Последний старец - Наталья Анатольевна Черных

светских лиц царский кортеж проследовал от пристани до Успенского собора. Там святитель Тихон обратился к Государю с приветственной речью, в которой отметил, что город Ярославль издавних лет играл промыслительную роль в судьбах Отечества: триста лет тому назад здесь окончательно сформировалось и отсюда двинулось для освобождения Москвы от поляков народное ополчение под предводительством Минина и Пожарского; в Ярославль из Костромы прибыл избранный на царство юный государь Михаил Федорович, первый из династии Романовых, который и положил конец тогдашнему смутному безгосударственому времени. Двадцать шесть дней жил он в Спасо-Преображенском монастыре, из настоятельских келий были отправлены первые царские грамоты и распоряжения по государственным делам. Здесь он говел и встретил первую свою Пасху в сане самодержца всея Руси. Радость ярославцев от лицезрения Государя была столь велика, что, по словам летописца, «от радости не можаху промолвити в слезах». И, закончил святитель Тихон свою речь, «эти чистые слезы любви и преданности царскому Дому Романовых ярославцы передавали своим потомкам из рода в род до наших дней».

Благословляя приезд императора Николая II и «вхождение во грады и веси ярославской земли», разве мог знать архиепископ Ярославский и Ростовский Тихон, что через четыре года на него самого будет возложено попечение о всем народе русском, что по отречении Государя от престола он, святитель Тихон, будет избран единственным законным духовным государем всея Руси? Разве думал он, что последнее свое благословение предстоит ему передать заключенному в Ипатьевском доме императору Николаю II со всем его семейством? Благословение и просфору передал Святейший Тихон опальному Государю через Тобольского епископа Ермогена.

Кажется, далеко грозовые тучи; сияет солнце, и народ ликует, словно в Пасху. Побывал Государь Император и в Толгском монастыре, а 22 мая был со всей семьей на праздничной литургии в Спасо-Яковлевском Димитрие-вом монастыре г. Ростова Великого.

В Мологе царский юбилей праздновали летом — хотя и без личного присутствия Государя, но очень торжественно. Архиепископ Ярославский Тихон на пароходе по Волге приплыл тогда в Мологу. Конечно, главные празднования состоялись в Афанасьевской обители. Три годика было Павлуше Груздеву, но дорожку в монастырь он уже хорошо знал, не раз брала его с собой крестная — бабушка Евстолия.

Первую свою встречу со святителем Тихоном о. Павел запомнил на всю жизнь. Владыка был ласков, всех без исключения в монастыре благословил и своей рукой раздал памятные монеты и медальки, выпущенные в честь царского юбилея. Досталась монетка и Павлуше Груздеву.

— Знал я святителя Тихона, знал архиепископа Агафангела и многих-многих других, — рассказывал батюшка. — Царствие им всем Небесное. Всякий раз 18 января старого стиля в день святителей Афанасия Великого и Кирилла, архиепископов Александрийских, в нашу святую обитель приезжали отовсюду, в том числе и священство: отец Григорий — иеромонах с Толги, о. Иероним из Юги, всегда гостем был настоятель Адрианова монастыря, иеромонах Сильвестр из церкви Архангела Михаила, пять — шесть батюшек еще. Да на литию-то как выходили, Господи! Радость, красота и умиление!

В конце 1913 года владыка Тихон получил назначение на новую кафедру, став архиепископом Виленским и Литовским, до него в этом сане три года служил там владыка Агафангел (Преображенский), которого решением Синода перевели в Ярославль. Оба святителя — личности столь незаурядные в церковной истории бурного двадцатого века, что стали как бы символами — столпами Русской Православной Церкви во всех потрясениях нового времени. Владыку Тихона и владыку Агафангела связывали не только духовно-святительские узы, но и крепкая дружба, доверительные человеческие отношения. Интересно, что именно в Ярославской епархии как бы сконцентрировалась некая духовная завязь, тайно плодоносящая впоследствии на протяжении всего двадцатого века, и подтверждение этому — архимандрит Павел (Груздев), еще маленьким послушником в Мологском монастыре принявший благословение из рук святителя Тихона. А потом пойдет Павел Груздев в лагеря по одному делу с преемником митрополита Агафангела архиепископом Варлаамом (Ряшенцевым), но это все впереди, а пока…

— Топят баньку-то, а игуменья и зовет: «Павёлко!» — меня, значит, — рассказывает батюшка. — «Иди со владыкой-то помойся, в баньке-то!» И Патриарх Тихон мне спину мыл, и я ему!

Это было уже в 1918 году, когда Патриарх Тихон приехал в Мологский Афанасьевский монастырь из Толги, обстреливаемой большевистскими снарядами. Во время ярославского восстания, по рассказам, Патриарх жил в Толгском монастыре, но вынужден был покинуть его, перебравшись в относительно тихую по тем временам Мологскую обитель. Матушка игумения истопила для владыки баньку, а монастырь-то женский, вот и послали восьмилетнего Павлушу мыться вместе с Его Святейшеством. Патриарх Тихон благословил послушника Павёлку носить подрясник, своими руками одел на Павлушу ремень и скуфейку, тем самым как бы дав ему свое святительское благословение на монашество. И хотя монашеский постриг отец Павел принял только в 1962 году, всю жизнь он считал себя иноком, монахом. А подрясник, скуфейку и четки, данные ему святителем Тихоном, сохранил через все испытания, как и портрет Патриарха Тихона, подаренный ему, маленькому мологскому послушнику, в памятном 1918-м самим святителем. Когда в 1992 г. приехали к о. Павлу в Верхне-Никульское валаамские монахи, батюшка показал им этот портрет:

— Вот, Патриарх Тихон подарил в Мологе…

Более двух недель, по словам о. Павла, жил Патриарх Тихон в гостеприимной Мологской обители. «Пошел как-то Святейший по монастырю с осмотром, — вспоминает батюшка, — а заодно прогуляться, воздухом подышать. Игумения с ним, рыбинский благочинный о. Александр, все звали его почему-то Юрша, может быть, потому, что родом он был из села Юршино. Я рядом со святителем бегу, посох ему несу… Вскоре вышли мы из ворот и оказались на огурцовом поле:

— Матушка игуменья! — обращается к настоятельнице Святейший Тихон. — Смотри, сколько у тебя огурцов!

А тут и благочинный о. Александр рядом, вставил словечко:

— Сколько в монастыре огурцов, столько, значит, и дураков!

— Из них ты первым будешь! — заметил святитель. Все рассмеялись, в том числе и о. Александр, и сам Святейший.

— Отправьте огурцов на Толгу, — отдал он потом распоряжение».

Рассказывал отец Павел, как солили огурцы в бочках прямо в реке, как ездили по грибы. Для каждого дела существовал свой обычай, свой особый ритуал. Едут по грибы — садятся на подводу, берут с собой самовар, провизию. Старые монашки и они, молодежь, приезжают в лес, лагерь разбивают, в центре привязывают колокол, а точнее, колокольцо такое. Молодежь уходит в лес по грибы, тут костер горит, пищу готовят, и кто-то в колокольцо блямкает, чтобы не заблудились, не ушли далеко. Собирают грибы, приносят и опять в лес. Старухи грибы разбирают, тут же варят.

И с детства такой отец Павел, что любил людей кормить, любил и хозяйство вести