиком, вся! – Тут он сел над обрывом на корточки и закурил. – Чтобы от Женьки отвернулась и ко мне повернулась. А для этого нужен подвиг! Понимаешь, если я подкачу к ней без подвига, она подумает: какой забавный лузер этот Костя! Ты пойми, это ведь не какие-нибудь амбиции! Я за воздух борюсь! Мне выжить надо!

Иван смотрел, как жадно Костя пьёт свою сигарету, одним вдохом – чуть ли не до дна.

– Мне нужен успех, – продолжал он. – Но не на поприще жвачек. Мне нужен прорыв! – Тут Костя поднялся, взял Ивана за локоть и потащил вдоль берега.

– Проще всего бы написать гениальную вещь, – говорил он, пиная нападавший снег. – Но у меня такое чувство, что всё истинное, крупное в области искусства уже закончилось. Не стоит и стараться – рыба ушла. Кого ты поймаешь в пересохшей луже, даже если всю жизнь просидишь? Мелочь какую-нибудь. Кажется, так недавно были Гёте, Моцарт – для них всё только начиналось. А с нашим Пушкиным вообще смешно – не успел открыть русскую литературу – а вот она уже и закрыта! Каких-то два века! И вот, на фоне этого всего я задумал проект. Мне интересно, как большая человеческая личность, гений прошлого, переварил бы в себе нынешнюю эпоху? Мне хочется пройтись по всем великанам и вживить их в настоящее. Зная досконально биографию и труды вполне реально увидеть, как действовал и творил бы данный персонаж в дне сегодняшнем! Да, у меня нет знаний, это правда. Зато я могу резать время силой воображения!

– По-моему, я о чём-то подобном уже слышал, – заметил Иван.

– Слышал? Ну тогда и чёрт с ним! – не смутился Костя. – У меня еще куча идей! Надо только решить и действовать. Да, и еще обязательно надо сочинить для Машки сайт про пэчворк!

Ивану очень хотелось объявить Косте, что он – восторженный дуралей, но благоговение перед чужим душевным штормом отменило готовую реплику.

– Слушай! Давай-ка садись, поехали! – вдруг решил Костя и, приобняв Ивана за плечо, потащил с собою вниз, туда, где был припаркован снегоход Фолькера.

– Да пусти ты меня! – вырвался Иван и остался на берегу. Костя скатился к реке один.

– Иван! – снизу орал он. – Раз в жизни тебя прошу! Ну, чего ты трусишь! Не убью же я тебя! Прокачу с ветерком! – Он зажёг противотуманку и натянул варежки. – Ты, главное, пойми – мне это очень надо! Понимаешь – чтобы жить!

«Что за человек! – сердясь, думал Иван. – Шантажист и пустомеля! А если не ехать – бог его знает, ещё сгинет куда-нибудь…» Он поискал спуск к реке, не найдя, прошёл по рыхлому Костиному следу и спрыгнул с набережной на лёд.

Неизвестное время они мчались по льду. Скорость и лунный пейзаж сбили внутренние часы. Если бы не огни домов на берегу, Иван и вовсе затерялся бы в космосе. Наконец, он услышал гудок – приветственный крик речной машины. Из трубы клубился дым – на катере топили печку. Стёкла запотели. К странной этой избушке, дремлющей на прицепе, и подвёз его Костя.

По скрипучим доскам они взошли на палубу. Их встречал грустный Женя в ушанке зелёного цвета, и хмельная Маша без шапки.

«Вот тебе и раз! – подумал Иван. – Попал в тимуровский штаб! Сейчас, если буду неосторожен, порушу им все провода!»

– Вы давайте скорее вниз! – пригласил Женя. – Замёрзли? – и, сняв перчатку, протянул Ивану свою тонкую вежливую руку.

Иван пожал и огляделся. Замороженная палуба была украшена лампочками. Увлекая его за собой, дети нырнули в тепло кают-компании и задраили двери. Иван увидел диван, стол, два компьютерных стола, карты по стенам, на столе – разогретое вино. Костя налил ему стакан. Иван глотнул и поставил.

– Он так вас ждал! – сказала Маша и, обеими ладонями обняв стакан, вернула ему. – Допивайте, не ставьте! Вы – его совесть.

Яркими вишнёвыми глазами смотрела она из-под чёлки. Под ритм её шагов крутилась земля, от улыбки всходило солнце. В этом, как понял Иван, не сомневался никто из присутствующих, включая саму королеву.

Тем временем Женя снял ушанку и, раскрыв ноутбук, предложил Ивану присесть на диванчик.